Лидия Чарская - 7 историй для девочек

• Название: 7 историй для девочек
• Автор: Лидия Чарская
• Издательство: Литагент «Стрельбицький»f65c9039-6c80-11e2-b4f5-002590591dd6
• Жанр: Детская проза

Перед вами уникальная подборка «7 историй для девочек», которая станет путеводной звездой для маленьких леди, расскажет о красоте, доброте и справедливости лучше любых наставлений и правил. В нее вошли лучшие классические произведения, любимые многими поколениями, которые просто обязана прочитать каждая девочка.

«Приключения Алисы в Стране Чудес» – бессмертная книга английского писателя Льюиса Кэрролла о девочке Алисе, которая бесстрашно прыгает в кроличью норку и попадает в необычную страну, где все ежеминутно меняется.

В сборник также вошли два произведения Лидии Чарской, одной из любимейших писательниц юных девушек. В «Записках институтки» описывается жизнь воспитанниц Павловского института благородных девиц, их переживания и стремления, мечты и идеалы. «Особенная» – повесть о благородной, чистой душой и помыслами девушке Лике, которая мечтает бескорыстно помогать нуждающимся.

Знаменитая повесть-феерия Александра Грина «Алые паруса» – это трогательный и символичный рассказ о девочке Ассоль, о непоколебимой вере, которая творит чудеса, и о том, что настоящее счастье – исполнить чью-то мечту.

Роман Жорж Санд повествует об истории жизни невинной и честной Консуэло, которая обладает необычайным даром – завораживающим оперным голосом. Столкнувшись с предательством и интригами, она вынуждена стать преподавательницей музыки в старинном замке.

Роман «Королева Марго» легендарного Александра Дюма повествует о гугенотских войнах, о кровавом противостоянии протестантов и католиков, а также о придворных интригах, в которые поневоле оказывается втянутой королева Марго.

Завораживающая и добрая повесть «Таинственный сад» Фрэнсис Бёрнетт рассказывает о том, как маленькая капризуля превращается в добрую и ласковую девочку, способную полюбить себя и все, что ее окружает.

---

– А на что оно действует? – спросил Карл, приподнимаясь на локте и глядя на Екатерину.

– На самую причину болезни, – ответила она.

– А в чем причина болезни?

– Выслушайте меня, сын мой, – сказала Екатерина. – Вы когда-нибудь слышали о том, что бывают тайные враги, которые убивают на расстоянии жертву своей мести?

– Железом или ядом? – спросил Карл, ни на секунду не спуская глаз с бесстрастного лица Екатерины.

– Нет, другими средствами, но не менее надежными и не менее страшными.

– Расскажите.

– Верите вы, сын мой, в действие каббалистики и магии? – спросила флорентийка.

– Очень, – ответил Карл.

– Так вот – оттуда ваша болезнь и ваши страдания, – радостно заговорила Екатерина. – Враг вашего величества, не смея покуситься на вас прямо, замыслил погубить вас тайно. Против особы вашего величества он направил заговор, страшный в особенности тем, что в нем не было сообщников, и потому таинственные нити заговора оставались до сих пор неуловимы.

– Нет, нет! – ответил Карл, возмущенный таким лицемерием Екатерины.

– А вы поищите получше, сын мой, – сказала Екатерина, – вспомните некоторые попытки к бегству, которое должно было обеспечить безнаказанность убийце.

– Убийце?! – воскликнул Карл. – Вы говорите – убийце?! Стало быть, по-вашему, меня пытались убить?

Екатерина притворно закатила глаза, блестевшие кошачьим блеском, под верхние морщинистые веки.

– Да, сын мой, вы можете, конечно, сомневаться, но я-то знаю наверно.

– Я никогда не сомневаюсь в том, что говорите вы, – язвительно сказал король. – Очень любопытно знать, каким же способом хотели меня убить?

– Если бы заговорщик, которого я назову… Да в глубине души вы, ваше величество, и сами его себе уже назвали… Если бы он, выставив свои батареи и уверенный в успехе, успел бежать, может быть, никто и никогда бы не узнал причину болезни вашего величества; но, к счастью, сир, вас оберегал ваш брат.

– Какой брат? – спросил Карл.

– Ваш брат Франсуа.

– Ах да! Правда, я все забываю, что у меня есть брат, – с горьким смехом сказал Карл. – Так вы говорите, мадам…

– Я говорю, что, к счастью, он раскрыл вашему величеству внешние проявления заговора. Но, как мальчик еще неопытный, он искал лишь следы обычного заговора и доказал только проделку молодого человека; я же искала доказательств гораздо большего злодейства, так как я знаю, какой ум у этого преступника.

– Вот как! А ведь похоже на то, матушка, что вы имеете в виду короля Наваррского? – спросил Карл, желая знать, до каких пределов дойдет ее флорентийское притворство.

Екатерина лицемерно потупила глаза.

– Помнится, я велел его арестовать и посадить в Венсенский замок за ту проделку, о которой вы упомянули; а значит, он оказался еще преступнее, чем я думал?

– Вы чувствуете, как вас съедает лихорадка? – спросила Екатерина.

– Конечно, мадам, – ответил Карл, сдвинув брови.

– Чувствуете вы жар, который жжет вам внутренности?

– Да, мадам, – ответил Карл, все более мрачнея.

– А острые боли в голове, которые как стрелы ударяют вам в глаза и через них проникают в мозг?

– Да, да, мадам! Все это я чувствую, и даже очень! О-о! Вы отлично описываете мою болезнь!

– А достигается все это очень просто, – ответила флорентийка. – Взгляните…

Она вытащила из-под мантии какой-то предмет и подала королю.

Это была фигурка из желтоватого воска вышиною дюймов в шесть. На фигурке надето было платье с золотыми звездочками, а поверх платья – королевская мантия, все из воска.

– При чем тут эта статуэтка? – спросил Карл.

– Посмотрите, что у нее на голове? – сказала Екатерина.

– Корона, – ответил Карл.

– А в сердце?

– Иголка.

– Вы разве не узнаете в этом самого себя?

– Меня?

– Да, вас, в короне и мантии.

– А кто сделал фигурку? – спросил Карл, утомленный этой комедией. – Разумеется, король Наваррский?

– Совсем нет, сир.

– Нет?! Тогда я вас не понимаю.

– Я говорю «нет», – возразила Екатерина, – так как иначе ваше величество могли бы понять, что он сделал ее сам. Но если бы ваше величество поставили вопрос по-другому, я бы сказала – «да».

Карл не ответил. Он пытался проникнуть в мысли этой темной души, которая все время закрывалась от него в то самое мгновение, когда он был уже готов прочесть, что в ней таится.

– Сир, – продолжала Екатерина, – благодаря стараниям главного прокурора Лягеля эта статуэтка была найдена в комнате человека, который во время соколиной охоты держал наготове запасную лошадь для короля Наваррского.

– У месье де Ла Моля? – спросил Карл.

– У него самого! И будьте добры, взгляните еще раз на стальную иглу, которая прокалывает сердце, и посмотрите, какая буква написана на привязанной к ней бумажке.

– Я вижу букву М, – ответил Карл.

– Это значит – смерть, такова магическая формула. Посягатель пишет, с какою целью он наносит ранку статуэтке. Если бы он хотел навлечь безумие, как это сделал герцог Бретонский с Карлом Шестым, он бы вонзил иголку в голову и вместо М написал Ф.[42]

– Итак, – сказал Карл IX, – по вашему мнению, мадам, на мою жизнь посягал Ла Моль?

– Да… Постольку поскольку кинжал посягает на чье-нибудь сердце, но ведь кинжал направляет какая-то рука.

– Так это и есть причина моей болезни? Значит, как только чары будут уничтожены, болезнь моя пройдет? Но каким образом этого достичь? – спрашивал Карл. – Вы моя добрая мать, вы-то, конечно, знаете – как? Вы всю жизнь занимались этим делом, а я, не в пример вам, очень невежествен в каббалистике и магии.

– Со смертью посягателя чары его теряют силу; и как только его смерть разрушит чары, в тот же день пройдет болезнь. Все очень просто, – сказала Екатерина.

– Вот как? – удивленно спросил Карл.

– Да; неужели вы этого не знаете?

– Я не колдун, – ответил Карл.

– Но теперь вы убедились, что это так?

– Конечно.

– И ваше беспокойство теперь исчезнет?

– Вполне.

– Это вы говорите из любезности?

– Нет, матушка, от души.

Екатерина повеселела.

– Слава богу! – воскликнула она, как будто веря в бога.

– Да, слава богу! – иронически повторил Карл. – Теперь я знаю, кто виновник моего недуга и кого надо наказать.

– Мы и накажем…

– Месье де Ла Моля: ведь вы сказали, что виновник – он?

– Я сказала, что он – орудие.

– Хорошо, сначала Ла Моля – он самый важный, – ответил Карл. – Все эти болезненные приступы, которым я подвержен, могут вызвать при дворе опасные подозрения. Требуется спешно пролить на это дело свет и открыть истину.

– Итак, месье де Ла Моль…

– Да, – перебил ее Карл, – он вполне подходит как виновник. Я согласен, начнем с него; а если у него есть сообщник, так он его выдаст.

«Да, – сказала про себя Екатерина, – а если сам не выдаст, так его заставят это сделать. У нас для этого есть средства, которые действуют безотказно».

Затем она встала и спросила Карла:

– Вы разрешите, сир, приступить к следствию?

– И как можно скорее, я очень этого хочу, – ответил Карл.

Екатерина пожала руку сыну, не поняв, почему так дрогнула его рука, когда он пожимал ей руку, и вышла, не слыша раздавшегося ей вслед язвительного смеха, а за ним – ужасного ругательства.

Карл сейчас же спохватился: не опасно ли предоставлять свободу действия подобной женщине, которая в несколько часов натворит такого, чего уже не поправишь?

Но в ту минуту, когда Карл, следя глазами за уходившей матерью, убедился, что портьера за ней опустилась, он услышал сзади себя какой-то шорох и, обернувшись, увидел Маргариту, которая приподняла ковер, закрывавший проход в комнату кормилицы.

Бледность, блуждающий взор, тяжело дышавшая грудь выдавали сильное волнение Маргариты.

– О сир, сир! – воскликнула Маргарита, кидаясь к ложу брата. – Вы же знаете, что она лжет!

– Кто «она»? – спросил Карл.

– Слушайте, Шарль! Это, разумеется, ужасно – обвинять собственную мать! Но я подозревала, что она осталась у вас недаром, а с целью погубить их окончательно. Клянусь вам душой моей и душой вашей, душою нас обоих, что она лжет!

– Погубить?! Кого она хочет погубить?..

Оба инстинктивно говорили шепотом, точно боялись услышать самих себя.

– Прежде всего вашего Анрио, который вас любит, предан вам больше всех.

– Ты так думаешь, Марго?

– О сир, я в этом уверена.

– И я тоже, – ответил Карл.

– Брат, если вы в этом уверены, – с удивлением сказала Маргарита, – почему же вы приказали его арестовать и посадить в Венсенский замок?

– Потому что он сам просил об этом.

– Он сам просил, сир?

– Да, у Анрио своеобразные мысли. Может быть, он прав: одно из его соображений заключается в том, что ему безопаснее находиться в моей немилости, чем в милости, дальше от меня, чем ближе, в Венсенском замке, чем в Лувре.