Александр Сытин - Желтый Мрак

• Название: Желтый Мрак
• Автор: Александр Сытин
• Издательство: Кооперативное издательство «Московское товарищество писателей»
• Жанр: Периодические издания
• Год: 1927

СОДЕРЖАНИЕ

А. СЫТИН — Желтый Мрак. Повесть. ◊ А. ИРКУТОВ — Один неизвестный. Рассказ. ◊ А. ФИЛИМОНОВ. — Хитрость Иеремии Поккера. Рассказ. ◊ НИКОЛАЙ ЛОВЦОВ — 18 дней Чумы. Повесть. ◊ ИВАН НОВОКШОНОВ — Как был задержан Колчак. Воспоминания.

Рисунки и обложка художника К. М. ГОЛЬШТЕЙН

Орфография оригинала максимально сохранена, за исключением явных опечаток — Гриня

---

Кондратий поднял брови.

— Не говори про Байзака. Говори про курильню.

— Там десять — пятнадцать пудов опия. Я ему расскажу, — и человек в очках показал на Джанмурчи. Кондратий кивнул головой. Проводник и его гость стали шептаться. Джанмурчи встал:

— Хорошо! Привезешь на базар, получишь третью часть.

Дунганин взглянул на пограничника, ожидая подтверждения.

— Да! Да! — сказал Кондратий, и человек в очках поспешно вышел из юрты.

— Еще-кто нибудь будет? — спросил он Джанмурчи.

— Да! Мы весь день будем советоваться с мудрыми, — спокойно и мстительно сказал Джанмурчи. В юрту вошел, поворачивая во все стороны голову, как волк широколицый киргиз. Его глаза также были закрыты очками. Джанмурчи приветливо встал ему навстречу. Кондратий с тайным отвращением пожал потную, липкую руку.

— Казы плохо поступили со своими деньгами, — сказал Джанмурчи, — и потому хочет посоветоваться с тобой. — Кавалерист приветливо улыбнулся. Джанмурчи продолжал:

— Казы хороший человек!

Новый посетитель фальшиво засмеялся, кивнул головой на тонкий войлок юрты, который их окружал и попросил не называть его так громко по имени. Джанмурчи льстиво осклабился, приложил руку к груди и закивал головой.

— Казы обманули. Один плохой человек уговорил Казы тайно посеять опий. На разных местах в горах они посеяли десять десятин. Тот человек обещал Казы четвертую часть. Но теперь Казы видит, что он поступил плохо. На этот посев нет разрешения. Собирать опий придется тайно. Надо отправлять его в контрабанду. Казы не хочет попасть в тюрьму. Он услышал, что ты даешь третью часть за каждый найденный опий или посев. Казы хороший человек. Он видит, что его обманули. За те же самые деньги, он может получить не четвертую, а третью часть. Поэтому он все скажет, и ты уничтожишь посевы, у которых нету хозяина и разрешения.

— Десять десятин? — переспросил Кондратий, — ведь это целое состояние.

— Десять, — ответил по русски Казы.

— Пускай придет в таможню и получит деньги! — сказал кавалерист. — Но перед этим пусть укажет все посевы.

Казы торопливо поблагодарил, встал и исчез из юрты.

— Джанмурчи! Ты молодец! — сказал Кондратий.

— Командир! Я буду мстить за Будая! — торжественно проговорил киргиз.

— Поезжай теперь домой! Там к тебе придут другие шакалы. За деньги они расскажут тебе все! Их так много, что они разорвут на части отца контрабанды. О! О! Будай! Будай!

Кондратий погладил Джанмурчи по лицу, вышел и сел на коня. Красноармеец ехал сзади и посвистывал от удовольствия. По толпе шел говор.

— Кок уру! Кок уру! (Зеленая оса) — Кондратий уже был знаменит и имел прозвище. Недалеко от конского базара слышались такие крики, что долетали даже сюда. Там шел разгром курильни опия.

— Что, Саламатин, как твое плечо? — спросил кавалерист, обернувшись в седле.

— Ничего! Спасибо! — бодро ответил солдат.

В это время почтительный ропот пролетел по толпе, и она широко расступилась. Навстречу Кондратию медленно ехал Байзак. Он приветливо улыбался, хотя его лицо было желтым от ярости.

— А вот и контроль едет! — сказал Саламатин, указывая глазами на Байзака. — Только немножко поздно, — насмешливо добавил он. Кавалерист оглянулся. Там где был Джанмурчи, как на пожаре работали люди. Они разбивали юрту и грузили ее на верблюдов. Кондратий приветливо поздоровался и заговорил, чтобы дать Джанмурчи скрыться.

— Хорошая милисия! Поймал много опия, — сказал Байзак, пытливо заглянув в глаза командиру полка. Прижав руку к сердцу, он ласково закивал головой, пробормотал проклятие и повернул коня в толпу. Но сбоку раздался хохот. Байзак оглянулся, как тигр. Жена Будая хохотала ему в лицо. Отвернувшись, он тронул коня, а Кондратий побелел от бешенства.

— Зря! Зря! — неодобрительно проговорил Саламатин. — И зачем это бабы лезут? Нешто можно женщине на себя гнев такого зверя принимать? — и покачав головой, он тронул коня за командиром.

На другой день на крыльце опийной конторы была сплошная толпа. В комнате перед барьером сгрудились плантаторы. Острый запах конского пота и сырой дурман опия не давал дышать. За низенькими столами, выбиваясь из сил, работали весовщики. Кувшины, банки, тазы, кружки, наполненные вязким коричневым тестом, стояли на барьере и колыхались в целом лесе поднятых рук. Гам стоял такой, что в голове звенело. Казалось, контора подверглась нашествию монголов. Кричащие ватаги вторгались одна за другой в набитую комнату. Полосатые цветные халаты лезли один на другой. Над барьером был ряд монгольских лиц, как в картинной галлерее. Коричневые и черные, скуластые с узкими заплывшими глазами. Они смеялись, кричали и улыбались. Опрокинутые назад лбы, приплюснутые носы на широких лицах, вдавленные в жирные щеки и лукавые, сверлящие глаза смотрели на весовщиков. При каждой улыбке узкие, косо прорезанные глаза заплывали и исчезали. Весы непрерывно стучали. Когда выкрикивали фамилию, промокшие от пота расписки, с расплывшимися кляксами, падали на стол и заносились в журнал. Мокрая от пота спина весовщика в чесунчевой рубашке выпрямилась. Ошалевший приемщик злобно посмотрел и проговорил:

— От этой проклятой жары и опия наверно кто-нибудь сегодня взбесится.

— Сегодня принято тридцать пудов! — послышался глухой ответ соседа. — Ведь дневной сбор надо принять. За патьдесят-шестьдесят верст везут. Деньги-то нужны. Не примем, все к чорту, в контрабанду уйдет.

— Это уж как водится!

Кандратий быстро вошел в комнату. Сзади него шел Джанмурчи.

— Не бойся! Мы еще не опоздали! — сказал проводник и достал из рукава длинную бумагу, покрытую мусульманскими иероглифами.

— Вот, командир, зубы моих шакалов! — сказал он пробегая глазами список.

— A-эх! — закричал кто-то у барьера. Растолкав толпу, чьи-то руки протянули ведерную банку опия.

— Атын нема (как фамилия)? — устало прокричал приемщик.

— Арсланбек! — ответило черное лицо.

Грязная коричневая рука с блестящим алюминиевым кольцом протянула расписку. Джанмурчи быстро провел пальцем по бумаге, и повернувшись к Осе, сказал:

— Дробь!

Комендант быстро запустил руку и вытащил горсть мелкой ружейной дроби.

— Гохта! (стой) — Арсланбек попятился, чтобы скрыться в толпу, но на него в упор глядело дуло револьвера.

— Атын нема? — грозно переспросил комендант.

— Юсуп! Юсуп! — с хохотом ответила толпа. Комендант улыбнулся. Неизвестно откуда взявшийся милиционер увел Арсланбека. Приемка на всех столах продолжалась.

— Джанвай! — сказал за другим столом приемщик, — отчего у тебя так мало? У тебе ведь две десятины?

— Все мое тесто смыло дождем.

Джанмурчи улыбался и смотрел в свой список. Джанвай со страхом следил за его пальцем.

— Ты врешь. — спокойно сказал приемщик. — Дождя не было.

— Ну, значит, был только ветер. Головки мака стучали и все тесто упало на землю. У меня есть бумага. Многие люди видели этот ветер. Вот здесь они приложили бармаки (пальцы).

— Куда поехал твой ветер с твоим опием, о, Джанвай? — спросил Джанмурчи. Ответа не последовало. Джанмурчи что-то сказал Осе. Снова раздался свисток и снова появился милиционер.

— А вот я их обоих сюда запишу, голубчиков! — угрожающе сказал приемщик. — В будущем году не получат разрешения на посев. — Потом он положил книгу, вытер пот со лба и обратился к Осе:

— Сегодня чертовский день! Приводили барана в подарок. Не успел прогнать, притащили кумыс.

— Надеялись, что при скандале вы засуетитесь и примете опий с дробью.

Потом он отвел в сторону приемщика и что-то быстро стал говорить вполголоса.

— Невозможно! Совершенно невозможно! — густым басом отвечал приемщик. — Для этого надо десяток рабочих. Это, конечно, надо сделать. Но людей у меня нет. Они заняты в сушильне.

— Командир, — сказал Джанмурчи, — я долго думал. Возьми большую палку.

Секунду Оса напряженно, с недоумением, глядел на Джанмурчи. Потом улыбнулся и быстро проговорил:

— Недурно! Вот список фальшивых доверенностей. Придут на-днях. Арестуйте всех. — Он подал список Джанмурчи. Потом оба вышли. Они заехали в казарму. Оса приказал захватить побольше веревки и длинный шест. Когда они проехали один квартал, к ним присоединился человек в очках. Пятеро всадников бешеным карьером понеслись за город. Один из красноармейцев вез длиннейший шест. Они промчались около двух часов. Лошади были в мыле. Неожиданно человек повернул за утес и показал рукой:

— Здесь!

Большие атласные цветы мака, в чайную чашку величиной, казалось, горели цветными огнями под жгучим солнцем. Длинное поле приютилось среди утесов, и его совершенно не было видно. Комендант осмотрел поле в бинокль. Столбов с надписью владельца не было. Посев был анонимный.