Хавьер Сьерра - Хозяин музея Прадо и пророческие картины

• Название: Хозяин музея Прадо и пророческие картины
• Автор: Хавьер Сьерра
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-081515-9

Мадрид, 1990 год. Студент Хавьер встречает в музее Прадо загадочного незнакомца, и тот вводит его в совершенно особый мир — мир сокровенных знаний, скрытых в гениальных картинах Босха, Брейгеля, Эль Греко, да Винчи… Этот человек утверждает, что мастера прошлого владели тайной перехода в иную реальность и не раз приоткрывали дверь в другие миры.

Но можно ли ему верить? Не пустые ли это фантазии? Чтобы найти ответы на свои вопросы, Хавьер отправляется в библиотеку Эскориала и внезапно делает там невероятное открытие…

---

— И по этой же причине он проявил интерес к «Apocalipsis nova»? — спросил я.

— Дон Диего приобрел книгу в Италии, когда выполнял обязанности посланника Его Величества в Риме. Диего Уртадо был человеком не менее просвещенным, чем его сюзерен. Существует гипотеза, будто именно он являлся автором плутовского романа «Ласарильо с Тормеса». Кроме того, говорили, что дон Диего интересовался тайными пророчествами, как и сам король… А! Вот она! — воскликнул монах, протянув руку к книжной полке.

Отец Хуан Луис уверенно снял со стеллажа фолиант с пергаментными листами и вручил его Марине. Размером том не превосходил современные романы, но весил больше, чем можно было предположить. Переплет книги по первым ощущениям напоминал шелковый: роскошная ткань, темная, с зеленоватым отливом, без единой надписи!

— А как вы определили, что это именно тот труд, какой мы искали? Тут нет названия, — произнесла Марина, прикинув вес тома на руке.

— Это очень занятная история. После стольких лет забвения книгу в прошлую пятницу попросил другой исследователь, — пояснил монах. — Вы тоже с ним работаете?

Мы растерянно переглянулись с Мариной.

— Не важно, не имеет значения. — Монах направился к большому письменному столу в центре зала. — Я знаю, как работают историки. Каждый тянет одеяло на себя…

— Да, вы правы, святой отец, — кивнула Марина.

Но я, не сумев побороть любопытство, воскликнул:

— Удивительное совпадение! Вы, случайно, не помните фамилию ученого?

— Нет! — Он указал пальцем на свой висок. — Если имени не триста лет, и я не выучил его в юности, мне трудно его вспомнить. Но я могу справиться с регистрационной карточкой, если нужно.

Монах взял у Марины фолиант, положил на пюпитр и выдал нам перчатки, чтобы мы могли листать страницы.

— Вам повезло, книга больше не засекречена, — заметил он. — Можно свободно читать ее.

— А раньше было нельзя, святой отец?

Вопрос, который Марина задала невинным тоном, не вызвал подозрений и растрогал августинца.

— Нет, конечно, — улыбнулся он. — Сей труд — книга пророчеств, что представляло собой болезненную тему в эпоху, когда он создавался. Я бы даже сказал, болезненную с политической точки зрения. Взгляни сюда, читай. — Монах указал на пепельно-серый лист бумаги, прикрепленный к обложке с внутренней стороны. — Это собственноручный комментарий прежнего приора нашего монастыря, насчитывает чуть менее двух столетий. Добродетельный святой отец сделал запись, ознакомившись с содержанием книги.

Мы с Мариной с любопытством склонились над бумагой и прочитали:

«Настоящие, как и многие другие, утверждения более отдают бреднями раввинов, нежели божественными откровениями, неуместными и бессмысленными вопросами школяров, нежели католической доктриной. И это еще наиболее мягкое определение, какое возможно дать. Посему я постановляю и приказываю: книгу, озаглавленную «Апокалипсис Святого Амадея», спрятать и не показывать свободно, как делали до нынешнего времени, как реликвию или же как ценный труд, поскольку я не нахожу в ней ничего достойного. 5 мая 1815 года. Приор Сифуэнтес. Поставить в библиотеке между литерами ММ и СС».

— Теперь понятно, почему книгу запрятали подальше, — промолвила Марина, широко распахнув зеленые глаза.

— Держали за семью печатями, — подтвердил старый августинец. — Как и многие другие в зале. На самом деле наша библиотека стала первой в христианском мире, создавшей секретный архив. И основания для этого были серьезными.

— А как долго никто не мог прочитать ее, святой отец?

— Чтобы ответить точно, нужно посмотреть формуляры. Хотя могу сказать, что я почти двадцать лет занимаю нынешнюю должность, и за эти годы, до прошлой недели, никто не спрашивал труд.

— Правда?

— Да. Даже я сам ни разу манускрипт не открывал.

— Святой отец, пожалуйста, когда представится случай, не сочтите за труд поднять архивные записи и проверить, кто заказывал эту книгу. Сможете?

— Разумеется, — кивнул он, удивленный моей настойчивостью, пряча под сутану тетрадный листок, на котором я написал свое имя и номер телефона. — Не беспокойся.

— Мы можем почитать книгу или нет? — спросила нас Марина.

— Естественно, приступайте. Вы знаете латынь?

— Латынь? — встревожился я.

— Единственный пассаж на испанском в «Apocalipsis nova» — аннотация, с которой вы только что познакомились. Основной текст написан на латинском языке. Тот единственный читатель, ваш предшественник, сообщил мне, что в Испании существует всего три экземпляра труда в публичном доступе, два хранятся в Национальной библиотеке, а один у нас. И все три написаны на языке Вергилия. Наш список самый ранний. — Монах улыбнулся, не скрывая гордости. — Вы обратили внимание на заглавие на титульном листе? «Апокалипсис Святого Амадея, написанный собственной рукой».

Я несколько раз прочитал предложение, выведенное аккуратным почерком, на которое библиотекарь указывал пальцем, чтобы я ничего не перепутал.

— Это… оригинал? — с недоверием уточнил я.

— Нет, я так не считаю. — Старый августинец прищелкнул языком. — Надпись добавили, чтобы увеличить ценность копии. К тому же титульный лист, похоже, является позднейшей вставкой, которая не соответствует по времени основной части книги. На ее страницах вы встретите множество типов письма, причем каллиграфия соответствует разным эпохам. Некоторые образцы настолько затейливы, что их невозможно расшифровать.

— Святой отец, вы могли бы помочь нам прочитать текст? — Марина откинула с лица прядь волос и поглядела на старца.

Ее искренность выглядела неподдельной, во всяком случае, у старого августинца сомнений не возникло. Подвинув к столу стулья, чтобы мы могли сесть рядом с ним, он надел очки, приготовившись листать страницы маленькой пластмассовой лупой.

Отец Хуан Луис оказался подарком провидения. Он читал на латыни лучше, нежели на родном языке, а кроме того, знал немало интересных подробностей о блаженном Амадее. Благодаря ему в тот вечер в затененном зале редких рукописей монастыря в Эскориале я проникся восхищением к Жуану Менесесу или Мендесу да Сильва; Амадею Испанскому; Амадею Португальскому; Амадею де Сильва, или блаженному Амадею. Под такими именами был известен этот человек, португалец по происхождению, родившийся в 1420 году в Сеуте и умерший в возрасте шестидесяти двух лет в Милане.

Из рассказа отца Хуана Луиса следовало, что мистик Амадей появился на свет в семье, подверженной мистицизму. Его родной сестрой была не кто иная, как Беатрис да Сильва, основательница женской монашеской общины «Голубые дамы», почитавшей и защищавшей доктрину о непорочном зачатии Девы Марии, которая позднее получила закрепление в качестве догмата католической веры. Мы также узнали, что блаженный Амадей начинал свое религиозное служение в монастыре иеронимитов в Гуадалупе в провинции Касерес. Далее под влиянием идеи мученичества отправился в мусульманскую Гранаду обращать неверных в христианство. Амадею повезло, его не убили. Несомненно, Амадея спасло убеждение, распространенное в исламе, что сумасшедшие — божьи люди. Но это, разумеется, не только не разубедило его, а укрепило в нем дух миссионерства. Вернувшись в христианские земли, он сменил монашеское облачение иеронимитов на рясу францисканцев из Убеды, а затем совершил паломничество в Ассизи в Италии. Там он ступил на новый славный путь, приведший его к основанию нескольких монастырей, а также учреждению реформированного францисканского ордена амадеитов. Позднее Амадей сделался личным секретарем генерала францисканского ордена, ставшего потом понтификом Сикстом IV, и, главное, пророком, возвестившим о пришествии ангельского папы.

Отец Хуан Луис оказался превосходным чтецом и толкователем. Блаженный Амадей был одержим предчувствием, что грядет Страшный суд. Он предсказывал наступление конца света через несколько лет и предупреждал читателей своей книги, что необходимо внимательно следить за появлением его предвестников. Из перечисленных автором знаков один особенно привлек мое внимание: по мнению Амадея, когда Судный день неминуемо приблизится, Мадонна явит себя во всей славе через художественные образы — по аналогии с таинством пресуществления Христа в евхаристии. И еще он написал, что эти особые изображения станут чудотворными повсеместно.

Упоминание о живописи послужило мне удобным поводом ненавязчиво задать свой главный вопрос отцу Хуану Луису:

— Скажите, святой отец, могла ли идея о присутствии Девы Марии в искусстве воодушевить художников, таких, как Рафаэль и Леонардо, многократно повторять ее образ в картинах?

— Рафаэля? Божественного Рафаэля Урбинского? — Старец поднял голову от книги. — И Леонардо… да Винчи?