Евгений Белогорский - Операция «Клипер» (В июле сорок пятого)

• Название: Операция «Клипер» (В июле сорок пятого)
• Автор: Евгений Белогорский
• Жанр: Боевая фантастика

Охваченный амбициозными страстями, в июле сорок пятого Черчилль решился дать зеленый свет операции под названием «Клипер», которая совершила немыслимый поворот в послевоенной Европе.

---

Так было во времена горестного поражения у Дюнкерка и на Крите. Так было при ожесточенном сражении под Аламейном в Африке и отчаянном штурме твердыни Монте-Кассино в Италии. Так было и во время арденской катастрофы, когда судьба Западного фронта висела на волоске.

Божественный напиток неизменно придавал британскому премьеру силы и энергию, но по прошествию времени все с большим и большим трудом. Чтобы добиться очередной победы над внутренним врагом, Черчиллю приходилось увеличивать дозы вливания, но не всегда они обеспечивали долгожданный успех. У господина премьера стали появляться досадные осечки.

Вместе с этим, у семидесятилетнего политика стала развиваться раздражительность и нетерпимость к тем, кто проявлял медлительность и осторожность, в противовес стремительным, а иногда откровенно авантюрным его решениям. Так десантирование британских солдат в Голландию он откровенно продавил, вопреки мнению британских военных, а когда операция провалилась он, не моргнув глазом, свалил всю вину на нерадивых исполнителей.

Грядущее поражение, предсказанное Фимсом, породило в душе премьера сильнейшую депрессию. Жестоко обманутый в своих ожиданиях, Черчилль начал неудержимо поглощать алкоголь. Уставившись в одну точку, он лихорадочно размышлял, как сможет дезавуировать черную неблагодарность британской нации.

Вскоре графин опустел, и премьер потребовал принести себе подкрепление. Вопреки надеждам и ожиданиям, угнетенный внезапно открывшейся изменой, ум политика так ничего и не породил. Презрев умоляющий взгляд секретаря, принесшего в кабинет бренди, Черчилль решительно вынул стеклянную пробку из графина и продолжил созидательный процесс.

После очередного глотка бренди, по щекам «первого англичанина» неожиданно побежали соленые слезы. Властный и решительный человек, привыкший мановением руки посылать на смерть десятки и сотни тысяч людей на благо страны, горько плакал, охваченный неудержимой жалостью к себе от незаслуженной обиды.

Увидь его в этот момент кто-нибудь посторонний, и монументальный образ мудрого политика, столь усердно выстраиваемый Черчиллем на протяжении многих лет, был бы разрушен раз и навсегда. Так жалок и беспомощен был в этот момент железный Уини, гроза врагов и защитник интересов британской империи.

С трудом сдерживая рвущиеся из груди судорожные всхлипывания, он торопливо утирал со своих обвисших щек катящиеся слезы, громко шмыгая носом подобно первокласснику. Зрелище было уничижительным, однако массивные дубовые двери кабинета и верный секретарь за ними, надежно укрыли от любопытного взгляда рыдающего отпрыска герцога Мальборо.

Наконец алкоголь начал воздействовать на впавшего в хандру «первого англичанина». В его мозгу внезапно всплыла фраза из одного рассказа Гилберта Честертона. Надолго отставленный в двадцатых годах от политики, Черчилль поменял ремесло государственного деятеля на литератора. Талантливый человек талантлив во многом, и лишившись парламентской трибуны, Уинстон переквалифицировался в писателя и очень много читал в свободное от творчества время.

«Где умный человек прячет сорванный им лист? В сухом лесу. А тело убитого человека? На поле боя» — доходчиво пояснял читателю Честертон устами своего героя, отца Брауна, ведущего детективное расследование. Эта фраза сразу пленила ум Черчилля своей откровенной простотой и убийственной логикой, едва была прочитана им. Одно время он постоянно помнил её, но затем забыл и вот теперь вновь вспомнил.

Охваченный внезапным озарением, он вскочил из-за стола и стремглав бросился к огромному стенному сейфу, что стоял в дальнем углу его рабочего кабинета. Потратив некоторое время на борьбу с, так некстати застрявшей в кармане пиджака, связкой ключей, он открыл массивную дверь бронированного монстра и принялся лихорадочно искать в его недрах нужный документ.

С покатого лба потомка Мальборо упала не одна капля пота, пока он нашел среди множества бумаг невзрачную папку зеленого цвета. Тощая, с коричневыми завязками, она имела на своей титульной стороне редко встречающийся гриф красного цвета. Он гласил: «Совершенно секретно, только для высшего руководства империи», а чуть ниже ровным почерком клерка было выведено «„Операция Клипер“, отпечатано в одном экземпляре». Это был черновой вариант плана войны Британии с Советским Союзом, которая могла начаться сразу после капитуляции Германии.

Его породил пытливый ум британского премьера, который никак не мог смириться с мыслью, что право взятия Берлина достанется русским, а вместе с этим и титул главного победителя в этой войне. Для заваленной золотом Америки он не имел большого значения. Подняв, благодаря военным заказам, свою экономику на недосягаемую высоту и став сверхдержавой, Вашингтон мог спокойно диктовать всему оставшемуся миру собственную волю. А вот для СССР и Англии взятие Берлина имело большое значение. Черчилль сходил с ума от одной только мысли, что Россия становилась общепризнанным лидером Старого Света, второй мировой сверхдержавой, а значит так нелюбимый им Сталин, все-таки переиграл его.

Последней каплей, что переполнила чашу терпения Уини, стала звонкая оплеуха, полученная им от Сталина за «Санрайс кроссворд». Публично униженный, лишенный возможности вести сепаратные переговоры, честолюбивый британский аристократ решил хоть как-то исправить историческую несправедливость.

Полон злости и негодования к своему обидчику, Черчилль вызвал к себе начальника британского Генерального штаба, фельдмаршала Аллена Брука. Перемежая свою речь словами заботы о благе государства и защиты интересов нации, а также о чисто гипотетической возможности, премьер приказал рассмотреть возможность вытеснения русских войск из Германии и Польши, до линии Керзона.

Приказ был отдан в конце марта, когда операция «Санрайс кроссворд» испускала последние вздохи, получив смертельный удар от русских. Срок был определен британскому Генеральному штабу довольно жесткий, в две-три недели и подопечные Брука не подвели. Когда советские снаряды рвали и крушили стены имперской канцелярии и бункера Гитлера, зеленая папка была положена на стол Уинстона Черчилля.

Ставя перед штабистами столь необычную задачу, Черчилль в глубине души ожидал от них чего-то необычайного, но творение генштабистов было насквозь сухим и прозаичным. Для достижения поставленной цели предполагалось нанести по ничего не подозревающим русским, основательно обескровленным яростным сопротивлением немцев во время штурма Берлина, два внезапных удара. Застав советские армии врасплох, британцы надеялись легко сломить их сопротивление и, под угрозой окружения и уничтожения, заставить отойти сначала из Германии, затем из Силезии, а при благоприятных обстоятельствах — отбросить за Варшаву. Исполнение предложенного плана должно было занять месяц, максимум полтора месяца, по истечению которого британские военные настойчиво рекомендовали премьеру приступить к мирным переговорам со Сталиным, вне зависимости от достигнутых результатов. Новой затяжной войны британская империя попросту не выдержала бы.

Планируя войну против Советского Союза, Черчилль делал главный акцент в ней на захват Польши, и для этого у него были свои причины. С самого начала большой войны в Европе британский премьер уделял особо пристальное внимание двум странам Старого Света — Греции и Польше. При всех поражениях и неудачах, сотрясавших Европу, Черчилль делал все возможное и невозможное, чтобы эти две страны оставались под контролем британской империи.

И если при помощи Греции Черчилль намеревался поставить под британский контроль проливы Босфор и Дарданеллы, свою давнюю и несбывшуюся мечту, то Польша была нужна ему как очаг напряженности на границах с Советским Союзом. Лишившись прежнего «санитарного кордона» на границах СССР в лице Румынии и Финляндии, Черчилль хотел сохранить польский плацдарм, с которого намеревался оказывать давление на Сталина посредством послушного воле Лондона правительства Миколайчика и Армии Крайовой.

Ознакомившись с творением имперских штабистов, сэр Уинстон возрадовался душой, но не надолго. При обсуждении плана операции «Клипер» на совещании начальников объединенных штабов, фельдмаршал Брук заявил решительный протест даже на рассматривание проведения операции против русских. Начальника Генерального штаба не смогли переубедить ни обещание Черчилля привлечь к проведению операции американские войска, ни поддержка планов премьера со стороны фельдмаршала Александера. Назвав рассматриваемую операцию опасной авантюрой, Аллен Брук вынудил Черчилля отказаться от её проведения и отправить план в архив.

Единственно в чем премьер смог одержать победу на этом совещании, это в переименовании обсуждаемой операции. Для утонченной натуры английского аристократа название «Клипер» совершенно не соответствовало внутреннему содержанию, и потому было изменено Черчиллем на дерзкое и звучное «Немыслимое».