Андрей Константинов - Юность Барона. Потери

• Название: Юность Барона. Потери
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-091789-1

Всем, кто смотрел легендарный телесериал «Бандитский Петербург», небезынтересно будет узнать, что один из ключевых персонажей фильма – старый вор в законе по прозвищу Юрка Барон, блестяще сыгранный Кириллом Лавровым, в молодости прошел через невероятнейшие жизненные испытания, которые, в итоге, и предопределили его трагический конец. А начиналось все еще в довоенном Ленинграде, когда подросток Юра был пионером, мальчиком из интеллигентной семьи. И его судьба могла сложиться совсем по-другому, кабы не крестный его матери, некогда персональный шофер самого Ленина, имевший неосторожность написать исключительно крамольную по тем временам рукопись…

Итак: 1962 год. Ленинград. Молодой, удачливый вор, провернув очередную квартирную кражу, едет в столицу, чтобы встретиться с человеком из своего далекого и страшного прошлого…

«Юность Барона. Потери» – первая книга нового цикла Андрея Константинова.

---

– Это не я. Это Максим Горький.

– Вот-вот, ключевое слово «горько». Горько сознавать, что твои сотрудники, снимая с себя ответственность, спихивают черновую работу на других.

– По правде, я сам распорядился, чтобы ребята передали материалы в железнодорожную милицию, – взялся выгораживать своих Иващенко. – Считаю, это сугубо их подведомственность. Сто восьмая, часть первая УК. До трех лет.

– Нет, я решительно отказываюсь тебя понимать! Валентин Сергеевич, ты сейчас сам себя слышишь?

– Слышу.

– А если бы на станции произошел взрыв? Представляешь, какие могли быть последствия?

– Да не могла она взорваться. Там цистерна старорежимная, австрийского производства. Судя по следам от пуль и осколков на бортах, две войны прошла. Ее разве из пушки прямой наводкой прошибить можно. А тут – вагон-порожняк.

– Хорошо, я обязательно озвучу на докладе руководству твое особое мнение. А покамест отзовешь материалы у милиции и отдашь на доработку людям Синюгина. Раз уж твои архаровцы в упор не видят разницы между нарушением технического режима и возможной диверсией.

– Да какая там див…

– Я сказал: отзовешь, передашь и доложишь! – хлопнул ладонью по столешнице Томашевский. – Теперь второе: москвичи все телефоны оборвали, торопят с делом Гиля. Что-нибудь там вытанцовывается? Или обратно скажешь: не по вашему профилю?

– Работаем по Гилю, Петр Семенович. Но, сами понимаете, и объект, и тема непростые.

– А у нас, Валентин Сергеевич, простых тем не бывает. Мы, между прочим, государственной безопасностью занимаемся, если ты вдруг подзабыт.

Долго, слишком долго раскачиваетесь. Телодвижений лишних много, а конкретных результатов нет. Может, тебе людей подкинуть, в помощь?

– Сами справимся.

– Ну гляди, – коротко произнес Томашевский. Причем таким тоном, что можно было догадаться: он и без того полагал, что людей Иващенко добавлять не нужно.

– А что касается результатов… Вот, к примеру, внедрение Кудрявцева в целом, можно считать, прошло успешно. Он пользуется у Гиля если не полным, то близким к тому доверием. Не далее как вчера вечером введен им в дом крестницы. Представлен. Обласкан.

– Погоди-ка! Это которая крестница? Чью сестру мы отрабатывали? Как бишь ее? Кашинская? Каширская?

– Кашубская Нелли. Да, она самая.

– Очень интересно, – Томашевский потянулся к телефону и ухнул в трубку: – Литвин! Вызови Кудрявцева.

– А Кудрявцев… его… он сейчас не в конторе, – нехотя признался Иващенко, понимая, что далее последует очередной нагоняй. Нет, до крика и прямых жестких слов дело не дойдет, вот только легче от этого все равно не станет.

– Литвин, отбой! – Томашевский сердито возвернул трубку в гнездо. – И почему же это твой, Валентин Сергеевич, сотрудник отсутствует на служебном месте? Которое ты столь презрительно именуешь «конторой»?

– Я отправил его в местную командировку.

– При этом и мысли не допустил, что тема Гиля на контроле Лубянки, а значит, Кудрявцев может мне понадобиться в любую минуту?

– Выходит так.

– Вот потому в подразделении твоем и дисциплинка соответствующая. Каков поп – таков приход. И до которого часу изволишь теперь ждать его возвращения?

– Затрудняюсь сказать. Но, перед тем как отъехать, Кудрявцев составил подробный отчет о вчерашнем визите.

– И где же сей отчет?

– У меня, с собой.

– Так давай его сюда. Что ты, в самом деле, кота за яйца тянешь?

Иващенко выудил из папки утренний кудрявцевский отчет и переадресовал Томашевскому.

– А почему от руки? Ни хрена же не разобрать? – проворчал тот и с интересом углубился в содержимое документа.

Некоторое время спустя он оторвал глаза от бумаги и небрежно бросил:

– Я тебя более не задерживаю. Отправляйся к железнодорожным милиционерам, и чтоб не позднее завтрашнего утра материал был у Синюгина.

– А? Э-ээээ?..

– А отчет Кудрявцева покамест побудет у меня…

* * *

Так совпало, что к служебному входу в Русский музей Володя с букетом, а Людмила с пакетами подошли одновременно, хотя и с разных сторон.

– Володя? Здравствуйте. Вот уж кого не…

– День добрый, Людмила.

– Вы как тут очутились?

– Да вот неожиданно образовался отгул. И я решил, не откладывая в долгий ящик, приступить к обязанностям подшефного.

– Ах, вот оно что! И правильно сделали… Ой, какие цветы красивые! Это, наверное, Леночке?

– Вам обеим.

– Понятно. Что-то вроде аванса?

– Вовсе нет. Просто цветы.

– Хорошо, пусть будет просто. Идемте…

К немалому разочарованию Кудрявцева, в подсобке, куда его завела Самарина, Елены не оказалось.

Тем временем Людмила, азартно предвкушая умопомрачительную интригу, забрала с подоконника пустую трехлитровую банку, сходила с ней в туалет, набрала воды и, вернувшись обратно, не без умысла водрузила букет на рабочий стол подруги.

– Так, Володя: я пойду поищу Ленку, а вы пока здесь посидите. Вон альбомы наши полистайте, там есть довольно редкие издания. Если захочется курить – пепельница в шкафчике.

Самарина прошла к двери, распахнула ее и…

…едва не лоб в лоб столкнулась с Еленой, на которой по-прежнему был надет ужасный, стираный-перестираный, штопаный-перештопаный унифИрменный халат.

Углядев через плечо подруги сидящего в каморке Кудрявцева, та ойкнула и отшатнулась. Окончательно прибрав инициативу к своим рукам, Людмила решительно выскочила в коридор, плотно прикрыла за собой дверь и возбужденно зашептала:

– Слава богу! А я уж было отправилась тебя разыскивать… Хм… Ленка, а чем это от тебя так… пахнет?

– Не пахнет, а воняет! Дерьмом! Которое я убирала в твоем запаснике.

– Никак опять фановую прорвало? Да я этих сантехников лично, своими руками придушу! Ладно, времени на разговоры нет! Дуй в душ, а я его пока соответствующим образом обработаю.

– Чего ты сделаешь?

– Володю подготовлю. К твоей персональной экскурсии.

– А почему к моей? – слабо запротестовала Елена. – Это была твоя идея, вот сама и проводи. А у меня работы непочатый край. В том числе – по твоей милости.

– Дурища ты, Ленка! Неужели ты до сих пор не поняла, что он не за картинами, а к тебе пришел? Вон какой букет приволок. Заметь, не мне – тебе на стол поставил. Короче, давай бегом!

Деморализованная стремительным натиском подруги, Елена покорно поплелась по коридору.

– Что, так и пойдешь?

– А как надо?

– Погоди…

Самарина занырнула в подсобку и через пару секунд возвратилась с сумочкой Лены и с одним из раздобытых в ДЛТ свертков.

– Держи, моську подкрась. А вот это наденешь.

– Что это?

– Вот словно чувствовала, помимо чулок кофточку новую прикупила. Давай-давай, мойся-переодевайся. А мы тебя здесь ждем… Фффу, Ленка, ну как же от тебя воняет!

– Да, но…

– И никаких «но»!

* * *

Внимательнейшим образом ознакомившись с отчетом Кудрявцева, Петр Семенович незамедлительно затребовал на ковер Синюгина.

То был большой, грузный человек с гладко обритым, лоснящимся черепом. Холеное лицо его, с отвислыми щеками и тяжелыми мешками под глазами, несло на себе отпечаток сытости и самодовольства. Словом, Синюгин являл собой типичного представителя «кабинетного оперативного работника», звезд с неба не хватающего, зато старательно подбирающего чужие упавшие. А уж сколько таковых в управлении «упало» в период чисток 1937–1939 гг., лучше не вспоминать. Как пелось в покамест малоизвестной широким кругам песне, «навеки умолкли веселые хлопцы – в живых я остался один»[17]…

– …Завтра Иващенко передаст твоим, Ван Ваныч, орлам на доследствие материалы по Сортировочной. Ты в курсе за эту историю?

– В общих чертах.

– Валентин Сергеевич склонен думать, что там имели место быть техническая неисправность и ошибка работника депо. Но лично МНЕ кажется, не все так просто. Знаешь, как это бывает? Всё вышло случайно, хотя на самом деле так и планировалось?

– Виноват. Яне вполне… э-э-э-э… – Синюгин скорчил гримасу, должную, по его мнению, отображать мучительную работу мысли.

Томашевский гримасу считал и внутренне ругнулся. Болезненно припомнив, что с сидящим напротив выдвиженцем тонкие намеки не срабатывают. Тут надобно разжевывать предельно конкретно.

– Есть информация, что к этому ЧП, более смахивающему на диверсию, может быть причастен инженер-путеец Алексеев. Вот этот самый. Читай где подчеркнуто.

Старательно шевеля губами, Синюгин прошелся по выделенному тексту.

Не постигнув сути, он невольно перекинул взгляд в начало документа, намереваясь добрать информацию из «шапочного» зачина, но Томашевский эту уловку решительно пресек:

– Отставить! Прочее тебе пока знать необязательно.

– Виноват.

– Короче, в ближайшее время нужно брать этого инженера. Равно как сцепщика Истомина и дежурившего в тот день механика мастерских Штильмана. И уже здесь, у нас, поработать с этими железнодорожниками плотнее. Как говорится, гуртом и батьку мутузить сподручнее.