Наталья Костина - Билет в одну сторону

• Название: Билет в одну сторону
• Автор: Наталья Костина
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-14-9493-9

Украина. 2014-й. Аня – волонтер-медик в военном госпитале. Егор – актер из России, поверивший пропаганде и отправившийся воевать против «хунты». Их дорогам суждено пересечься… Когда в госпиталь привезли умирающего раненого, только мгновенная реакция Ани и ее четкие действия помогли вернуть юношу с того света. Всеми силами она боролась за жизнь незнакомца… И в ту минуту, когда Егор наконец открыл глаза и увидел над собой девушку, похожую на ангела, он понял: ему есть ради чего и ради кого жить…

---

– Да, этот случáй всех злее… – покрутила головой крупная Лена, которую даже вермут не брал – ну, оно и понятно: в пересчете на кэгэ живого веса ей было нужно наливать раза в три больше, чем нам. – Угораздило ж вас в один день! А давайте-ка по этому поводу еще по чуть-чуть? Дураков, их, конечно, не сеют, не жнут – они сами родятся. Но все ж таки – чтоб их в нашей жизни как-то поменьше было. Правильно я говорю? Ушла – и все! Вычеркни эту дуру и живи спокойно дальше! Как там говорила Раневская: отпускайте клоунов из своей жизни на свободу? Точно! Цирк должен гастролировать! А ты развела здесь… плесень по углам.

– Что тут за плач и стенания?

Папа появился неожиданно, даже я не уловила щелчка входной двери. Он вошел в кухню и тут же оценил масштабы разрушений. Одно неуловимое движение – и мама вытирает слезы, мои коротко стриженые волосы взъерошены, и даже соседка Лена облагодетельствована: у нее в руках новая бутылка, потому как вермут тоже подевался неизвестно куда.

– Девки, я смотрю, вы уже давно сидите? А пожрать у вас ничего не найдется?

Я внезапно вижу, как он устал – должно быть, целый день провел на ногах в операционной.

– Я не готовила… – покаянно просипела севшим от слез голосом мама, а ее собутыльница-утешительница Елена тут же подхватилась:

– У меня котлеты есть!

– Зам-мечательно! Котлеты есть, а мартини пить! Только так. А то, я смотрю, вы тут всю эту микстуру Равкина употребляли исключительно на голодный желудок.

– Так, Вань, оно спонтанно получилось, – широко разводит руками соседка. – Я тут зашла соли перехватить, а Ритка так убивается, аж распухла вся! А чего плакать? Мои ваще говорят: у вас страны никакой нет, языка тоже нет… ваще ни хрена у вас, граждане дорогие, нет. А поскольку мы ваши старшие, блин, братья – то сидите и не рыпайтесь, а мы вам сделаем хорошо! Потому как у вас даже никакого президента нет, настоящий ваш президент – Янукович, а он как раз у нас! И мы его вам желаем отдать. Ничего, что вы его брать не хотите – мы тут лучше знаем, кто вами должен править и как. Во какие дела творятся, а мы и не в курсе! Что, например, у Порошенко под столом сидит советник Обамы и говорит, что ему подписывать, а чего – ни-ни! Или что нас бомбить будут. И что войска эшелонами у самой границы стоят, а от нас до границы всего каких-то сорок километров. И что через две недели они, если захотят, будут в Киеве. Я им и говорю – вы не через две недели, вы прям завтра приезжайте, а они…

Папа мгновенно рубит фишку:

– Убивается? Наверное, опять со своей ненаглядной поссорилась? Путин – наше солнце золотое? А ты опять не согласна? Не хочешь ссориться – говорите о котиках! Сто раз советовал!

– Пуйло он стопроцентное, а не солнце, – мрачно резюмирует Лена. – Пардон за определение, но оно уже как бы признанно-литературное!

– Насмерть разруга-а-лись, – снова начинает рыдать мама, раньше прекрасно беседовавшая со своей драгоценной подругой о котиках и цветочках, на крайняк – о моем плохом поведении, а сейчас, впрочем, как и большинство из нас, напрочь утерявшая это умение.

– Жрать хочу я, девки, как собака…

Сочувствующая сторона приподнимается, упираясь обеими руками в столешницу:

– Щас я… бегом. Только нажарила. Хотела салатик к ним – а посолить нечем. Я к Ритке – а тут такое дело…

Папа грузно садится к столу, одним махом опрокидывает в себя то, что еще плещется на дне маминого стакана, и я вижу, что он действительно очень устал.

– Сегодня двое тяжелых было, внеплановых, такая накладка… Так что давай, Лен, свои котлеты, а я воду на макароны поставлю. Лады?

Толстая Лена с трудом выбирается из кухни и бредет к двери – значит, выпивка на нее тоже подействовала. Кастрюлю на огонь ставлю я, и это трогает папу до слез.

– Мурзики вы мои! – восклицает он с чувством. – Любимые!

Вода кипит, и я бросаю в нее макароны – сразу всю пачку. Другой закуски все равно нет. Впрочем, тут возвращается Лена, нагруженная под завязку: у нее в руках и котлеты, и уже нарезанный салат, и даже банка оливок.

– Мартини под котлеты! – радуется па. – Смертельный номер! Беременных и нервных просим покинуть помещение! Впрочем, беременные могут остаться. Для них есть клубника со вкусом соленых огурцов.

– Я не беременная, – бурчу я, боясь, что допрос с пристрастием, где я пропадала трое суток, все же начнется. – И еще: меня взяли на работу!

– Так ты ж вроде работала? – недоумевает щедрая подательница котлет и промахивается консервным ножом мимо банки.

– Повысили в должности нашего Мурзика-младшего. Все зам-мечательно! – Папа отбирает у соседки нож и дергает банку за колечко в крышке, как партизан гранату. – Двойной праздник! Рита, тарелки в студию! Суперприз! Семья лишилась идиотки-подруги и приобрела наконец ценного работника! Дайте я вас всех расцелую! Нет, Ленка, не увиливай – и тебя тоже! Жена у меня не ревнивая.

Соседка с удовольствием подставляет обе щеки, а па, выполнив поцелуйный обряд, продолжает:

– Двойной праздник – двойные котлеты – двойной мартини! Гулять так гулять! – Он выуживает из сумки еще бутылку и сует ее в морозильник. – Анют, сбегаешь на уголок за тоником? А то в чистом виде оно как-то тяжело идет… И сырку прихвати, хорошо? А то котлеты котлетами, но нужно ж и совесть иметь.

Сыр имеет к совести довольно опосредованное отношение, но зато хорошо подходит к мартини. Кроме того, его можно положить на бутерброд и взять с собой на работу. Настоящую работу! Сегодня, кажется, все было хорошо и все к лучшему. И даже особо тяжелых к нам в отделение, кажется, не поступало. Поэтому я безропотно подхватываю рюкзак и пулей вылетаю «на уголок».

Егор

Особняк внушал почтение и трепет. Забор тоже – каменный, высотой метра в два с половиной. Подъезжать вплотную к частному владению Санёк не стал, скромно припарковав нашу фальшивую «скорую» в тени деревьев. Минуту мы стояли – изучали обстановку. Шел второй час ночи, сеял мелкий дождик, было тихо. Плановый обстрел должен был начаться в три, но здесь, в районе престижных коттеджей, разрушений пока не было.

– Ну, чё? – спросил Санёк, но даже по его непроницаемому и неподвижному, плоскому как блин лицу было видно, что он волнуется. – Начинаем, что ли?

– Я с улицы звонить буду. Мне… настроиться надо.

– Да как хотишь.

Я взял его телефон, на котором заранее был набран номер, и выбрался наружу. Мне действительно надо было настроиться… войти в образ, если хотите. Какая-никакая, но все же роль. После роли «добровольца, защитника и освободителя» амплуа похитителя брата матерого украинского фашиста – самое то. Считай, что пошел на повышение. Я покашлял и нажал кнопку вызова. Ответили удивительно быстро – то ли брат того, чубатого, еще не ложился, то ли проснулся перед обстрелом – сейчас у многих поменялся режим жизни. Да и у меня самого тоже.

– Андрей Ильич Жук? – осведомился я отстраненно-вежливо.

– Он самый.

– Я могу поговорить с вами… по поводу вашего брата?

– Кто вы? – в голосе говорящего явно послышалось напряжение. – Что с Лешкой?

– Я врач… с вашим братом все в порядке. Почти… в порядке.

Это неопределенное «в порядке» явно насторожило его:

– Он… жив? Не тяните – жив или нет?!

– Вы не могли бы выйти на улицу? Мы тут подъехали к вашему дому. На «скорой». Может быть, вам из окна видно?

Окна в доме уже не светились, но все равно мне показалось, что на втором этаже отодвинулась занавеска.

– Мне неудобно так говорить… и потом… нельзя его оставлять у нас, понимаете?

Повисло молчание, а затем вдруг пошли короткие гудки. Вначале я растерялся, но сразу же почувствовал что-то вроде облегчения: ну, не вышло, и черт с ним! Сейчас сяду обратно в «скорую» и скажу, что он меня раскусил. Или просто не поверил. Мы покатим на свой блокпост, и Веник оставит эту дурную затею…

Уйти от дома я не успел – неожиданно перед самым моим носом распахнулась калитка, утопленная глубоко в забор, и тут же вспыхнул свет. Я стоял, щурился и молчал.

– Это вы мне сейчас звонили?

– Да, я.

– Алексей… он жив? Скажите правду. Или вы… просто тело мне привезли?

– Жив. Жив. Но… – Я замялся, а потом достал из кармана удостоверение – то самое, которое мы измазали в дорожной пыли и протерли салфеткой с кровью неизвестно кого. – Вот.

Он хотел что-то сказать, но поперхнулся и молча спрятал подделку в карман.

– Деньги нужны?

– Желательно… Хирургу, анестезиологу. И еще… чтобы молчали, понимаете? Лекарства тоже нужны, в больнице почти ничего нет. Но главное – забрать его оттуда как можно скорее.

Я старался не частить, не бегать глазами и не делать никаких жестов, сопутствующих лжи, хотя вряд ли он специально изучал мимику вралей. Маску с лица я тоже сдернул – жест доброй воли и сочувствия. Я уже вошел во вкус и чувствовал прилив самого настоящего вдохновения – но дело чуть было не испортил сам Веник, вылезший из машины в самый неподходящий момент. Я переоделся полностью: под не слишком чистым и в меру измятым халатом на мне были обыкновенные, хотя и слегка коротковатые джинсы и ничем не примечательная футболка. Веник же ограничился тем, что просто накинул халат прямо на камуфляж. А поверх халата на самозваном медперсонале болтался… автомат! Да еще и с привязанной ленточкой! Я чуть не застонал сквозь зубы.