Лидия Чарская - 7 историй для девочек

• Название: 7 историй для девочек
• Автор: Лидия Чарская
• Издательство: Литагент «Стрельбицький»f65c9039-6c80-11e2-b4f5-002590591dd6
• Жанр: Детская проза

Перед вами уникальная подборка «7 историй для девочек», которая станет путеводной звездой для маленьких леди, расскажет о красоте, доброте и справедливости лучше любых наставлений и правил. В нее вошли лучшие классические произведения, любимые многими поколениями, которые просто обязана прочитать каждая девочка.

«Приключения Алисы в Стране Чудес» – бессмертная книга английского писателя Льюиса Кэрролла о девочке Алисе, которая бесстрашно прыгает в кроличью норку и попадает в необычную страну, где все ежеминутно меняется.

В сборник также вошли два произведения Лидии Чарской, одной из любимейших писательниц юных девушек. В «Записках институтки» описывается жизнь воспитанниц Павловского института благородных девиц, их переживания и стремления, мечты и идеалы. «Особенная» – повесть о благородной, чистой душой и помыслами девушке Лике, которая мечтает бескорыстно помогать нуждающимся.

Знаменитая повесть-феерия Александра Грина «Алые паруса» – это трогательный и символичный рассказ о девочке Ассоль, о непоколебимой вере, которая творит чудеса, и о том, что настоящее счастье – исполнить чью-то мечту.

Роман Жорж Санд повествует об истории жизни невинной и честной Консуэло, которая обладает необычайным даром – завораживающим оперным голосом. Столкнувшись с предательством и интригами, она вынуждена стать преподавательницей музыки в старинном замке.

Роман «Королева Марго» легендарного Александра Дюма повествует о гугенотских войнах, о кровавом противостоянии протестантов и католиков, а также о придворных интригах, в которые поневоле оказывается втянутой королева Марго.

Завораживающая и добрая повесть «Таинственный сад» Фрэнсис Бёрнетт рассказывает о том, как маленькая капризуля превращается в добрую и ласковую девочку, способную полюбить себя и все, что ее окружает.

---

– И хорошо сделали. Святая пятница! Будем держаться крепко, от этого зависит наша с вами жизнь.

– Да, дело щекотливое, – ответил Франсуа, – поэтому, брат мой, я и пришел спросить вашего совета: как вы думаете – бежать мне или оставаться?

– Ведь вы же видели короля, если он с вами говорил?

– Конечно.

– Так вы должны были прочесть ответ в его мыслях. Действуйте на основании вашего чутья.

– Я бы предпочел остаться здесь.

Как ни владел собою Генрих, на лице его мелькнуло радостное выражение, и, несмотря на всю его мгновенность, Франсуа подметил это выражение на лету.

– Тогда оставайтесь, – сказал Генрих.

– А вы?

– Помилуйте! Зачем же мне ехать, если вы остаетесь здесь. Я ведь хотел уехать вместе с вами из чувства дружбы, чтобы не расставаться с братом, которого люблю.

– Конец всем нашим планам, – сказал герцог Алансонский, – вы отступаете без боя при первом налете злого рока.

– Я не вижу злого рока в том, что останусь здесь; с моим беспечным характером мне хорошо везде.

– Ладно, пусть так, не будем больше говорить об этом, – ответил герцог Алансонский. – Но если вы примете какое– нибудь другое решение, известите меня.

– Ну разумеется! Поверьте мне, я не премину это сделать. Разве мы не условились, что у нас нет тайн друг от друга?

Герцог Алансонский прекратил свои расспросы и в раздумье удалился, заметив, что в какое-то мгновение завеса на двери туалетной комнаты чуть всколыхнулась.

Действительно, как только герцог Алансонский вышел, завеса приподнялась и Маргарита появилась снова.

– Что вы думаете об этом посещении? – спросил Генрих.

– Думаю – произошло что-то новое и важное.

– А что, по-вашему?

– Еще не знаю, но узнаю.

– А до этого?

– А до этого – непременно зайдите ко мне завтра вечером.

– Не премину, мадам! – ответил Генрих, любезно целуя жене руку.

И с теми же предосторожностями, с какими шла сюда, Маргарита вернулась в свои покои.

IX. Книга о соколиной охоте

Прошло тридцать шесть часов со времени событий, описанных в предшествующей главе. День только занимался, а в Лувре все уже встали, как это бывало в дни охоты, и герцог Алансонский направился к Екатерине, помня ее наказ явиться в этот день.

Королевы-матери уже не было в ее опочивальне, но, уходя, она распорядилась на случай прихода герцога, чтобы его попросили обождать. Через несколько минут Екатерина вышла из потайного кабинета, где она уединялась для химических опытов и куда никто другой входить не смел.

Вместе с Екатериной, пристав к ее одежде или же сквозь щель только прикрытой двери, в комнату проник какой-то едкий запах, и герцог увидел в эту щель густой дым, как от сожженных ароматических курений, плававший белым облаком в лаборатории, откуда вышла королева-мать.

Герцогу не удалось скрыть свой любопытный взгляд.

– Да, – сказала Екатерина Медичи, – я сожгла кое-какие ветхие пергаменты, а от них пошла такая вонь, что пришлось подкинуть в жаровню немного можжевельника, вот от него и этот запах.

Герцог Алансонский поклонился.

– Ну, что у вас нового со вчерашнего дня? – спросила Екатерина, пряча в широкие рукава капота свои руки, кое-где покрытые красно-желтыми пятнами.

– Ничего, матушка, – ответил герцог.

– Вы не виделись с Генрихом?

– Виделся.

– И он по-прежнему отказывается уезжать?

– Наотрез.

– Жулик!

– Что вы сказали?

– То, что он уедет.

– Вы думаете?

– Уверена.

– Значит, он ускользнет от нас?

– Да, – ответила Екатерина.

– И вы дадите ему уехать?

– Не только дам ему уехать, а скажу вам больше: даже необходимо, чтобы он уехал.

– Я вас не понимаю, матушка.

– Выслушайте, Франсуа, внимательно, что я скажу. Один весьма искусный врач, давший мне книгу, которую вы отнесете Генриху, уверял меня, что у короля Наваррского – начало какой-то изнурительной болезни, одной из тех болезней, которые не милуют и против которых наука не знает никаких лекарств. Теперь для вас понятно, что если ему суждено умереть от страшного недуга, то лучше пусть умрет подальше от нас, а не при дворе.

– Да, разумеется, это сильно огорчит нас, – сказал герцог.

– В особенности вашего брата Карла, – добавила Екатерина. – Если же Генрих окажет ему неповиновение, а затем умрет, король увидит в его смерти божью кару.

– Вы правы, матушка, – ответил герцог Алансонский, восхищаясь матерью, – необходимо, чтобы он уехал. Но убеждены ли вы в том, что он уедет?

– Он уже принял для этого все меры. Встреча назначена в Сен-Жерменском лесу. Пятьдесят гугенотов должны его сопровождать до Фонтенбло, где будут ожидать еще пятьсот.

– А сестра моя Марго? – спросил герцог с некоторым колебанием и заметно побледнев. – Она тоже едет с ним?

– Да, – ответила Екатерина, – это решено. Но как только Генрих умрет, Марго вернется ко двору свободной вдовой.

– А Генрих умрет наверно?

– По крайней мере, врач, давший мне книгу об охоте, уверял, что да.

– Мадам, а где же книга?

Екатерина тихим шагом подошла к потайному кабинету, открыла дверь, вошла в глубь кабинета и через минуту появилась с книгою в руках.

– Вот она, – сказала королева-мать.

Герцог Алансонский с некоторым ужасом глядел на книгу, которую ему протягивала мать.

– Что это за книга, мадам? – спросил, дрожа от страха, герцог.

– Я уже вам сказала, сын мой, что это книга об искусстве выращивать и вынашивать соколов, кречетов и ястребов, написанная весьма ученым человеком, луккским тираном – Каструччо Кастракани.

– А как с ней быть?

– Отнести вашему другу Анрио, который, как вы говорили, просил у вас эту или какую-нибудь другую книгу того же содержания, чтобы научиться соколиной охоте. Так как на сегодня назначена королевская охота с ловчими птицами, он непременно прочтет хоть несколько страниц и не упустит случая показать королю, что он послушался его советов и взялся за учение. Все дело в том, чтобы вручить книгу самому Генриху.

– Я не посмею, – ответил герцог, весь дрожа.

– Отчего? – спросила Екатерина. – Книга как книга, только она долго лежала в шкафу, и страницы слиплись. Вы сами не пробуйте ее читать, потому что придется мусолить пальцы и отделять страницу от страницы, а это и очень долго, и очень трудно.

– Значит, только тот, кто горит желанием научиться, станет терять на это время и тратить свои силы? – спросил герцог Алансонский.

– Совершенно верно. Вы понятливы, сын мой.

– Ага! Вон Анрио уже на дворе. Давайте, мадам, давайте! Я воспользуюсь тем, что его нет дома, и отнесу книгу; он вернется и найдет ее у себя.

– Лучше бы вы отдали ее лично, Франсуа, так было бы вернее.

– Я уже сказал, мадам, что не посмею, – возразил герцог.

– Пустяки! Во всяком случае, положите ее на видном месте.

– Раскрытую? Или класть раскрытую будет хуже?

– Нет, лучше.

– Так давайте.

Герцог Алансонский трепетной рукой взял книгу из твердо протянутой руки Екатерины.

– Берите же, – сказала Екатерина, – раз я ее касаюсь, значит, не опасно, к тому же вы в перчатках.

Для герцога Алансонского этого было недостаточно, и он завернул книгу в плащ.

– Поторопитесь, Франсуа, – сказала Екатерина, – Генрих каждую минуту может вернуться.

– Верно, мадам, иду, – сказал герцог и вышел, шатаясь от волнения.

Мы уже не раз вводили нашего читателя в покои короля Наваррского и делали свидетелем происходивших там событий – то радостных, то страшных, в зависимости от того, грозил ли или улыбался гений-покровитель будущему королю Франции. Но в этих стенах, забрызганных кровью убийств, залитых вином веселых кутежей, опрысканных духами ради любовных встреч, быть может, никогда не появлялось лица более бледного, чем лицо герцога Алансонского, когда он с книгою в руке отворял дверь в опочивальню короля Наваррского.

А между тем в ней, как и ожидал герцог, не было ни одного свидетеля, который мог бы тревожным или любопытным оком подсмотреть то, что собирался сделать Франсуа. Первые лучи солнца освещали совершенно пустую комнату. На стене висела наготове шпага, которую де Муи советовал Генриху взять с собой; несколько колечек от кольчуги валялось на полу; туго набитый кошелек и маленький кинжал лежали на столе; тонкий пепел еще вился в камине – все это вместе с другими признаками ясно говорило герцогу Алансонскому, что король Наваррский надел кольчугу, потребовал от своего казначея денег и сжег компрометирующие документы.

– Матушка не ошиблась. Этот жулик предает меня! – сказал герцог Алансонский.

Несомненно, что заключение такого рода придало бодрости молодому человеку; он исследовал глазами каждый уголок комнаты, приподнял все занавески, и когда сильный шум, долетавший со двора, и полная тишина в покоях Генриха убедили герцога, что никто не думает подсматривать за ним, он вынул из-под плаща книгу, быстро положил на стол, где лежал кошелек, и прислонил ее к пюпитру из резного дуба; затем, отойдя подальше, вытянул руку в перчатке и нерешительным движением руки, выдававшим его страх, раскрыл книгу на странице с охотничьей гравюрой.