Сара Дессен - Колыбельная

• Название: Колыбельная
• Автор: Сара Дессен
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004

«Я не питаю иллюзий насчет любви… Она приходит и уходит, приносит счастье или горе. Людям не суждено быть вместе вечно, хоть так и поется в песнях».

Реми не верит в любовь. А с чего бы ей верить? Её мать пишет романы, а в данный момент выходит замуж, уже в пятый раз. А ее отец — певец-хиппи из 70х — оставил ей лишь одну песню на память. Звуки «Колыбельной» для Реми — словно соль на «рану, которая никогда не затянется». Она встречается с парнями для галочки, но как только они начинают себя вести как «Кены», она тут же бросает их, без малейших сожалений. Поэтому ее так поражает, что неуклюжий, причудливый музыкант по имени Декстер вторгается в ее жизнь, и отказывается покидать ее.

Переведено специально для группы: https://vk.com/e_books_vk

---

Я въезжаю на подъездную дорожку и глушу двигатель, просто сижу в машине пока, жалостливо ноя, не останавливается кондиционер. Меня пугает то, что я должна сделать. Я понимала, что кто то другой ничего бы не рассказал, просто позволил бы этому фальшивому браку пойти на самотек. Но я не могу себе этого позволить. Я бы все равно не смогла уехать, зная, что моя мать застряла здесь и живет в такой лжи. И поскольку я твердо убеждена по своему опыту, что с плохими новостями нужно поступать как Сорви-его-быстро-как-пластырь, я должна ей рассказать.

Однако пока я иду от подъездной дорожки к дому, чувствую что что-то не так. Не могу точно сказать что именно, это скорее необъяснимое предчувствие. И даже до того как я натыкаюсь на баночки «Эншур», разбросанные впереди на дорожке, на траве и закатившиеся под кусты, а одну и на ступеньке лестницы, будто ждет что ее вернут на место, я уже чувствую что опоздала.

Я толкаю входную дверь и слышу как она о что-то ударяется: еще одна баночка. Они были повсюду, разбросанные по всему холлу, который я пересекаю, чтоб попасть на кухню.

— Мам? — зову ее я и слышу, как мой голос эхом отзывается в кабинете, позади меня. Без ответа. Я вижу на столе еду, приготовленную для нашего большого семейного ужина: стейки, початки кукурузы, почти все еще лежит в пакетах из супермакета. Рядом с ними лежит стопка писем и один открытый конверт, адресованный маме ровными письменным почерком.

Я пересекаю комнату, перешагивая через еще одну банку «Эншур», направляясь к ее рабочей комнате. Занавеска опущена, давний знак Я-занята-прошу-меня-не беспокоить, но в этот раз я отодвигаю ее в сторону и захожу во внутрь.

Она сидит на своем стуле перед печатной машинкой. Из нее торчит копия фотографии, которую я бросила в Декстера. Она установлена в машинку как обычный печатный лист бумаги, до того как его прокрутят во внутрь.

Странно, но мама выглядит очень спокойной. Видимо вся ее ярость была вымещена на разбросанных повсюду баночек «Эншур», и теперь она сидит тут со стоическим выражением и рассматривает лицо Петти, позирующую с надутыми губами, глядя прямо на нее.

— Мам? — я снова зову ее и осторожно накрываю ладонями ее руки, — Ты в порядке?

Она сглатывает и кивает. По ней видно, что она плакала. Под глазами черные размазанные пятна от туши. Думаю это самое тревожное. Даже при самых худших обстоятельствах, моя мама всегда была собранной.

— Они сделали это в моей комнате — говорит она — Это фото. На моей кровати.

— Я знаю — отвечаю я. Она поворачивает голову и с любопытсвом смотрит на меня, но я отступаю, понимая что лучше умолчать о факте существования еще одной копии.

— Я имею ввиду покрывало. На заднем фоне.

Она переводит взгляд обратно на снимок и с секунду мы вдвоем просто смотрим на него и только звук холодильника для изготовления льда нарушает тишину, выплевывая новую партию.

— Я промахнулась — наконец произносит она.

Я беру ее руки и сажусь, пододвигая свой стул ближе к ней.

— Я знаю, — тихо говорю я.

— Ты вернулась из Флориды в прекрасном настроении, а потом ты узнаешь что это крысеныш…

— Нет — рассеянно говорит она, перебивая меня. — Я промахнулась. Все эти «Эншур» и ни одна не попала. У меня отвратительная меткость. А потом она вздыхает.

— Даже одна принесла бы облегчение. Хоть какое-то.

Мне понадобилась секунда чтоб понять. — Так это ты разбросала все эти баночки? — спрашиваю я ее.

— Я была очень расстроена — уточняет она. Затем шмыгает носом и вытирает его бумажной салфеткой, которую сжимает в руке.

— Ох, Реми, мое сердце просто разбито.

Меня позабавила представленная картина, как она обстреливает Дона пустыми банками «Эншур» — а это без вопросов смешно — но как только я услышала ее слова все испаряется.

Она снова всхлипывает и крепко сжимает пальцами мою руку.

— Что теперь? — спрашивает она, беспомощно размахивая салфеткой размывая белым пятном мое последнее видение.

— Куда мне теперь идти дальше?

Моя уснувшая язва урчит в животе, словно отвечает на этот позыв. И вот я здесь, в шаге от отъезда, а моя мама на данный момент снова брошена на произвол судьбы и нуждается во мне как никогда. Я чувствую еще одну вспышку ненависти к Дону, который так эгоистично оставил меня с бардаком, а сам безнаказанно улизнул. Я пожалела, что меня тут не было, когда все всплыло наружу, у меня был хороший удар. Я бы не промахнулась. Без шансов.

— Ну, — говорю я — сначала, тебе следует позвонить тому адвокату мистеру Якобсу. Или Джонсону. Он что- нибудь унес с собой?

— Только одну сумку — отвечает она, снова вытирая глаза.

Я уже чувствую, как это происходит, короткий щелчок и я перехожу в режим антикризисного управления. Это не было похоже на давний уход Мартина. Может тропинка немного удлинилась, но до сих пор присутствовала.

— Хорошо, — продолжаю я — Итак, нужно назначить ему определенное время, чтоб он смог вернуться и забрать все свои вещи. Он не может прийти когда ему будет удобно и одному из нас желательно при этом присутствовать. И скорее всего нам нужно связаться с банком и заморозить наш общий счет, на всякий случай. Не то чтобы у него нет собственных денег, но в первые несколько дней после расставания люди иногда ведут себя очень странно, согласна?

Она не отвечает мне, просто смотрит в окно на задний двор, где от ветра покачиваются деревья.

— Смотри, я найду номер адвоката — говорю я, поднимаясь со стула — Он наверно уже не на рабочем месте, поскольку сегодня суббота и все такое, но мы хотя бы сможем оставить сообщение, поэтому когда он вернется, то первым делом…

— Реми.

Я останавливаюсь на полуслове и вижу что теперь она повернулась и смотрит на меня.

— Да?

— Ох, дорогая — тихо говорит она — Все в порядке.

— Мам, я понимаю, ты расстроена но очень важно чтобы мы…

Она протягивает руку и тянет меня вниз, заставляя сесть на обратно стул.

— Я думаю, — начинает она, но потом останавливается. Глубоко вдыхает и продолжает — Я думаю, что пришло время мне самой справляться со всем этим.

— Охм… — говорю я. Странно, но моя первая реакция это чувство оскорбленности.

— Я просто подумала…

Она слабо улыбается мне, а потом хлопает по руке.

— Я знаю — говорит она — Но ты не думаешь, что с тебя уже достаточно?

Я тупо сажусь. Это именно то чего я всегда хотела. Официальный выход, момент когда я, наконец буду свободна. Но это ощущалось не так как я себе представляла. Вместо победы я почувствовала странное одиночество, как будто неожиданно все исчезло, оставляя меня наедине со звуком моего бьющего сердца. Это меня напугало.

И будто почувствовав это или увидев все на моем лице, она тихо продолжает,

— Реми, все наладится. Пришло время позаботиться о себе, для разнообразия. Я могу начать прямо сейчас.

— Почему именно сейчас? — спрашиваю я ее.

— Так правильней, — просто отвечает она — ты не чувствуешь это? Просто такое чувство…

Чувствовала ли я? Все казалось таким запутанным, все и сразу. Но потом я кое-что понимаю. Наша страна настолько огромна, что разделит не только наши с ней разные взгляды на жизнь, но так же появится многокилометровое расстояние, которое нельзя будет взять и пересечь только лишь для одного взгляда или прикосновения.

Моя мать не была готова, она была подавлена. И возможно она и лишила меня детства, детства, которое я думала, что заслуживаю, но еще не слишком поздно для нее, вернуть мне свой долг. Это как сделка, года за года. Что прошло, за то, что будет.

Но сейчас, я резко придвигаюсь ближе, пока мы не касаемся друг друга. Колено к колену, рука к руку, лоб ко лбу. На этот раз, вместо того чтоб убежать я обнимаю ее, ощущая притяжение, почти магнетически удерживающее нас. Я знаю, что так будет всегда, независимо от расстояния, которое я проложу между нами. То взаимное сильное чувство, которое мы испытываем друг к другу, плохое и хорошее, оно привело нас сюда, где начинается моя собственная история.

Глава 16

За час до приезда на ужин Криса и Дженнифер Энн, я собираю во дворе и в доме все баночки и складываю их в мусорную корзину, наслаждаясь лязгом металла. Мама принимает душ, настояв на том что ужин должен состояться, несмотря на все то что произошло. И хотя я делаю все возможное, чтоб войти в свою новую роль, не принимающей активного участия в этом расставании, от некоторых привычек избавиться очень сложно. Или может так я себя убеждаю, когда снимаю с кухонной стены голую женщину и закидываю ее за холодильник.

После нашего разговора, мама рассказала мне ужасные подробности. Судя по всему, отношения с Петти продолжаются довольно давно и начались они до того как мама и Дон познакомились. Петти была замужем, а их роман чередовался расставаниями и примирениями, ультиматумами и отступлениями, когда наконец Дон не сказал что если она не намерена всерьез уйти от мужа, то он будет двигаться дальше. Дон женился на моей маме, однако это оказалось катализатором для ее очередного разрыва и как бы они не пытались держаться друг от друга подальше, они все-таки не смогли, как выразился сам Дон «бороться с чувствами». Мама вздрогнула, когда повторила эту фразу, я уверена что тоже бы вздрогнула, повторяя эти слова. Это Петти отправила фотографии, ей надоело ждать. Дон, по словам мамы, даже не отрицал ничего, просто вздохнул и пошел в спальню собирать вещи. Думаю — это о многом сказало. Какой продавец автомобилей не попытается хотя бы поговорить о его съезде?