Сергей Шведов - Война Войной, А Деткам -- Кашу

• Название: Война Войной, А Деткам -- Кашу
• Автор: Сергей Шведов
• Жанр: Научная Фантастика

---

-- Марыля!

-- Неважно, пусть Марыля. И мужчины у нас хоть куда! Пацан Димон -- слесарь и кузнец. Артём -- инженер от бога. Павел - дипломированный агроном. Есть у нас и настоящий поп.

-- Кто?

-- Тот, кто стоит перед вами.

-- Ты такой же поп, как и генерал! - не унималась Манька. -- Самозванец.

-- Я закончил перед войной православную семинарию и был до призыва на фронт рукоположен в сан.

-- Холостых попов не бывает!

-- Я был женат, у меня росли дети.

-- И где они?

-- Об этом я никогда уже не узнаю, время такое... Главная ценность - наши дети, а главное наше сокровище -- матка русской женщины. Норма деторождения в далёком прошлом была высокая -- 12-15 на одну мать. Создатель завещал: "Плодитесь и размножайтесь". По моей суровой воле, хотите вы того или нет, жить вы будете теперь не в блуде, а законными семьями в своих домах, собираясь по воскресеньям для общей молитвы в эту церковь.

-- Силком замуж нас выдашь?

-- Мог бы и так. Но в природе среди животных самца всегда выбирает самка. Мы не пойдём против природы, чтобы не выродиться, Маня.

-- Марыля!

-- Выбор за вами. Самый молодой жених у нас Артём, мастер--золотые руки. Ему двадцать шесть лет. Кто согласен связать с ним свою судьбу по гроб жизни?

Вышла, чуть прихрамывая, писклявая фельдшерица Алла.

-- Артём лупцевал меня больнее всех, а бьёт больно -- значит любит крепче всех.

Марьяновна связала их руки полотенцем.

-- Второй завидный жених у нас Павел. Ему уже тридцать шесть, но он настоящий богатырь. Кто согласен связать с ним свою судьбу?

Тяжело поднялась необъятная химичка. Самая высокая, здоровенная в груди и плечах бабища, "химдым" в войсках, а в миру учительница химии Полина Ивановна.

-- Из всех ваших задохликов только один мужик как раз под мою стать. У меня сапоги сорок пятого размера. Только он меня учить по заднице поленом сможет.

Марьяновна связала руки второй паре и поставила их рядом с первой. До призыва на войну Полина была замужем за подполковником-особистом, родила ему близнецов. Потом родила девочку голландцу-военспецу по боевым отравляющим веществам, когда перешла на сторону врага. Предстоящее замужество совсем заморочило её сознание почти до умопомрачения. Ей просто не хотелось думать ни о чём. Она устала от войны и мечтала о тишине и покое. В семейное счастье она уже не верила. Но, может, сживутся ещё ладно без драк и скандалов. На большее она уже не надеялась. Любовь не про неё.

-- Третий жених у нас Димон. Ему только пятнадцатый год, но парень вполне взрослый.

-- Я согласна за него! - подняла, как в школе, руку учительница Наталья.

-- Учительница ученика выбрала! Ему четырнадцать, ей двадцать семь.

Тут же вскочила Светочка и вырвала Димона из рук бывшей учительницы литературы.

-- Тётка Натаха, я тебе его не отдам. Навек он мой!

-- Тебе ж самой только четырнадцать!

-- Зато у меня уже ребёнок есть. Венчай нас, дядь Петь, а без мужа я отсюда не уйду!

Димка заулыбался до ушей.

-- Чужого байстрюка берёшь? - сплюнула через щербину в зубах злющая на девчонку Манька.

-- Он мне не чужой, потому что Светкин. А скоро мы с ней ещё больше вашего народим.

-- Нет, ну а чо вы меня в матери одиночки записали? -- взорвалась Наталья с грудником на руках.

-- Потерпи, Наташа!

-- Ага, "потерпи, Наташа,.. вот приедет барин, будет свадьба наша". Не хочу терпеть!

Батюшка Пётр задумался.

-- Когда-то в Европе тоже была тридцатилетняя война. Земля оскудела на людей. Тогда папа римский разрешил в Германии многоженство. Спроси у баб, может, кто и согласится принять тебя второй женой к своему мужику.

-- Ага, знаю я этих жлобих. Они не только своим добром не поделятся, а ещё чужого прихватят. Тогда я назло всем выйду замуж за пацана Сеньку!

-- Ему ж только тринадцать!

-- Вот-вот четырнадцать, -- поправил их сам Сенька, и юношеские щёки залились краской.

-- Зато у него болт уже ого-го какой! Всех тёток перепробовал, -- бессовестно заявила Наталья. -- До войны российские звездихи выходили замуж и за внуков себе по возрасту.

-- Будем считать, что мы этого не слышали в храме... "В гресе рождены есьмы...", -- покачал головой батюшка Пётр. -- Ладно, Натаха, этот грех возьму на себя. Сенька, хочешь тётку Наталью в жены?

-- Да ещё как!

-- Тогда становитесь рядом.

-- А я? -- вскочила уже заметно грудастенькая девчонка Варька.

-- Тебе ж только одиннадцать, кавалеру твоему двенадцать.

-- Да мы с Тишкой уже год как трахаемся как взрослые, -- выпалила Варька и спрятала покрасневшую рожицу на груди Тихона. - У меня уже сиськи есть. Волосы растут под мышками и везде, где надо.

-- А! -- махнул рукой батюшка Пётр. -- Одним грехом на душе больше -- всё равно мне отвечать за все сразу. Становитесь в ряд с брачующимися!

-- Может, и дошколят переженим? -- зло прошептал Павло.

-- Апостол Павел видел в браке спасение от погибели души. Возраст вступления в брак не указал.

Марьяновна покачала головой:

-- Плохой из тебя поп, Петя.

-- По-твоему, лучше и дальше поощрять детский блуд?

-- В наше время такого не было.

-- В ваше время как раз-то и установилось царство свободной любви и педерастии, Марьяновна. А мы теперь пытаемся уничтожить промискуитет.

-- Чаво?

-- Свободную любовь, дворняжью случку. А теперь --торжественное молчание. Совершается Божье таинство.

Все поднялись со скамей. Поп Пётр, в чёрном колпачке и подряснике из чёрной же крашенины обошёл присутствующих с кропилом и кадилом, искусно выполненным Артёмом и Димоном. Для кадила целый месяц собирали сосновую живицу. Обряд венчания был сокращён до предела.

-- Венчается раба божья Наталья рабу божьему Арсению и наоборот... Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится мужа своего... Аминь! Совет вам да любовь! Веди, Наталья, юного мужа в свой дом к вашим детям.

-- У меня свой только один. Трое приемышей.

-- У вас теперь все дети свои. Объявляю вас мужем и женой и благословляю латунным крестом, отлитым Димоном. Если чистить этот крест каждую неделю землёй, то не отличишь от золотого. Следующая пара у нас...

Поп наскоро всех окрутил, поздравил молодожёнов и отпустил с миром.

-- А свадьбы когда? - охнула Марьяновна.

-- Свадьбы справим после уборки урожая зимой на святках. Летом и осенью не до гульбы.

Было ли это настоящее церковное таинство? Жизнь покажет.

* * *

В церкви остались только Пётр с бывшей власовской унтер-офицершей Манькой и её детьми.

-- Ты что, подлюка, меня на смех всем бабам за яловку оставляешь?

Пётр вынул из-за пояска и согнул в руках плётку так, что косточки на кулаке побелели.

-- Запугать удумал? Уже пужатая.

-- Учить тебя, Маня, я в церкви не стану. Но за сараем снова отделаю так, что чертей своих забудешь, а святых и праведных припомнишь по именам и праздникам.

-- По какому праву?

-- По праву мужа.

-- Ты мне не муж!

-- Сейчас окручу и нас с тобой вокруг аналоя, хоть и грех то велий, но на войне без греха и шагу не ступишь.

-- Я тебя в свою хату и на порог не пущу.

-- А мы с тобой, Маня, будем жить в поповке при церкви, как и положено попу с попадьёй. С твоим новорождённым теперь у нас четверо детей, а потому будет десять, если Бог даст.

-- Хто это мы? Я с тобою парой не стану! Глянь на себя и глянь на меня, сопля москальская. Ты шпендрик недорослый, а я файна красуня, слична кобета.

-- Горько прошибла ты, Маня. Я не москаль, а донской казак по отцу и матери. И очень благодарен Лейбе Давидовичу, что он моих предков-казаков свёл на нуль, а то бы ещё появилась и кровавая Казакия атамана Петра Николаевича Краснова, превосходного писателя, но гада из гадов в душе. И вместо "трёх братских республик", Белоруссии, Украины и Росфедерации, появилась четвёртая сеструшка-потаскушка Казакия, которая бы сразу легла под дядю Фрица.

-- Так тож нимци булы, чоловикы в файной хворме, а ты зрадник свойго народу, москалям запродался.

-- А что мы с ними сделали, помнишь, с фашистами?

-- Кровью залили и трупами закидали, от шо!

-- Тупая ты, Манька, как голое колено.

-- Не тебе мои коленки лапать!

-- Любила капитана Кабанюка?

-- Тож чоловик був справный, голова, руки, ноги и всё, шо причиндалилося, у норме. Но и шо с того, шо хотив ризати москалив? Их и так потрибно знищить пид корень.

-- Папа, -- дёрнула его за штанину старшая из сироток, отданных Маньке на воспитание. Она держала на руках младенца. -- Пусть мамка злая и нас бьёт, зато я тебя любить буду и защищать. Она и немовлёнка своего не любит, а я люблю его и нянчу.