Мелисса Бэнк - Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле

• Название: Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле
• Автор: Мелисса Бэнк
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-498-1

В книгу вошли рассказы современной популярной американской писательницы Мелиссы Бэнк. После выхода в свет этот сборник был назван бестселлером на страницах газет и журналов. Объединенное общими темами и героями и написанное с тонким вкусом, это повествование представляет собой своеобразный «женский взгляд» на окружающий мир.

---

Отец глянул на меня с укоризной, но я ответила невозмутимым взглядом: «Разве я не вправе чем-то поинтересоваться?»

Генри сменил тему. На основной работе его повысили из врачей-практикантов до ассистента, и он рассчитывал обрадовать этой новостью родителей, но я сразу же заметила, что по крайней мере у отца это восторга не вызвало. О маме сказать что-либо трудно: в семье она носила маску. Причиной, как я поняла, был университет. Генри еще не решил, начнет ли он осенью заниматься в Колумбии.

Он переходил с места на место уже четыре раза, даже пять, если считать работу у Брауна. Причины своих переходов он всегда объяснял благоразумно и логично — речь шла о «выборе лучшего пути». Но меня интересовали те причины, о которых он умалчивал.

* * *

Когда пришла пора ложиться спать, мама сказала Джулии, что оставляет ее на мое попечение, и я поняла намек. Я провела Джулию через гостиную в мою спальню с несколькими встроенными койками, на которых вообще-то могли спать четверо, но только один с комфортом.

— Койки, — сказала она зачарованно. — Как в лагере.

«Нары, — подумала я. — Как в камере».

Я спросила, какую койку она предпочитает. Она выбрала нижнюю, значит, мне придется лечь на самую верхнюю. Я достала свежие полотенца и оставила Джулию одну, чтобы она разделась; потом постучала в дверь — и она сказала: «Входи!» Она уже укрылась, так что я погасила свет. Залезла на свою койку, стряхнула с простыни песок. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, но тут хлопнула дверь, и мне пришлось объяснять, что она не плотно прилегает к дверному косяку и потому будет открываться и захлопываться всю ночь. Последовали новые пожелания спокойной ночи, после чего я закрыла глаза и попыталась представить себе, что я в Нантакете.

У дома, который мы арендовали там каждый год, была своя «вдовья тропа» — квадратный портик над крышей, откуда, согласно преданию, жены капитанов высматривали корабли своих мужей. Ночами нам слышались скрипы и стоны. Однажды мне показалось, что я слышала на «вдовьей тропе» шаги. Похоже было, что в этом доме водятся привидения, способные до чрезвычайности напугать кого угодно.

Но если здесь и обитали какие-то привидения, то они не оплакивали мужей, пропавших в море, а хлопали дверями, изливая свое раздражение по самым банальным вопросам: например, почему им не дают кататься на водных лыжах?

Я не могла уснуть, находясь в одной комнате с Джулией, и чувствовала, что и ей не спится в моем присутствии. Мы бодрствовали в темноте и прислушивались друг к другу. Царившее в спальне безмолвие одновременно и сближало и разобщало нас, как при игре в гляделки. Я знала: Джулия только и ждет, когда я засну, чтобы прокрасться через гостиную в комнату Генри. Вскоре я услышала, как ее голые ступни прошлепали по деревянному полу и как со скрипом открылась и закрылась дверь его комнаты.

* * *

Отец и Генри отправились смотреть парусные шлюпки, поскольку отец давно мечтал купить парусник, но я решила, что они наверняка будут разговаривать о Колумбии.

Мы с мамой и Джулией пошли прогуляться по берегу. Я немного приотстала, высматривая стекляшки, унесенные с берега отливом и теперь сверкавшие на мелководье. Мама делилась с Джулией впечатлениями о выставке, на которой мы побывали, описывала серебряные блюда, столовую утварь и хрусталь, принадлежавшие королевским фамилиям, хотя Джулия уже видела эту экспозицию.

Музей напоминал дом богатой старухи, не желавшей принимать посетителей. Все разговаривали шепотом и старались ступать как можно тише, словно их там вообще нет. Мама, никогда не упускавшая случая кого-нибудь похвалить, написала в книге отзывов, что выставка прекрасно организована и очень полезна. Я приписала: «Мило и ужасно скучно».

Точно такое же ощущение я испытала, слушая разговор мамы с Джулией о столовой посуде. Им нравились одни и те же вещи, и они расхваливали их с одинаковым восторгом. И я подумала: Генри нашел себе еще одну мамулю.

* * *

Когда я сказала ему об этом, он ответил: «Да ты фрейдистка».

Джулия взяла на себя мои обязанности, она хлопотала на кухне, накрывала на стол и помогала маме — своему духовному близнецу — приготовить ужин.

Я сидела на кровати Генри, а он укладывал чемодан, чтобы отправиться обратно в Нью-Йорк. Пока мы разговаривали, он непрерывно что-то делал: возился с радиоприемником, листал журнал, настраивал гитару. Он не глядел на меня, но знал, что я все еще здесь со своим очередным вопросом наготове.

— Тебе следует почитать Фрейда, — сказал он и подошел к полке с книгами, взглянуть, нет ли чего-нибудь из Фрейда. Ничего не отыскав, он принялся рассуждать о том, каким великим писателем был Фрейд, словно именно об этом я хотела поговорить с ним в те короткие минуты, когда мы остались наедине в течение всего уикенда.

Я вспомнила, что нужно поблагодарить его за последнюю книгу, которую он прислал мне с работы, — одного норвежского философа, — и Генри спросил, прочитала ли я ее.

— Ага, — ответила я. — Целый день на нее потратила. И этот день показался мне длиннее месяца.

Он повернулся ко мне и проговорил:

— Тебе известно, что твой интеллектуальный коэффициент при каждом нашем разговоре колеблется вверх-вниз примерно на пятьдесят пунктов?

Я не знала, считать это похвалой или оскорблением, но мне не понравилось, как он смотрит на меня — словно с высоты своей новой жизни. И я сказала:

— Никому не нравится, когда ему в лицо говорят то, что о нем думают.

Генри улыбнулся и, возобновив поиски, сказал, что слушал лекции этого норвежского профессора.

— Представь себе, что ты пытаешься уяснить его философию, невзирая на чудовищный акцент. Да еще при его заячьей губе… Но все прикидывались, будто что-то понимают. Такой умный вид делали…

И Генри изобразил усердного студента, записывающего лекцию, но тут же прервал свое представление, обнаружив на нижней полке Фрейда.

Он полистал книгу, отыскивая нужный абзац.

— Ага, вот! Послушай, Фрейд говорит: «Отправлять молодого человека в жизнь с такой фальшивой философской ориентацией в области секса все равно что снабжать людей, отъезжающих в полярную экспедицию, летней одеждой и картами итальянских озер». — Он покачал головой. — И это всего-навсего сноска.

Я внимательно на него посмотрела.

— С бородой ты выглядишь заправским морским волком.

Он рассеянно коснулся лица, как это делают бородатые мужчины, потом протянул мне книгу «Недовольство культурой».

— Джулия уже рассказывала тебе об изящных тарелочках? — поинтересовалась я.

Он посоветовал мне воспринимать Джулию проще: ее слишком разволновала встреча с нашими родителями.

Я решила вернуться к этой теме позже.

Генри достал из своего чуланчика ярко-красную рубашку.

— Тебе нравится? — Он бросил ее мне. — Купил на распродаже в Беркли, — сказал он, имея в виду свою последнюю медицинскую практику в лаборатории модификации поведения, где ему приходилось отучать собак от стадного инстинкта.

— Когда ты жил там, мы виделись чаще, — заметила я.

Он сказал, что они с Джулией приедут сюда снова через пару недель.

— Тогда я тебя уже не узнаю, — сказала я. — Ты, наверное, будешь в костюме и при галстуке.

— О чем ты говоришь?

— Ты выглядишь старше, чем раньше.

— Так я на самом деле стал старше.

— Три месяца не играют роли. Ты изменился как личность.

На этот раз он не нашелся с ответом и молча посмотрел на меня.

— Теперь ты уже плутишка, — добавила я. — Ты привез предкам бутылку вина.

Он сел со мной рядом на кровать.

— Возможно, я еще расту, — проговорил он. — Не знаю, так ли это, но допустим, что так. Разве это причина для того, чтобы сердиться на меня?

Я взглянула на красную рубаху, лежавшую у меня на коленях. На кармане было большое чернильное пятно.

И тут Джулия позвала нас к столу.

За ужином завязался разговор о серьезных книгах, которые каждый, кроме меня, прочитал или собирался прочитать. Джулия только что прочла книгу знаменитого автора, о котором я никогда не слышала, и заявила, что она «экстраординарная». Я подумала: «Ты слишком много читаешь».

При прощании я заметила, что Джулия очень понравилась моим родителям. Не только из-за Генри; Джулия казалась доброй, отзывчивой и бесхитростной, каковой и была на самом деле. Именно такую дочь они и заслуживали.

* * *

Когда мы ехали домой, я думала о Джулии и Генри и прикидывала, что для меня означала бы разница в восемь лет: я имела в виду шестилетнего мальчика-соседа. И изрекла вслух: «Это все равно, что я сошлась бы с Вилли Швамом».

Мама притворилась, будто бы не слышит. Отец сказал, что главное, чтобы Вилли и я были счастливы, но в его голосе мне почудилась усмешка.

Я колебалась с ответом. Наконец все-таки вымолвила:

— Наверное, сначала я просто была бы для него еще одной сестренкой. Но однажды ночью…