Кэтлин Уинзор - Любовники

• Название: Любовники
• Автор: Кэтлин Уинзор
• Издательство: Локид
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-320-00207-6

Знаменитая трилогия Кэтлин Уинзор десятки раз переиздавалась на английском языке. Неудивительно: женщины в поисках истинной любви — благодатная тема для создателей бестселлеров. Но как быть, если твой любовник — сам Дьявол? Что делать, если женщина обладает способностью манипулировать психикой людей? Вы получите ответ, впервые прочитав в русском переводе все три части: «На Ревущей горе, у Лимонадного озера», «Царство покоя» и «В другой стране». Эта книга — мистическое путешествие по загадочной стране, полной тайн и чудес. Страна эта — женская душа…

---

— Полагаю, вам опять надо вернуться в постель, Эрик, — произнесла она голосом легчайшим, как пушинки одуванчика — их так сладостно было сдувать в далеком детстве.

Дульчи была одета в белую блузку с оборочками и длинную черную юбку. Волосы украшал цветок красного гибискуса, на руках позвякивали серебряные браслеты, ноги были босы. Когда она дотронулась до него, он не почувствовал в ее руке ни тепла, ни холода, а только мягкость и нежность; от нее исходил какой-то тончайший аромат, который завладел частью его разума, однако так и осталось неясным, что это за запах. Он мучительно пытался вспомнить, где и при каких обстоятельствах вдыхал нечто подобное. Она посмотрела ему в лицо с легкой улыбкой, но с глубоким участием.

Ему не хотелось снова ложиться в постель, он просто боялся так поступить, поскольку, по-видимому, это была та самая постель, в которой он находился, когда считал, что погребен под землей и плавает в каком-то бездонном подземном озере. Будет слишком трудно предотвратить следующее падение туда… если оно вообще когда-либо совершалось. Куда благоразумнее просто стоять на ногах, не теряя связи с реальностью.

— Как же мог устоять дом? Судя по всему, он должен быть полностью разрушен. Или это все, что от него осталось?

— Все, что осталось? Да нет, все осталось таким, как прежде. Почему вы говорите о каких-то разрушениях?

Эрик улыбнулся, считая, что Дульчи разыгрывает его.

— Мне приходилось видеть землетрясения, — сказал он. — Однако такое — ни разу, — заканчивая фразу, Эрик покачал головой и был неприятно удивлен, обнаружив, что в его голове вообще нет ничего, если не считать длинной металлической балки, медленно перекатывающейся из стороны в сторону всей своей массой, бьющей то в один его висок, то в другой. — Какого черта… — пробормотал он и снова потряс головой. Балка опять задвигалась.

Дульчи подошла поближе. Она, верно, считает, что он может упасть, и решила вовремя подхватить его. Тогда Эрик пошире расставил ноги, посмотрел на них, чтобы убедиться, что сделал все правильно, и переставил сначала правую ногу, потом — левую. Глядя вниз, заметил, что все еще одет в серые широкие брюки. Потом увидел, что на нем нет рубашки, и с удивлением отметил волосатость груди и рук. Он медленно поднял голову еще раз, опасаясь, что, если сделает это быстро, балка в голове скатится вниз и сломает ему шею.

— Итак, было землетрясение, верно?

— Нет, Эрик. Не было никакого землетрясения. Не знаю, что случилось, но, полагаю, вы просто упали в обморок.

Он вздрогнул от ужаса.

— Упал в обморок?! Я?! Боже, со мной никогда в жизни не случалось обмороков!

— Но вы лежали вон там, на дороге. Один индеец проходил милю, увидел вас и позвал Марсию. Он и помог нам занести вас в дом.

— Кто нес меня в дом? — громко спросил Эрик, пристально глядя на Дульчи, ибо неожиданно ему пришло в голову, что принести его в дом могло это чертово животное. Эта мысль заставила его разразиться смехом, но тут же по всему телу пробежали мурашки.

— Кто?.. Этот индеец, и Марсия… и мы с мамой. — Она улыбнулась и сделала округлое движение рукой. — А вы оказались тяжелым. Наверное, весите по меньшей мере сто девяносто фунтов.

— Сто восемьдесят восемь, — уточнил Эрик и почесал затылок. Но, как только коснулся головы, металлическая балка вновь дала о себе знать; на этот раз она подкатилась к его лбу, затем встала торчком, и он от неожиданности дернулся вперед, на какой-то миг ощутив близость ее тела, но это ощущение оказалось последним…

Можно было понять, что они говорят о нем, хотя разговор шел почти шепотом. Однако он был слишком умен, чтобы открывать глаза, двигаться или делать что-нибудь еще и тем самым выдать себя. Ему очень хотелось узнать, о чем шла речь, ведь две женщины обсуждали мужчину, который тайком подкрался к двери запретного храма и, если выдаст себя, никогда не узнает вечную на все времена тайну. Они стояли возле кровати, Дульчи и ее мать, и смотрели на него.

— Дульчи, уже поздно.

— Еще нет и полуночи. — Выходит, несколько часов тайком ускользнуло из его жизни, ведь последнее, что он помнил, это яркий солнечный свет. — Можно, я посижу здесь еще немного? Он может очнуться. А сейчас, по-моему, спит, хотя пару часов назад метался и бормотал что-то… Тогда я подумала, что это бред, переходящий в сон.

— Знаешь, мне не нравится, что ты тут сидишь. Возможно, у него лихорадка или еще какая-нибудь болезнь. Боюсь, ты тоже заразишься.

— Я никогда ничем не заражалась, мама. Я хочу находиться рядом с ним. И ничего не боюсь. Во всяком случае, сомневаюсь, что у него такое состояние из-за лихорадки… По-моему, это что-то другое.

— Ну что это может быть? Ведь он пролежал без сознания почти семнадцать часов. И я по-прежнему считаю, что нам следует вызвать доктора из Гватемала-Сити.

— Нет, мама, пожалуйста, пока ни за кем не посылай. Я уверена, что это никакая не болезнь… судя по всему, у него какой-то шок.

— Ничего себе шок… который довел его до такого состояния!

— Не смейся над ним. Тем более когда он не способен защитить себя.

Последовала длительная пауза.

— Боюсь, ты влюбилась в него, Дульчи.

— Я знаю, что влюбилась. Да ты посмотри на него. Он поразительно красив. Как же в него не влюбиться?

— Ты не влюбляешься в людей из-за их красоты.

— Многие мужчины влюблялись в меня по этой причине. Но я сделала свой выбор не только из-за его внешности. В нем есть еще что-то.

— Ты не настолько хорошо его знаешь, чтобы судить об этом.

— Я просто это чувствую.

Последовала еще одна пауза, во время которой миссис Паркмен, вероятно, качала головой.

— Ты еще так молода, так беззащитно молода и наивна. Я боюсь за тебя.

— Не бойся, мамочка. Чего тут бояться?

— Есть много вещей, которых следует бояться. Ну что ж… Посиди еще немного, раз тебе этого так хочется. Спокойной ночи, дорогая.

— Спокойной ночи, мамочка. Мама, дай-ка я тебя поцелую. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Дульчи. Когда пойдешь спать, с ним посидит Марсия.

И дверь мягко затворилась.

Эрик беспокойно зашевелился на постели и открыл глаза, будто только что проснулся. Он увидел ее, сидящую возле постели, чуть склонившуюся вперед и опирающуюся на колени. Дульчи наблюдала за ним широко открытыми глазами. Ему было страшно стыдно, ведь он слышал весь их разговор и пришел в ужас от услышанного. Как только девушка могла влюбиться в него? Что же он такого сделал? Что сказал? Торстен чувствовал себя так, словно его тайно обвинили в преступлении, и пытался убедить себя в собственной невиновности. Она была так молода и пребывала еще в том возрасте, когда девушки влюбляются в кого угодно, поскольку внутренне готовы к этому и только ждут нужного момента.

В этой ситуации оставалось одно (вне всяких сомнений, именно такого поступка и ожидала ее мать): встать и немедленно уехать в Гватемала-Сити, а оттуда — самолетом домой.

Однако его не покидало тайное убеждение, что с ним произошло нечто ужасное. Она не имела права влюбляться в него, и в его мыслях зрело нечто вроде обвинения, как если бы ему пришлось стать жертвой бесчестного розыгрыша. В некотором смысле, безусловно, радовало, что с ним не случилось кое-чего похуже, когда он лежал без сознания и тем самым оказался полностью в ее власти.

Он поднял на нее глаза, а она посмотрела на него так нежно, так беспомощно, подтверждая правоту матери. Дульчи была такой красивой, такой незащищенной и всем сердцем желала принять его без колебаний или сожалений. Вот что виделось ему, вызывая стыд и угрызения совести. Поэтому захотелось отвернуться.

— Эрик… Вы очнулись?

— Да, очнулся.

— Вам сейчас лучше?

— Намного лучше, благодарю вас. — Ему очень не понравилось, что его голос прозвучал резко, но так уж получилось, и ничего с этим не поделать.

— Может, принести вам что-нибудь поесть? На кухне есть горячий суп.

— Нет, спасибо, — ответил он, но потом передумал: — Вообще-то… я бы с удовольствием съел немного супа. Если это вас не особенно затруднит.

Она искренне улыбнулась, словно обрадовалась возможности что-то сделать для него, и чуть ли не бегом бросилась из комнаты.

— Я скоро вернусь, — бросила Дульчи с порога.

Эрик поспешно встал и начал искать под кроватью ботинки, но так ничего и не обнаружил. Открыл крышку комода, быстро извлек оттуда рубашку и натянул ее. Потом, уже больше не думая о ботинках, застегнул пуговицы на рубашке и подкрался к двери. Выглянул в гостиную и, никого там не обнаружив, стремительно пересек ее. Он по-прежнему ощущал страшную слабость и головокружение, понимая, что, как только окажется на дороге, ему придется искать какое-нибудь укромное местечко, где можно укрыться и отдохнуть.

Он вышел в патио. В небе ярко светила луна, и Эрик двигался как можно тише, чтобы не разбудить попугая или обезьянку, которые, несомненно, подняли бы гвалт. Уже удалось достичь ворот, была сделана попытка открыть замок, как вдруг раздался ее голос: