Константин Бадигин - Покорители студеных морей. Ключи от заколдованного замка

• Название: Покорители студеных морей. Ключи от заколдованного замка
• Автор: Константин Бадигин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1988
• ISBN: 5-08-001075-4

Во второй том собрания сочинений входят: «Покорители студеных морей» о борьбе Великого Новгорода с Тевтонским орденом за северные морские пути (XV в.) и роман-хроника «Ключи от заколдованного замка», рассказывающий о подвиге русских моряков времен освоения Аляски и прилегающих островов.

---

Около полуночи до чуткого уха дозорного Николы Курицына донесся легкий свист.

«Суслик, — подумал он, прислушиваясь, — должно быть, близко».

Свист повторился еще и еще раз.

«Не слыхано что–то про лесных сусликов, — лениво ворочалась мысль в голове дружинника, — да и время ночное. Надо думать — птица…»

Неожиданно из тумана появились быстрые тени: сотня людей, а может, и больше, вмиг окружила Курицына. Никола не успел пикнуть, как уже барахтался, схваченный сильными руками.

Когда у Николы затрещали суставы и он от боли стал терять сознание, прозвучала негромкая команда на чужом языке — голос был резкий, повелительный. Руки, державшие Николу, разжались, и он остался лежать на земле.

Разорвав темноту, вспыхнули ярким огнем смоляные факелы. Вокруг Николы плотно стояла толпа людей, одетых в тряпье и звериные шкуры. В руках у каждого была рогатина или топор. У некоторых на теле виднелись свежие раны, из которых сочилась кровь. Косматые головы и страшная одежда, освещенная колеблющимся пламенем факелов, придавали людям дикий вид.

«Вот–те и суслик, — подумал Никола, косясь на толпу. — Ввек не забуду, какие они в лесу бывают».

Услышав шум, в лагере проснулись. На свет факелов бежал Медоварцев с вооруженными дружинниками.

Высокий, широкоплечий воин, одетый в короткую шерстяную куртку, спокойно смотрел на приближающихся новгородцев, облокотившись на копье, украшенное разноцветными лентами.

— Эсты — друзья новгородцев! — громко сказал он, бросив копье наземь. — Мы искали врагов–рыцарей.

Нахмурившись, Михаил Андреевич молча остановился против воина.

— Старый мудрый Прийду сказал, — продолжал воин: — «русским грозит опасность». Проклятые рыцари несли вам смерть. Мы решили помочь друзьям. Нам удалось захватить замок, где укрылись рыцари, гнавшиеся за вами. — Воин протянул руку. — Там виднеется зарево. Еще до того как мы стали биться на стенах, несколько рыцарей покинули замок. Мы решили уничтожить их. Но я ошибся, спутал следы и привел своих людей к вашему лагерю. Прости меня!

С этими словами воин протянул руку Медоварцеву.

Теперь купец догадался, чьи лодки он видел в то утро. Но он хотел узнать больше.

— А что за рыцари догнать нас посулились? — спросил Михаил Андреевич. — Ведомо тебе?

— Прийду сказал — две лодки гнались за вами. А в лодках было двадцать воинов и рыцарей. Их вел поп с крестом на плаще.

— Горбун? — невольно вырвалось у Медоварцева.

— Ты прав, друг, поп с крестом на плаще и с большим горбом. Так сказал Прийду. Рыцари ушли из замка на конях, теперь нам не догнать их… Берегись, друг! — заключил воин. — Эти попы с душой дьявола. У них нет жалости. Будь осторожен и хитер, как старый лис.

Еще раз поблагодарил Медоварцев вождя эстов за мудрый совет.

Перед рассветом новгородцы стали собираться в путь. Двое эстов вызвались проводить их к Ревелю кратчайшей дорогой.

Когда показались стены города, эсты покинули обоз, незаметно исчезнув в лесу.

А через два часа после новгородцев в город въехали вооруженные всадники в черных плащах, обильно покрытые дорожной грязью.

Под утро Медоварцев отправился на торг разузнать, что слышно в городе. Толмача Федора он послал в гавань — нет ли попутного судна в Любек. Торопился Михаил Андреевич ехать дальше. Остальные дружинники разбрелись по городу кто куда. Но зря торопился Медоварцев, лучше было бы ему выждать время. Русские купцы, у которых он справлялся, ничего не слышали о горбатом попе, и Медоварцев понемногу стал успокаиваться. Возвращаясь, он купил овса для голубей и стал разбрасывать зерна на площади. Голуби слетались во множестве. Михаил Андреевич радовался, глядя на красивую, ласковую птицу.

— Твои талеры фальшивые, русский! — неожиданно услыхал Медоварцев негромкий, насмешливый голос, и чья–то рука легла ему на плечо.

«Горбун!» — нутром почувствовал Михаил Андреевич. Медленно повернув голову, он встретился взглядом с невзрачным человечком с большим горбом. В запавших, выцветших глазах его он прочитал торжество.

— Ты ошибаешься, у меня нет фальшивых денег, — сдерживая себя, ответил Медоварцев, брезгливо стряхнув его руку.

Горбун ловко отскочил в сторону, и его бледное лицо стало покрываться пунцовыми пятнами.

— А это что, мошенник? — показывая в ладони несколько монет, закричал он. — Это что, я спрашиваю?

Медоварцев спокойно взял в руки талер. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: монета фальшивая.

— Да, талер фальшивый, но я его раньше не видывал; впервой в твоей руке вижу. А мошенником называть, господин хороший, поостерегись!

— Первый раз видишь, мошенник?! — завопил горбун. — А кому ты сегодня за товар платил?.. Эй, купец, иди сюда!

Сквозь толпу, обступившую Медоварцева и Пруца, протискивался купец.

— У тебя русский покупал товары?

— У меня, — ответил купец.

Медоварцев внимательно посмотрел на купца, блудливо прятавшего глаза, и сказал:

— Да, я купил утром у господина купца харч на дорогу и платил полновесными серебряными талерами. Я думаю, господин купец подтвердит это.

— Вот этими, — протянул руку с деньгами горбун, — этими платил!.. Скажи, купец, не бойся.

— Да… я получил эти… деньги от русского купца, — запинаясь, ответил немец. — Это его талеры.

— Фальшивомонетчик! — завизжал горбун. — Ты поплатишься за это своей шкурой! Мы будем судить тебя по своим законам.

Собравшаяся толпа одобрительно зашумела.

— Связать его, — крикнул кто–то, и несколько человек стали приближаться к Медоварцеву.

— Михаил Андреич, биться будем! Мы здесь, Михаил Андреич! — услышал Медоварцев голоса дружинников.

Несколько человек из его отряда, вытащив из–за пояса топоры, приготовились защищаться. Толпа расступилась.

— Не трожь, ребята, не проливай крови!.. Мне суда бояться нечего. Пусть рат рассудит. А ты, продажная душа, гадина, не купец… разбойник! — обернулся к ревельцу Михаил Андреевич и спокойно пошел к ратуше.

Дни после случая на торгу тянулись мучительно долго. Пруц был неумолим и, несмотря на колебания судей, настоял на своем: Медоварцева приговорили к смерти как фальшивомонетчика. Магическая сила документа с подписью и печатью великого магистра ордена сделала свое дело.

Напрасно Михаил Андреевич целовал крест и клялся в своей невиновности, напрасно новгородские купцы, живущие в Ревеле, толпой осаждали ратушу, предлагая большие деньги за освобождение Медоварцева, — ничего не помогло. Боясь преследования ордена, ратманы[53] не хотели даже слушать об этом.

В одной из круглых башен городской стены сидел взаперти Медоварцев.

Прикованный короткой цепью, в наручниках, которые едва позволяли ему шевелить руками, Михаил Андреевич не терял надежды на освобождение.

Он не верил, что совершенно невиновный человек может быть ложно обвинен в таком тяжком преступлении.

«Есть же правда на свете, — думал он. — Ну, пусть поспешили, поверили горбатому попу. Но судьи… Ведь не могут же несколько самых уважаемых людей в городе приговорить к смерти невиновного человека и потом спокойно спать. Нет, узнают правду, разберутся».

На третий день после суда он получил короткую весточку от друзей.

«Уста твои целуем, дорогой брат, но пособить тебе не можем, — писали они. — И осталась надежда только на милосердие божие».

Прочитав послание, Медоварцев почувствовал, что ему надеяться не на что. Смерти он не боялся, но тяжело умирать, зная, что от успеха задуманного дела зависело благо родной земли, а выполнить его он не успел. Эта мысль приводила Медоварцева в исступление.

Временами купец успокаивался. Он подсчитывал, через сколько дней должен приехать в Данию Федор Жареный и когда там будет Порфирий Ворон. Михаил Андреевич мысленно следил за каждым их шагом на морском пути и по сухопутью.

«Недаром умру, — повторял он, — своей смертью от них след отведу. Одним часом горбатому не мочно в трех местах быть. Помру спокойно. Не я — други за меня посольничество справят. Наше святое дело всегда жить будет».

И тут же приходили сомнения.

«А вдруг и с ними неладно? Порфирий молод, а Федор задним умом крепок. Тогда что?» Эта мысль была невыносима для узника.

Старый попик русской церкви, отец Амвросий, пренебрегая дряхлостью, выехал на поклон к рижскому архиепископу, решив во что бы то ни стало вымолить жизнь Медоварцеву.

Но городские власти не стали ждать решения архиепископа: на третий день после суда на торговой площади была назначена казнь.

Утро было солнечное, погожее. Несмотря на раннее время, толпа людей заполнила площадь и прилегающие улицы. Люди сидели на крышах домов, женские головы торчали из всех окон. На деревянном помосте, окруженный стражей, стоял Михаил Андреевич. Только неделя прошла с того времени, как горбун назвал его фальшивомонетчиком, а от крепкого, довольного своей судьбой человека не осталось и следа. Медоварцев похудел и поседел до последнего волоска.