Кэтлин Уинзор - Любовники

• Название: Любовники
• Автор: Кэтлин Уинзор
• Издательство: Локид
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-320-00207-6

Знаменитая трилогия Кэтлин Уинзор десятки раз переиздавалась на английском языке. Неудивительно: женщины в поисках истинной любви — благодатная тема для создателей бестселлеров. Но как быть, если твой любовник — сам Дьявол? Что делать, если женщина обладает способностью манипулировать психикой людей? Вы получите ответ, впервые прочитав в русском переводе все три части: «На Ревущей горе, у Лимонадного озера», «Царство покоя» и «В другой стране». Эта книга — мистическое путешествие по загадочной стране, полной тайн и чудес. Страна эта — женская душа…

---

Из чаши росло уродливое искривленное деревцо, а по полу были разбросаны плоды граната. Рядом на корточках сидел слепой и глухой музыкант, играющий на каком-то странном инструменте, напоминающем флейту. Инструмент издавал мягкие, вкрадчивые, осторожные звуки, которых Аморет никогда не слышала прежде. Они застывали в воздухе и задерживались там так долго, что создавали впечатление чего-то материального.

Майлз задумчиво посмотрел на нее и произнес:

— Итак, я назову эту картину «Ощущение собственной неповторимости».

Аморет откинула голову и звонко рассмеялась.

— О Майлз, ты даже вообразить себе не можешь, как здесь все иначе. Как мне хорошо с тобой! Я никогда не вернусь к ним!

Майлз, приподняв бровь, изучающе посмотрел на Аморет.

— Вот! — воскликнул он. — Именно этого-то я и хотел! Не двигайся! — И он приступил к работе, рисуя уверенно и энергично, прекрасно зная, что ему нужно и как достичь должного результата. Он сказал, что картина будет воплощать неуловимую вечную тайну женственности, поэтому важно подметить все самые важные ее элементы и обязательно передать их на холсте.

В правой руке Аморет держала зеркальце. Розы обвивали его рамочку и рукоятку. Посмотревшись в него, она увидела не свое лицо, а лицо Майлза… Рамочка оказалась пустой.

— Майлз! — вскричала она, поворачивая зеркальце и так и этак, пытаясь увидеть в нем свое отражение. — Зеркальце разбито! Я вижу в нем тебя, а не себя!

Майлз смешивал краски. Он не двинулся с места, чтобы взять зеркальце; даже не взглянул на нее… лишь улыбнулся.

— Ну и что? Какая разница? — весело спросил он.

Аморет нахмурилась, в этот момент что-то внутри у нее екнуло, породив чувство страха. Как это — какая разница? Очень даже большая!

— Я буду писать твое лицо, глядя через рамку зеркальца, — проговорил Майлз, и Аморет облегченно вздохнула.

— Ох! Ты ведь с самого начала намеревался так поступить, верно?

— Конечно. У меня не бывает ничего случайного, и тебе это прекрасно известно.

По-прежнему он был тем единственным, что осталось у нее в жизни. И ей придется стать его узницей.

А возможно ли, чтобы Майлз, при встрече с которым она безумно радовалась и из-за которого рассталась буквально со всем, чем обладала в жизни, стал ее тюремщиком? Ведь, похоже, он не хотел этого и никогда не просил ее об этом. Она сама пришла к нему, убежав от всех остальных. И теперь не могла возвратиться, ибо больше не в состоянии покинуть его. И вдруг Аморет неожиданно для себя осознала, что теперь стала гораздо беспомощнее и находилась в более цепкой ловушке, чем когда-либо прежде.

Итак… кто же виноват в этом?

Она входила в какую-то неведомую спираль, у которой не было ни начала ни конца.

Аморет продолжала пристально смотреть сквозь пустую рамочку зеркальца, не видя перед собой ничего, кроме его лица; так и всматривалась в него до тех пор, пока не смогла больше вынести этого и швырнула зеркальце через комнату. К ее ужасу и изумлению, оно разбилось вдребезги. Выходит, зеркальце все-таки существовало, какое-то зеркало-фокус, при помощи которого Майлз обманул ее.

Она резко вскочила на ноги.

— Майлз! Что ты делаешь со мной?!

Слепой музыкант продолжал играть, а Майлз — рисовать. Медленно текло время; казалось, ему нет конца. Аморет, чувствуя, что ее бросили и предали, схватилась за голову и застонала. Майлз с тревогой на лице отшвырнул кисть и бросился к ней. Он осторожно снял с ее головы украшение, отложил его в сторону и поднял Аморет на руки. Она в отчаянии прижалась к нему.

— Зачем ты это сделал, Майлз? Зачем?

— Зачем я сделал что?

— Зеркальце… Ты сказал, что я вижу тебя потому, что в нем нет стекла. Но в нем было стекло! Было! Выходит, и ты меня обманул! И ты меня бросил! Оставил меня совсем одну! Ты знал, как я испугалась, но тем не менее продолжал рисовать. О Майлз… Ты тоже не любишь меня!

— Что ты, Аморет! Ну конечно же, я люблю тебя! Просто ты чего-то испугалась. Так чего же? Ведь не меня! Ты не могла меня испугаться!

Аморет мягко высвободилась из его объятий и медленно отвернулась. Лицо ее выражало глубокую печаль.

— Может быть, и тебя, Майлз. Может, я все время боялась тебя. Просто никто из нас не задумывался над этим, верно? — Она быстро взглянула на него, приподняв брови, и на какой-то миг на ее лицо вновь вернулось выражение веселого кокетства. Но только на миг. Аморет опять вздохнула и покачала головой. — Каждый день становится для меня все непонятнее и загадочнее. — Тут ее обуял внезапный гнев, и она пнула ногой музыканта, сидящего на корточках. — Ты не можешь сделать так, чтобы он перестал шуметь?!

Майлз похлопал музыканта по плечу. Тот послушно встал и побрел прочь из комнаты.

Аморет несколько мгновений, не отрываясь, смотрела в окно, а потом обернулась и с упреком обратилась к Майлзу:

— Почему ты вдруг решил написать мой портрет?

Он медленно убрал кисти и с удивлением взглянул на нее.

— Зачем… не знаю. Ты очень красива. Я подумал о том, как хорошо было бы запечатлеть такую неповторимую красоту.

— Запечатлеть, чтобы она осталась, когда я уйду?

— Куда уйдешь? — тихо спросил он, продолжая убирать кисти, но больше не глядя на нее.

Она подбежала к нему и, тяжело дыша, остановилась напротив.

— Когда я умру!

— Не говори так, Аморет. Не надо, — произнес он, качая головой.

— Ведь ты ожидаешь моей смерти, не так ли? Майлз, только, пожалуйста, не лги мне! Ведь именно поэтому ты захотел написать мой портрет?!

Майлз вновь покачал головой и очень серьезно посмотрел на Аморет, но не промолвил ни слова. Она вышла из комнаты и отправилась бесцельно блуждать по огромным апартаментам, натыкаясь на комнаты, в которых еще ни разу не была.

«Он ожидает моей смерти. У него есть какое-то предчувствие. У меня — тоже.

Выходит, все предопределено заранее, где-то и кем-то. И ни я, ни Майлз ничего не можем с этим поделать. По крайней мере они не смогут задавать мне вопросы или раскрыть мой секрет. Куда бы я ни попала в будущем, я долго пробуду там. Я не стану спешить. И я готова ко всему. Я буду готова, когда они призовут меня».

Она бесшумно и легко прогуливалась по коридору. Вдруг к ней пришло ощущение какого-то умиротворения и покоя. Перед ней открылся вестибюль. Он был очень просторный; в потолок упирались высокие колонны, увенчанные нагрудной частью доспехов, покрытых белой эмалью. Казалось, потолок подпирают какие-то люди, лишенные голов. С их плеч свисали гирлянды роз, а шеи украшали прикрепленные к ним блестящие бабочки, трепещущие от сквозняка. Стены были выкрашены в белое. Между безголовыми фигурами на других высоких колоннах находилось бесчисленное множество хрустальных светильников.

«Так вот они откуда! — подумала Аморет, не очень удивляясь увиденному. — Майлз приносил их отсюда и устанавливал в моих апартаментах. По-моему, я даже чувствовала, что это его рук дело».

Она открыла первую попавшуюся дверь и заглянула внутрь еще одной комнаты, очень просторной и совершенно пустой. Здесь пол, стены и потолок были выкрашены в золотой цвет. Аморет закрыла дверь. Следующая комната, в которую ей захотелось заглянуть, тоже оказалась пустой, только там все было выкрашено серебром. Аморет пожала плечами.

А когда пришлось переступить порог последней комнаты, к ней пришло чувство смертельного ужаса. Он подкрадывался и подкрадывался все ближе и ближе, хотя трудно было сказать почему.

Эта комната, судя по всему, была бесконечной. У нее не оказалось стен, или по крайней мере не удавалось разглядеть их из-за небывалой величины помещения. Впрочем, где-то вдали маячило что-то неопределенное. Аморет подняла голову и увидела вверху нечто голубое, каким бывает небо ранним вечером. Чтобы изобразить такой цвет на холсте, надо быть очень искушенным художником. Пол напоминал огромную шахматную доску, ибо был в черную и белую клетку. Поначалу Аморет разглядывала все это с нескрываемым восхищением, потом восхищение сменилось глубоким отчаянием. Где-то в туманной дымке маячили три незнакомые фигуры; они то выплывали из тумана, то очень медленно исчезали за воображаемым горизонтом. Ей захотелось окликнуть их, попросить немного подождать ее, не оставлять одну, но что-то мешало ей это сделать.

А потом раздался какой-то звук, заставивший ее обернуться.

Она не увидела больше двери, в которую входила.

По шахматному полу медленно, распространяя гулкое эхо, приближался огромный белый жеребец. Его гигантские копыта стучали по полу так сильно, что все вокруг вибрировало и трепетало.

Зачарованная Аморет смотрела, как он последовал за тремя исчезающими в тумане фигурами. Наверное, конь мог догнать их, несмотря на огромное расстояние, которое ему пришлось бы преодолеть. Создавалось такое впечатление, что у них у всех был единый конечный пункт назначения.