Екатерина Каретникова - Кто живёт за стеной?

• Название: Кто живёт за стеной?
• Автор: Екатерина Каретникова
• Жанр: Детская проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-905730-03-0

Кто он – симпатичный мальчишка из соседнего подъезда? Лжец, от которого не дождёшься ни слова правды? Вор, способный стащить самую ценную вещь и смотреть на тебя честными глазами, или благородный рыцарь, который всегда придёт на помощь? Лена разберётся сама. Ведь ей так хочется казаться взрослой! Правда, иногда гораздо проще оставаться маленькой девочкой и знать, что в трудную минуту кто-то по-настоящему зрелый и умный сможет выручить из беды. Если бы Лена это знала с самого начала…

Екатерина Каретникова лауреат Международной детской литературной премии им. В.П. Крапивина, дипломант III Международного конкурса им. Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков.

Для читателей старше 12 лет.

---

Трубку взяла Настя.

– Привет, – сказала я, постаравшись скрыть разочарование. – Как дела?

Настя почему-то не ответила сразу. Она молчала и громко дышала в мембрану телефона.

– Насть, ты что? – не выдержала я. – Не узнаёшь?

– Узнаю, – откликнулась наконец подруга странным голосом. – Только знаешь что, Лен, хоть мы с тобой и дружили с первого класса, но я тебя больше видеть не хочу. Ты… Ты… Да как ты могла! А теперь ещё звонишь как ни в чём не бывало!

– А что случилось-то? – совершенно растерялась я.

– Хоть бы не притворялась! – рявкнула Настя и бросила трубку.

– Лихо, – пробормотала я, застыв у телефона.

Мы, конечно, иногда ссорились с Настей, но никогда она не говорила, что больше не хочет меня видеть. И главное – из-за чего? Обиделась, что я вчера убежала, не попрощавшись? Или что позволила Андрею отвести меня домой? Да нет. Об этом она бы прямо сказала. Да и не такой уж это повод, чтобы так разозлиться. Как будто я подстроила ей какую-то подлость, а теперь не хочу признаваться. Но я же ничего не сделала плохого! Абсолютно ничего. И оправдываться мне не в чем.

Стараясь не заплакать от обиды, я сняла с вешалки куртку и уселась её чинить. Хватит того, что утром ходила, как оборванка! Я аккуратно приложила карман на место и мелкими стежками стала пришивать его через край.

Когда я завязала узелок и обрезала нитку, в комнату заглянул папа. Вид у него был смущённый и немного виноватый.

– Лен, – начал он, – тут такое дело.

Я посмотрела на него. Папа был одет в джинсы и синий пуловер. Из-под пуловера торчал воротник светло-серой рубашки. В такой одежде у телевизора он не сидит. В такой одежде папа ходит на работу.

– Да понятно, пап. Дежурить вызвали?

– Не вызвали, – уточнил папа. – Семёныч попросил. У него на даче проблемы какие-то. Срочно нужно съездить.

– А тебе никуда не нужно, – подхватила я. – Ты можешь подежурить вместо него.

– Ну да, – кивнул папа.

В принципе я уже привыкла. Дело в том, что папа тоже врач, только не кардиолог в клинико-диагностическом центре, как мама, а хирург в районной больнице. Ехать до его работы – четыре остановки на автобусе. Остальные папины коллеги живут гораздо дальше. Поэтому если у кого-то из них случается что-то непредвиденное, они все как один звонят папе и просят их подменить. Почему-то считается, что если ему ехать до больницы недалеко, то и все остальные вопросы с дежурством не по графику решить проще. Например, оставить в субботу дочку в гордом одиночестве. И не сходить на рынок за картошкой и капустой. И не отоспаться, в конце концов. Я иногда злюсь, когда папа вот так неожиданно срывается из дома. И мама злится. А папа чувствует себя виноватым, но отказать товарищам не может. Сегодня мне совсем не хотелось, чтобы кто-то чувствовал себя передо мной виноватым. Особенно, если на самом деле он и не виноват ни в чём. Я ведь только что сама почувствовала, каково это. Прямо скажем, ощущение не из приятных. Поэтому я улыбнулась и успокоила папу:

– Всё нормально. Я тебе сейчас еду соберу. И отправилась на кухню резать бутерброды и укладывать в контейнер куриные ножки.

Через пятнадцать минут папа чмокнул меня в макушку и ушёл. А ещё через пять в дверь позвонили.

Глава 7

Я подумала, что папа что-нибудь забыл и вернулся, но на всякий случай спросила:

– Кто там?

– Лена, это Никита, – раздалось из-за двери. – Открой, пожалуйста!

Я пожала плечами и повернула ключ.

Никита стоял на площадке и тяжело дышал, как будто только что пробежал длиннющий кросс на время. Щёки у него пылали, а на лбу сверкали капельки пота.

– Привет, – выпалил он. – Можно я у тебя лыжи оставлю на часок?

Только сейчас я заметила, что в углу стоят перетянутые ремешком лыжи с палками. На одной из лыж белел прилипший комочек снега.

– Ну можно? – нетерпеливо повторил Никита, стянул шапку и вытер мокрый лоб.

– Заноси, – кивнула я. – А что случилось?

– Так, – махнул рукой он. – Долго объяснять. А у тебя корзинки нет?

– Какой корзинки? – совсем уж удивилась я.

– Обычной. Плетёной. С какими за грибами ходят.

– Вообще-то есть.

– Дашь? – поинтересовался Никита, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Ладно, – кивнула я и полезла в шкафчик в прихожей, где хранилось то, что нужно летом и совсем не требуется зимой. Например, папины удочки и блёсны. Ну и корзинки тоже. Я вытащила самую маленькую.

– Такая подойдёт?

Никита, устроивший лыжи у стенки, осмотрел корзину и кивнул.

– Может, ты мне и фонарик одолжишь?

Да куда же он собрался-то? С корзиной и фонарём, зимой, среди белого дня?

Я ушла на кухню и через минуту вернулась с маленьким фонариком.

– Годится?

Никита нажал кнопку. Белое пятнышко света пометалось по полутёмной лестничной площадке и погасло.

– Ничего, – решил Никита. – Спасибо, Лен. Я тебе сегодня всё верну.

– Да ладно, – успокоила я. – Мне не к спеху.

Никита сунул фонарь в корзинку, кивнул и исчез в кабине лифта.

Я осталась одна. С лыжами и палками. На полу блестели лужицы грязной воды, натёкшей с Никитиных ботинок, а на коврике валялось что-то чёрное. Я наклонилась. Чёрным оказалась вязаная шапка.

Наверное, Никита её уронил и не заметил. И как же он теперь? На улице мороз, куртка у него без капюшона. Да ещё и голова мокрая от пота. Он же простудится! Может, вернётся?

Я прислушалась – на лестнице было тихо. Не гудел лифт, не хлопала дверь. Значит, Никита уже успел выскочить на улицу.

Я побежала на кухню и выглянула в окно. Ну точно! Вот он – быстро-быстро идёт по дорожке. Так торопится, что даже и холода, наверное, не чувствует. Но это пока. А когда уши заболят – будет поздно.

Я натянула куртку, влезла в сапоги, сунула Никитину шапку в карман. Догоню его и отдам. Всё равно дома заняться особо нечем, а так хоть доброе дело сделаю. Да и любопытно, куда это он помчался с корзинкой и фонарём. Может, теперь-то уж расскажет?

Пока я одевалась, кто-то вызвал лифт. Я потопталась минуту. Красная кнопка у кабины не гасла. Пришлось идти пешком. Ладно, спуститься я и по ступенькам могу быстро. Это вам не наверх карабкаться.

Оказалось, что лифт стоит на первом этаже. Около него скакал восьмилетний Вовка с третьего этажа. А внутри – его братец-близнец Лёшка. Или наоборот: внутри был Вовка, а снаружи Лёшка. Я их не различаю. Они оба пухленькие, как колобки, лопоухие, с коротенькими тёмными чёлочками и весёлыми хитрыми глазами. Да ещё и одеваются одинаково.

– Привет! – хихикнул тот, который снаружи.

– Привет, – ответила я и строго посмотрела на братьев. – Вы тут чем занимаетесь?

– Мы так, – смутился Вовка. – Лёшка вот говорит, что лифт можно хоть полчаса на одном этаже держать. А я не верю. Вот мы и поспорили. На сто… В смысле, на «Сникерс». Теперь проверяем. Только не говори никому, а то…

Вовка сделал страшные глаза и заговорщицки ухмыльнулся.

– А то что? – возмутилась я.

– А то нам по шее дадут, – признался из кабины Лёшка.

– По шее вам в любом случае могут дать, – хмыкнула я. – Людям лифт нужен, а вы тут развлекаетесь!

– Мы не развлекаемся! – возразил Вовка. – Мы эксперимент проводим.

И вообще, спор – дело серьёзное. Ты что, не понимаешь?

– Да вы, поросята, лифт ломаете! Вам-то что – до третьего этажа пешком дотопать три минуты. А мне на седьмой…

– Так это же физкультура! – объяснил не в меру образованный Вовка. – Это полезно.

Тут я не выдержала. Заглянула в кабину, вытащила оттуда слабо упирающегося Лёшку и дождалась, пока двери закроются.

– В общем так, орлы! Если сегодня лифт сломается, вам же будет хуже!

– Да с чего он сломается-то? – захныкал Лёшка.

– С того, что вы его сломаете! Ну-ка, брысь домой! А то вашей маме позвоню.

Братья переглянулись и неохотно поковыляли наверх.

А я вспомнила, что вообще-то очень спешу.

Когда я вышла из подъезда, Никиты уже и след простыл. Вернее, сам он исчез из поля зрения, а следы-то на дорожке как раз остались. Чёткие такие, ни на чьи не похожие. Потому что в лыжных ботинках разве по улице ходят? В них на лыжах катаются.

В общем, не увидев Никиту, я особо не расстроилась. Во-первых, я знала, в какую сторону он пошёл. А во-вторых, его следы были хорошо заметны на снегу. Тем более, что вели они не в сторону двора, откуда можно повернуть в тысячу разных мест, а в противоположную, где ничего почти и не было. Только большущий запущенный парк.

Я затянула потуже капюшон и припустила почти бегом. Чем скорее догоню и отдам шапку, тем лучше. А то ведь, пока я тут малышей воспитываю, простудится Никита и никакая шапка не спасёт.

Щёки и лоб обжигало морозным воздухом. От дыхания клубился белый парок. Хотелось спрятать лицо под шарфом, чтобы только глаза торчали, но это ни в какие ворота не лезло. Ещё не хватало кутаться в моём возрасте, как детсадовке! Вон в кино девчонки даже шапки зимой не носят. И ничего им, не холодно. Шапку я правда тоже сто лет не надеваю, но без капюшона обойтись не могу. Главное, завязать тесёмки как следует, чтобы не дуло. Это потому что у меня уши слабые. Стоит чуть-чуть застудить – начинают болеть так, что хоть вой. В общем, красота требует жертв, конечно, но не таких же! А потом, обшитый мехом капюшон смотрится очень даже симпатично. И немножко загадочно – лица-то почти не разглядеть.