Кэтлин Уинзор - Любовники

• Название: Любовники
• Автор: Кэтлин Уинзор
• Издательство: Локид
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-320-00207-6

Знаменитая трилогия Кэтлин Уинзор десятки раз переиздавалась на английском языке. Неудивительно: женщины в поисках истинной любви — благодатная тема для создателей бестселлеров. Но как быть, если твой любовник — сам Дьявол? Что делать, если женщина обладает способностью манипулировать психикой людей? Вы получите ответ, впервые прочитав в русском переводе все три части: «На Ревущей горе, у Лимонадного озера», «Царство покоя» и «В другой стране». Эта книга — мистическое путешествие по загадочной стране, полной тайн и чудес. Страна эта — женская душа…

---

Кроме нее, в лагере не было ни одной женщины. Вероятно, именно поэтому здесь царило такое спокойствие. Она ни разу не слышала громких звуков, не замечала каких-либо поспешных или необдуманных движений.

Майлз, развалившись на одном из алых матрасов, с улыбкой наблюдал за ней. Им не надо было много говорить, они хотели быть вдвоем, все остальное их совершенно не волновало. Да, им хотелось быть вдвоем и ощущать обоюдную радость, счастье, наслаждение. И хотя целый день Майлз проводил на раскопках, ночью он всегда был полон энергии и жизненных сил. Казалось, усталость ему неведома. Его энергия выглядела неукротимой, а сил оказалось даже больше, чем можно было вообразить. А может, запас энергии у Майлза увеличился с момента их прибытия сюда?

— Не удивительно, что ты никогда не оставался в Нью-Йорке надолго, — сказала как-то Аморет, отрывая от огромной грозди виноградины и кладя их в рот сначала себе, а потом ему. Она сидела рядом с ним на корточках. На ней были изумрудно-зеленые шаровары, специально обрезанные под коленями, и золотого цвета топик, почти не закрывающий ее груди. На запястьях позванивали маленькие колокольчики; веки выкрашены золотой краской, а к кончикам мельчайших косичек прикреплены маленькие золотые колечки. Каждый день она изобретала какой-нибудь новый наряд, прическу, чтобы удивить Майлза. Это стало одной из их излюбленных игр: вместе рассматривать то, во что одета Аморет по его возвращении домой.

— Я не могу долго оставаться в одном и том же месте, — сказал Майлз. — Похоже, и здесь мы уже засиделись.

Если уж Майлзу не сидится здесь, значит, им пора переезжать.

— Может, я съезжу домой повидаться с мамой? — сказала Аморет.

— Ей наверняка захочется узнать, что ты сделала с Дональдом и почему ты это сделала.

— Я просто скажу ей, что мне пришлось это сделать. Она поймет меня.

— Не уверен. Неужели ты не заметила, как редко люди покидают друг друга ради жизни, которая больше им подходит?

— Конечно, заметила, Майлз! За это я и люблю тебя!

И она бросилась в его объятия. Она ласкала его обнаженные грудь и спину, вдыхая крепкий, мужественный аромат его тела. Он, прижимая ее к себе, тоже начал целовать и ласкать ее, при этом слегка покусывая ее губы, но не причиняя боли, а только ради того, чтобы эти поцелуи превратились в своеобразную борьбу. Когда Майлз занимался с ней любовью, то делал это страстно и неистово; во всем чувствовались скрытая жестокость и напоминание о том, что именно он ее господин. Майлз был даже груб с ней, оставляя у нее на руках и бедрах синяки; в минуты любви буквально «пропахивал» ее, вкладывая в это всю свою мощь и неистовство, пока она не начинала всхлипывать и стонать от мучительного экстаза и колотить его кулачками по плечам, умоляя при этом убить ее.

— Иногда мне кажется, что мы умрем вместе, — как-то заметил он.

— Да, Майлз… умрем! — воскликнула Аморет с покорной благодарностью.

Часто глубокой ночью они поднимались с матраса и гуляли по пустыне, очарованные лунным светом, который в этих чудодейственных местах мерцал как-то странно, не по-земному. Или босиком бродили по сочным лугам и купались в прохладных ручьях.

— Я мечтала о чем-то таком всю жизнь, — говорила Аморет. — Теперь понимаю, что никогда не была счастлива прежде. Я обожаю тебя!

Когда звучали такие слова, он улыбался, и вся его нежность тут же возвращалась. Наверное, это происходило потому, что она безмерно его любила, и, чувствуя эту искреннюю любовь, он превращал свою жестокую неистовую страсть в нежную ласку. А у Аморет создавалось впечатление, что Майлз с помощью своей воли умеет сосредоточиваться во времени и пространстве между двумя этими крайностями со всеми их особенностями.

— Ты — единственный, в ком я всегда нуждаюсь. Ведь религия никогда не предназначалась для женщин, не так ли?

— Возможно, религия предназначена лишь для женщин, не способных любить мужчину, — улыбнулся он.

— Но ответь, разве мы не поступаем дурно? Разве мы не ведем себя безнравственно? — спросила Аморет. — Ведь все, что мы говорим, совершаем и думаем, считается неправильным и скверным, не так ли? Но как это приятно! До чего сладостно! Мне так хочется стать совсем порочной!

— Я отвезу тебя в самолете в Нью-Йорк, — произнес Майлз. — Ты повидаешься с мамой, а я — с женой.

— С женой! Ах да, я же совсем забыла о ней! О Майлз, разве все это не забавно? — И они смеялись до коликов в животе, вспоминая о жене Майлза.

Когда Аморет вновь вошла в свои апартаменты, то обнаружила, что за время ее отсутствия произошли кое-какие изменения. Она увидела в гостиной множество хрустальных люстр и ламп, которых никогда не заказывала. Внимательно осмотрев их и восхищаясь безупречной красотой их форм, Аморет подумала: кто же это распорядился доставить светильники к ней домой?

То же самое, правда, в чуть меньшем масштабе, произошло в спальне и в столовой. В апартаментах царила мертвая тишина, если не считать тихого и приятного позвякивания хрустальных подвесок, которые ударялись друг о друга от дуновения легкого ветерка, проникавшего в открытые окна.

— Мама, — слегка нахмурилась Аморет, — зачем здесь все эти люстры?

— Какие люстры? — озадаченно спросила миссис Эймз. — Я не вижу никаких новых люстр.

— Но вот же они! — возразила Аморет. — Но… если тебе не хочется говорить об этом… — Она пожала плечами. — Мне все равно. Хотя, по-моему, было бы неплохо посоветоваться и со мной. Как-никак это мой дом. И когда в моем доме происходят изменения…

— В последнее время с тобой трудно было советоваться о чем бы то ни было, — грустно заметила мать.

Аморет увидела, что она выглядит усталой и изможденной, стало мучительно жаль ее, и так захотелось поцеловать ее — ласково, как прежде.

— Что случилось, мамочка? Что-то не так?

— Не знаю, что и сказать, — вздохнула миссис Эймз. — Боюсь, любые мои слова могут тебя расстроить.

— Но почему? Ведь ты не сердишься на меня за то, что я ненадолго уезжала отсюда?

Миссис Эймз закрыла глаза. Сейчас она выглядела очень печальной. «Ее гложет тоска, — подумала Аморет. — Надо обратить все в шутку». Но тут же почувствовала, что ее тоже охватила грусть. И задумалась почему.

— Это из-за Дональда? — как можно ласковее спросила она и, опустившись перед матерью на колени, пристально посмотрела ей в глаза. — Ты беспокоишься из-за Дональда, да? Ответь же мне, мамочка! Ответь!

— Зачем ты это сделала, Аморет? Зачем?

— Мне пришлось так поступить, — ответила Аморет. — Но ведь я не причиняла ему боли…

— Дорогая, ты причинила ему страшную боль! Ведь он так сильно любит тебя! Так сильно! Он думал, что ты совершенно счастлива с ним. Зачем ты это сделала?

Аморет начала догадываться, что остальные люди не только не обладают даром читать тайные мысли других, но не в состоянии понять, что происходит, когда она извлекает себя из их памяти. Они совершенно не обладают ее инстинктивным знанием мирового устройства. Их восприятие искажено, слух ошибочен, а воспоминания не соответствуют действительности. Поэтому они воспринимают и осознают реальность лишь настолько, насколько им позволяется, а позволяется им очень немногое. И Аморет жалела их, жалела за то, что судьбой им было отмерено столь мало и почти не дано воспринимать пространство, время, жизненный опыт.

Но она ни за что не станет распространяться об этом. Ни за что! Нужно быть очень осторожной и деликатной с подобными вещами. Предельно осторожной!

— Дональд не удовлетворен тем, что я могу дать ему. Ему хочется много больше… Сейчас я уже забыла чего. Но это было как раз то, чего он никогда не мог бы получить от меня. И я поняла, что он постоянно будет желать недостижимого, а время от времени попытается заставить меня все-таки исполнить его желания. Поэтому я и уехала от него. Мне пришлось уехать из-за… — Внезапно Аморет запнулась, ибо с ужасом осознала, что почти проговорилась о Майлзе Моргане. Сейчас у нее было такое ощущение, словно она стремительно подбежала к самому краю бездонной пропасти, едва успев остановиться. И теперь стояла перед бездной, дрожа от страха и в то же время от порыва к саморазрушению, который она впервые так отчетливо ощутила. Охваченная ужасом, почувствовала, что у нее подкосились ноги, и Аморет осела на пол, как тряпичная кукла, понурив голову. Ей казалось, что сил подняться просто не будет. Миссис Эймз дотронулась до ее плеча.

— Из-за кого, Аморет? — спросила она.

Аморет вздрогнула.

— Не из-за кого… Из-за меня самой, мамочка. Вот и все!

— Аморет… если бы ты рассказала мне…

Внезапно Аморет вскинула голову и посмотрела на мать глазами, полными страха.

— Я еще ни разу не солгала тебе, мама! — закричала она. — Чего вы все хотите от меня? Чего вы пытаетесь от меня добиться? Прекратите это немедленно! Вы должны прекратить это! Я не потерплю, чтобы надо мной издевались, всячески третировали и травили меня! Вам придется оставить меня в покое, иначе… иначе я умру!