Александр Мартынов - «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1

• Название: «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1
• Автор: Александр Мартынов
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-86793-342-3; 5-86793-344-х

В воспоминаниях начальников Московского охранного отделения П.П. Заварзина и А.П. Мартынова, начальника Петербургского охранного отделения А.В. Герасимова и директора Департамента полиции А.Т. Васильева подробно описана «кухня» российского политического сыска конца XIX — начала XX веков, даны характеристики его ключевых фигур (С.В. Зубатов, Е.П. Медников, М.И. Трусевич, С.П. Белецкий и др.), рассказано об убийствах Плеве, Сипягина, Столыпина, Распутина, о нашумевших делах Гапона, Азефа и др.

Все представленные в сборнике мемуары (за исключением книги Герасимова) впервые публикуются в России, а книга Васильева вообще впервые выходит на русском языке.

В аннотированном именном указателе справки о жандармах подготовлены на основе служебной документации жандармского корпуса.

---

При условии непрерывности руководства, особенно находящегося в умелых и опытных руках, у секретного сотрудника вырабатывается уверенность в «выгодности» для негодоверительных сообщений. И только с нарушением «гарантии» у секретного сотрудника могут начать зарождаться планы о том, чтобы себя «загарантировать» собственными средствами, т. е. «умолчанием», «сокрытием некоторых подробностей», «намеренно неправильной характеристикой лиц» и т. д.

Приняв во внимание эти общие условия политического розыска и сложные условия взаимоотношений между руководителем политического розыска и «доверившимся» ему секретным сотрудником, который не должен быть ни в коем случае «провален» (обещание, которое, естественно, ему даётся), рассмотрим две особенности этих взаимоотношений в сотрудничестве Азефа с русской политической полицией.

Во-первых, выясним, было ли руководство им «непрерывным» в лице одного и того же «руководителя», которому Азеф мог «доверять» в смысле сохранности своей от «провала». Во-вторых, выясним, как русская политическая полиция соблюдала своё обещание гарантии, и тогда, может быть, найдём некоторое объяснение приёмам «самозащиты», пущенным в ход Азефом.

В целях выяснения первого вопроса надо проследить «руководителей» Азефа. Азеф начал свою связь с Департаментом полиции около 1893 года, проживая за границей. Связь началась и продолжалась некоторое время путём письменных сношений, затем он поступил под личное руководство заведующего русской Заграничной агентурой, сосредоточенной тогда в руках П.И. Рачковского. Не надо думать, однако, что всё время сам П.И. Рачковский лично руководил Азефом, тогда ещё Азеф не был «фигурой» на арене политического розыска, и потому, несомненно, свидания с ним и руководство происходили при содействии каких-то помощников Рачковского. Из Департамента полиции руководили им, по крайней мере, два лица за это же время: Л Ратаев и Н Пешков как заведующий центром политического розыска в Департаменте полиции.

Так продолжалось до конца 1899 года, когда Азеф приехал в Россию и поселился в Москве, где устроился на службу в большой электрической компании.

Заграничные руководители тогда только что зарождавшегося Союза социалистов-революционеров, супруги Житловские, горячо рекомендовали Азефа А. Аргунову, тогда стоявшему во главе московской организации Союза. Одновременно Департамент полиции «горячо» отрекомендовал тогдашнему начальнику Московского охранного отделения С.В. Зубатову переданного ему Департаментом полиции секретного сотрудника Азефа.

С этого времени Азеф находится в умелых руках С.В. Зубатова, но, к сожалению, недолго. К сожалению, именно потому, что Зубатов настойчиво внушал своим подчинённым жандармским офицерам, будущим руководителям политического розыска, формулу, определяющую взаимоотношения между ними и секретной агентурой: «Вы, господа, должны смотреть на сотрудника, как на любимую женщину, с которой находитесь в тайной связи. Берегите её, как зеницу ока. Один неосторожный шаг, и вы её опозорите…»

Под руководством Зубатова Азеф, во-первых, стал получать по 500 рублей в месяц денежного содержания, а во-вторых, не имея основания скрывать от такого опытного руководителя что-либо из своей подпольной осведомлённости, стал давать политической полиции полное освещение подполья того фронта, где он был одним из доверенных лидеров.

Летом 1902 года произошли большие перемены в высшем руководстве Департамента полиции: новый директор А.А. Лопухин привлёк С.В. Зубатова к руководящей работе политическим розыском в Департаменте. Непосредственное руководство Зубатовым прерывается летом 1903 года, и Азеф передаётся Л. Ратаеву, но уже снова за границей, так как Азеф временно уезжает из России.

Л. Ратаев, в то время назначенный заведующим Заграничной агентурой, чувствовал себя крайне обиженным этим назначением и затаил обиду против Лопухина и Зубатова.

Руководство Азефом со стороны Ратаева поэтому происходит в нездоровых условиях, причём надо отметить, что это руководство было не из важных, ибо Л. Ратаев, или, как его в насмешку называл С.В. Зубатов, «корнет Отлетаев»[68], хотя и был образованным и неглупым человеком, но не обладал характером, подходящим для ответственной роли руководителя секретной агентуры и уж особенно такого «трудного» секретного сотрудника, каковым был по своей натуре Азеф. В этих условиях возможно, что не Ратаев руководил Азефом, а сам «руководился» им.

Ратаев, светский человек петербургской складки, донжуан и театрал, красавец мужчина, по-барски относящийся к политическому розыску, не мог заменить для Азефа не только С.В. Зубатова, но даже и прежнего руководителя Рачковского.

Однако этот период неудачного сотрудничества Азефа с русской политической полицией через Л. Ратаева, до выхода последнего в отставку летом 1905 года, продолжается два года. За это время Азеф «развращается» как сотрудник. Он уклоняется от деловых свиданий, перестаёт давать регулярные сообщения. Департамент полиции начинает понемногу подозревать его, и отношения с ним как бы прерываются. Перерыв не беспокоит особенно сильно Департамент полиции; у последнего появляется новый «верный» и осведомлённый сотрудник в центре Партии социалистов-революционеров в лице Ник. Татарова. Но Татарова скоро выясняют, и эсеры убивают его, как предателя.

С удалением, после убийства 5 февраля 1905 года Великого князя Сергея Александровича, прежних руководителей политического розыска, как Лопухина, Ратаева и некоторых других, неожиданно восходит звезда Рачковского, и он становится каким-то внештатным, но главным руководителем политической полиции[69]. Ратаев передаёт Азефа Рачковскому. Последний посерьёзнее Ратаева, и Азеф начинает снова «добросовестно» работать в интересах политической полиции.

Надо заметить, что до этой перемены Азеф виделся и с самим Лопухиным; последний временно и, конечно, неудачно пытался руководить им; между прочим, отказал Азефу в прибавке жалованья.

В конце 1905 года происходит «шатание» власти, неуверенность в победе той или иной стороны. «Шатается» и Азеф (тогда «зашатались» и другие сотрудники), но власть побеждает, и Азеф решает примкнуть к победившей стороне. Он начинает «писать письма» Рачковскому, но ответа не получает. Рачковский в это время строит планы на сотрудничестве Гапона, а через последнего на активном лидере эсеров — Рутенберге. Дело кончается провалом плана Рачковского.

В Петербурге начальником охранного отделения в конце 1905 года назначается подполковник А.В. Герасимов, руководивший до того политическим розыском в Харькове. Во время наружного наблюдения за террористическими группами в Петербурге подполковник Герасимов узнает от старшего и опытного филера отделения, что в одном из «наблюдаемых» он припоминает важного и ценного секретного сотрудника по кличке «Филипповский». Азеф как-то сидел в кафе Филиппова на Тверской в Москве — отсюда и кличка. Заведующий наружным наблюдением в Московском охранном отделении Евстрат Медников, красочная фигура в политическом розыске империи, показал как-то Азефа этому доверенному и старшему филеру и добавил: «Смотри на него, это человек наш, его надо оберегать от случайностей в арестах!»

Подполковник Герасимов пытается проверить полученные сведения в Департаменте полиции, но там «по нажиму» со стороны Рачковского умалчивают о роли Азефа — «Филипповского». Тогда Герасимов, доверяя старшему филеру, решает проверить наблюдаемого «Филипповского»; его около 15 апреля 1906 года подстерегают филеры на безлюдной улице около Летнего сада, когда «Филипповский» идёт вечером со свидания с одним террористом. Его доставляют в охранное отделение, и Герасимов начинает разговор с ним. «Филипповский» отрекается от всего, но через два дня сидения в одиночной камере при охранном отделении он сдаётся, выговаривая себе деловой разговор с Герасимовым в присутствии Рачковского! А.В. Герасимов вызывает к себе в отделение П.И. Рачковского «по очень верному делу».

Вот как произошло это свидание Азефа с Рачковским, по описанию и со слов А.В. Герасимова.

«…Мы, Пётр Иванович, — говорил Герасимов, — задержали того самого «Филипповского», о котором я вас спрашивал. Представьте, он говорит, что хорошо вас знает и служил под вашим начальством. Он сейчас сидит у меня и хочет говорить в вашем присутствии.»

«Рачковский, — рассказывает дальше Герасимов, — по своему обыкновению завертелся: «Что, да как, и в чём дело? И какой это может быть Филипповский? Разве что Азеф». Тут, — прибавляет Герасимов, — я впервые в жизни услышал эту фамилию…»

Затем в кабинете Герасимова и в его присутствии состоялось бурное объяснение. Рачковский разлетелся к Азефу со своей обычной «сладенькой» улыбочкой:

«О, дорогой Евгений Филиппович, давно мы с вами не виделись. Как поживаете?» Но Азеф, после двух дней пребывания в одиночном заключении на скудном арестантском довольствии, меньше всего был склонен к любезным излияниям. К тому же он, несомненно, понимал, что «переход в наступление» для него и технически более выгоден. Поэтому он с места в карьер обрушился на Рачковского с площадной бранью. «В своей жизни, — говорит Герасимов, — я редко слышал такую отборную брань. Даже на Калашниковской набережной не часто так ругались. А Рачковскому хоть бы что! Только улыбался и приговаривал: «Да вы, Евгений Филиппович, не волнуйтесь, успокойтесь!»»