Марина Суржевская - Риверстейн

• Название: Риверстейн
• Автор: Марина Суржевская
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

— Это одна из ваших воспитанниц? — мрачно спросил мужчина.

— Да, лорд Даррелл. — откровенно удивилась леди Силения, не понимая, чем вызвано столь агрессивное внимание ко мне, — Ветряна Белогорская обучается в приюте с пяти лет и в этом году пройдет посвящение Ордену.

— Вот как… — лорд все так же мрачно меня рассматривал, мне от этого взгляда стало откровенно не по себе. Спасибо хоть руку с рукояти меча убрал, — ну что ж…

И резко развернувшись, ушел к настоятелям. Я ошарашено посмотрела ему вслед. Селения тоже, потом недовольно- на меня и грациозно заспешила за мужчиной. Стоявшие рядом и ничего не понявшие послушницы на всякий случай отодвинулись от меня подальше, образовав вокруг моей жалкой фигуры зону отчуждения.

Я гордо вскинула голову, стараясь не расплакаться и мечтая поскорее оказаться отсюда подальше. Желательно на другом конце земли. Собственно, в этот момент я даже согласилась бы на Черные Земли, там хоть и водятся страшные змееподобные монстры, но зато никто не смотрит с таким брезгливым недоумением. Рогнеда от радости чуть ли не аплодировала. Правда, под моим взглядом скисла, скривилась и отвернулась.

К счастью, задерживаться в холле куратор не стал, мазнул еще раз взглядом по рядам послушниц и ушел, увлекаемый настоятельницами. Холл сразу же взорвался от женских голосов, девочки загомонили, спеша поделиться впечатлениями, я же незаметно скользнула к дальнему входу и выскочила в коридор. И только в здесь, в холодной и сырой «кишке» Риверстейна, злые слезы все-таки обожгли мне глаза. Единственное, что утешало, это недолговечность приезжающих кураторов. Думаю, и этот к утру отбудет. Мрачное и скудное «гостеприимство» приграничья не прельщало столичных визитеров. Хвала святым старцам!

* * *

Однако, как я заблуждалась!

К обеду мы узнали, что куратор не только не собирается в ближайшее время возвращаться в город, но и намерен провести в Риверстейне неограниченное количество времени! Это сообщение посеяло в рядах послушниц панику, мы не знали чего ожидать, и даже настоятельницы рассеяно и невпопад отвечали на наши робкие вопросы.

Более того, у нас, выпускниц, вводился дополнительный предмет «история создания Ордена и его роль в жизни общества», и вести его будет самолично столичный лорд! Подобная странность вызвала шквал многозначительных пересудов, как среди послушниц, так и среди наставниц, однако куратор предъявил все необходимые бумаги, а от домыслов лишь отмахнулся. Нашим попечительницам со вздохом пришлось принять незваного гостя, как неизбежность.

Мы же недоумевали, к чему нам еще один урок, тем более, что историю Ордена все изучают на младших курсах, да и вообще более-менее знает каждый житель страны. Но, понятно, свои вопросы держали при себе.

На правах «больной» на занятия я не пошла и сбежала поболтать с Ксеней, но она снова спала и я расстроенная отправилась в часовню. Надеюсь, хоть Данила явится.

Но сын травницы так и не пришел.

Я напрасно просидела до ночи на холодной лавке, с надеждой поглядывая на дверь и подпрыгивая от шорохов. Даже вечернюю трапезу пропустила. Когда тусклый свет, проникающий сквозь дыры в крыше стал совсем призрачным, я смирилась и вышла на ступеньки.

Темный ельник казался чернильным пятном с выступающими колючими ветками, монолитным и непроходимым. Мутный свет месяца цеплялся за его иголки и бессильно растворялся, не достигая земли. Над остатками разрушенной ограды кружил беззвучно ворон, подозрительно позыркивая на меня. Парочка его собратьев уселись на каменных столбах, склонив в мою сторону головы с горбатыми черными клювами. Я опустилась на потрескавшиеся, выщербленные ступени часовни и натянула на голову капюшон плаща.

Маленький сгорбленный безжизненный силуэт.

Стало так невыразимо тоскливо, что захотелось выть. Я подумала, что хоть закоченей я тут от холода, никто не бросится меня искать и спасать. Ощущение собственной ненужности накатилось таким безысходным отчаянием, что я закрыла лицо ладонями, сдерживая позорный скулеж. Вроде давно уже привыкла к своему сиротству и смирилась с ним, а вот надо же… накатило горечью, оставляя во рту противный, тошнотворный вкус, застучало обидой в висках.

Самое страшное, что даже воспоминаний нет. У Ксени хоть это осталось, теплая живая память о погибших родителях и бабушке, моменты, которыми можно согреваться в такие вот холодные ночи…

А у меня что? Только Риверстейн. До него- пустота. Не откуда брать силы, не откуда черпать радость, нечем утешаться.

Горечь стала невыносимой, сердце жгло невыплаканными слезами. И следом пришла злость. Злость на неведомых родителей, которые бросили меня, отказались. Кем были эти люди? Чем маленькая пятилетняя девочка так прогневала их, что ее оставили у каменного забора Риверстейна и ушли, не оглянувшись?

Злость на судьбу, сделавшую меня послушницей в приюте Ордена, а значит- бесправной и бессловесной. Мне не на что было надеется, после посвящения только годы нудной, тягомотной работы на благо Ордена, без семьи, без детей, без своей личной, отдельной жизни! Из утешения- только книги, да и те столь дороги, что нищей просветительнице вряд ли они будут по карману!

Традиционно просветителями Ордена становились сироты, которым некуда было деваться, добровольно такую участь мало кто выбирал.

Хотя, о чем я переживаю! Даже такой незавидной участи мне не светит! Пусть не сегодня, так завтра вернется Зов, и не будет у меня сил противится ему.

И пропавшие дети погибнут, так и не дождавшись подмоги, падут жертвой неизвестного и страшного убийцы, потому что я понятия не имею, как им можно помочь и где искать!

Все-таки я заскулила. Оторвала лицо от ладоней, запрокинула голову и заскулила. Ворон на ограде наклонил клюв, внимательно рассматривая меня.

— Пошел вон, — прошептала я. Черная птица продолжала меня рассматривать, чуть повернув продолговатую голову, словно прислушиваясь. Я разозлилась.

— Убирайся отсюда! — яростно выкрикнула я.

Ледяной порыв ветра белесой петлей, как плетью, смел птицу с ограды и крылом ударил о землю. Белая крошка метели неожиданно закружилась вокруг часовни, завыл ветер, закрутились льдистые бураны и снег глухим маревом повалил с неба.

Какое — то время я, открыв рот смотрела на столь внезапно разыгравшуюся непогоду, а потом побрела к слабо светящемуся в темноте Риверстейну. И его сомнительное тепло вовсе не казалось мне заманчивым.

* * *

Первый раз я сбежала в лес уже через одну луну после появления в Риверстейне. Огромное здание с кривыми гулкими коридорами и узкими окошками- бойницами пугало меня, поселяя в душе тревожную маяту и звериный страх. Каменные стены душили, не давали уснуть, смыкали страшные объятия. Они казались мне каменным мешком, в котором мелко копошились глупые, попавшиеся в ловушку люди…

Скользкие витые лестницы вызывали головокружение и я поскуливала от страха каждый раз, спускаясь по ним. Даже пыталась зажмуриваться, но спускаться по истертым каменным ступеням, не видя их, еще страшнее. Даже стоя уже кажется, что летишь в пропасть.

Длинный и узкий коридор чудился мне нутром страшной птицы, сожравшей меня и пытавшийся переварить.

Риверстейн страшил меня, вызывал оторопь, но еще больше я боялась населяющих его людей. Я не знаю почему, но черные чепцы наставниц, коричневые балахоны воспитанниц, чадящее кадило Аристарха, непонятные заунывные звуки молитв, а главное- лица, острые, худые, запуганные или злые, вызывали во мне тошнотворную волну паники, от которой я не знала куда бежать.

Конечно, я была не первой «дичкой» попавшей в Риверстейн. Девочки, привозимые сюда, все остались сиротами, и кто меньше, кто больше поначалу дичились и пугались. Но даже на их фоне я казалась скаженной, помешанной, зверьком забивалась в углы и щели и глазела оттуда, подвывая от страха. Конечно, меня сторонились. Даже воспитанницы побаивались связываться с новенькой, которая ни с кем, кроме Ксени, не общалась, только зыркала странными своими глазищами из-под нечесаных белых косм. Моя внешность была слишком необычна для взгляда, а поведение слишком странным, что бы вызвать хотя бы сочувствие.

Поначалу воспитывать меня привычными методами наставницы опасались, не зная, кто я и переживая, не объявится ли за мной любящий родственник или родитель. И потому особо не трогали, давали есть, выделили тюфяк в общей спальне.

По ночам я плакала, кого-то звала, но наутро не помнила своих кошмаров, а воспитанницы смотрели косо и жаловались наставницам. Правда, потом Ксеня разбила нос самым активным ябедам, и те стали терпеть мои ночные подвывания молча.

Но когда луна на небе налилась полнотой, округлилась, все поняли, что никто за мной не придет. И за первую же мою «дикость», а именно- непонимание зачем нужно подставлять пальцы под хлесткий прут, если можно спрятать их за спиной и забиться в угол, откуда не достанут, отправили в подвал на перевоспитание.