Сергей Есин - Мемуары сорокалетнего

• Название: Мемуары сорокалетнего
• Автор: Сергей Есин
• Издательство: Современник
• Жанр: Современная проза
• Год: 1984

Сергей Есин — автор нескольких прозаических книг. Его произведения публиковались в журналах «Знамя». «Октябрь», «Дружба народов», «Юность», в еженедельнике «Литературная Россия» и хорошо известны читателю.

В повестях и рассказах, составивших новую книгу, С. Есин продолжает исследовать характеры современников, ставит сложные вечные вопросы: для чего я живу? Что полезного сделал на земле? Утверждая нравственную чистоту советского человека, писатель нетерпим к любым проявлениям зла. Он обличает равнодушие, карьеризм, потребительскую психологию, стяжательство.

Проблема социальной ответственности человека перед обществом, перед собой, его гражданская честность — в центре внимания писателя.

---

— У тебя ничего не случилось?

— Нет. Почти нет.

— А все же?

— Я решила отдать тебе твоего сына. Но не даром.

— Взамен?

— Взамен тебя. И сроку тебе три дня. Если приедешь до воскресенья, выйду за тебя замуж, если нет — выйду за другого.

— Но пойми, Светлана, я ведь не один.

— Я сказала все…

4

В половине девятого энергично протопал через школьный подъезд последний опоздавший — это уже десятиклассничек, без шапки, с тремя тетрадочками под мышкой. Развиднелось. Под окном рыкнул на газу хорошо отрегулированный мотор Степановой машины, потом на коротком участке проезда между домами на секундочку алые «Жигули» Степана возникли в обзоре. Как всегда, на этом месте Степан два раза ударил по тормозам и два раза мигнул стоп-сигнал — договоренный прощальный знак жене. Теперь уже началось утро Маргариты Артемьевны.

Как всегда, она не стала убирать ничего со стола — ближайший семинар у нее в двенадцать, — а сняла халат и сразу юркнула в уже подостывшую постель. Конечно, дел было много, и по дому и по работе, много приходилось читать, но все это Маргарите Артемьевне было не в тягость. Она знала, что эти утренние, якобы пустые часы — самые плодотворные. В этой полудремоте многое сбивается для ее будущей докторской диссертации, многое шлифуется в душе, а Маргарита Артемьевна, шутя, но не совсем в шутку говорила про себя: «Я ведь живу, зарабатываю не только своими знаниями, но и душой, и должна ее держать в щегольском порядке, иначе какой я философ, иначе я начетчик, громкоговоритель».

Маргарита Артемьевна закрыла глаза, немножко понежилась под одеялом, и сразу же сквозь легкую дымку полудремоты в сознание вошли мысли о диссертации. Тема была очень трудная. Подруги ругали ее: «Дура ты, Маргарита! Делала бы проходняк!» Но почему-то ей все это было нужно, а сложность работы и количество материала только подхлестывало ее.

Очень много личных мыслей лезет последнее время по утрам. Может быть, появилось больше домашних забот?

Квартира, кооперативный гараж; у Степана база, у нее — «сыночек».

Ведь она, Маргарита Артемьевна, сознает, что любила Степана как очень красивого, мужественного и сильного мужчину. Это всегда было, как говорят в теории информации, основным фоном. Уже потом открылись его ум, некоторая духовность, вернее, стремление к духовности, постоянное уважение к делу, которым она занимается, еще — щедрость и даже некоторая тонкость. Да разве скажешь, за что любишь? Ну, хватит. По инерции у Маргариты Артемьевны еще возникло несколько рассуждений о Степане, о ее семейной, в общем-то счастливой жизни, а потом мысли плавно перешли на рабочие. Маргарита Артемьевна дважды вскакивала с кровати, чтобы тут же, в спальне, на трельяжном столике записать на каталожных карточках — еще университетская студенческая привычка, — записать пару сформировавшихся и обретших точную словесную форму мыслей, а потом все будто застопорилось, в голове стало просторно, светло, ни полумысли, одна повседневная волокита — утро кончалось. Дальше вылеживать было нечего. По опыту Маргарита Артемьевна знала: бесполезно, мозг выдал утреннюю продукцию, пора было браться за хозяйственные дела. И что сегодня у нее самое главное? Убрать все на кухне — и «сыночек».

Как часто она думает о Степане плохо. То приедет поздно вечером, то в воскресенье умчится на какие-то мужские, очень нужные посиделки в сауну. Она, Маргарита Артемьевна, чувствует, что здесь, в этих отлучках, что-то не то, но ведь он все так же внимателен и заботлив.

Это утреннее стояние у окна в кухне началось у Маргариты Артемьевны уже лет пять, после того как приехал в Москву двоюродный брат Степана из-под Чернигова с женой и сыном Васькой лет пяти. Честно говоря, Маргарита Артемьевна родственников мужа не терпела, потому что, приезжая к ней в дом, все оглядывали ее быт вроде бы с неодобрением, вроде бы на все смотрели как на вотчину Степана. А ее, ученую хозяйку, не одобряли за отсутствие статности в фигуре и неплодность. Но эта чета из-под Чернигова привезла с собой такого веселого и смышленого Ваську, что, привязавшись к пареньку — ему и кукольный театр, и зоопарк, и уголок Дурова, и «Синюю птицу» во МХАТе, — Маргарита Артемьевна простила родителям и нежилой хрусталь, купленный в немыслимой очереди, и любовь к импортным обновам, и вечерние до упада сидения перед телевизором. Васька искупал все. Для Маргариты Артемьевны он был мудрее, добрее и интереснее двух сопровождавших его взрослых. После отъезда Васьки Маргарита Артемьевна и загрустила. Начались смотрения в окно, плохой сон. Тут-то вскоре Степан и пригнал «сыночка». Господи, откуда же, думала Маргарита Артемьевна, такая деликатность, такое точное знание психологии — от сохи?

Вот тебе и фрейдизм, вот тебе и тонкости воспитания, которые никто не собирается отменять и которые невозможно отменить, и как в этом дьявольски научном ряду простенько, почти простовато звучит Энгельсово определение о человеке как продукте среды. Она, Маргарита Артемьевна, — вот среда Степана. Ее книги, хотя он и не великий чтец, ее строй мыслей, ее занятия, ее образ жизни — вот среда. Вот откуда Степан взял все лучшее, а все худшее он принес с собой. Но она не возьмется сказать, что же это худшее. Все-таки она специалист по лучшим свойствам мужа. А как начинал? Конечно, только директор лесоторговой базы смог достать и пригнать «сыночка», а не тот далекий, юный, белозубый Степан, которого она приютила на ночь и который вдруг внезапно пришел к ней и на следующий день. С пучком цветов пришел, с бутылкой — это от смущения, ведь до сих пор почти не пьет, — с бутылкой и подарком, стограммовым мотком мохера: «На тебе, Маргарита, на шапку».

Она только через три месяца спросила: «Степан, а почему ты мне в первый день решил подарить моток мохера?» — «Да я так, на остановке какой-то пьяный предложил: то ли с фабрики украл, то ли у жены. Мохер — вещь модная, и шарфы и шапки из него в моде, и полезная вещь…»

А времени уже одиннадцатый час, разлежалась, размечталась, корит себя Маргарита Артемьевна, и быстро, быстро — в голове уже ни одной посторонней мысли, только домашние дела, только будущий семинар — моет тарелки после завтрака, кофейные чашки, тряпкой вытирает стол, еще пять минут на макияж, проверить, не горит ли где-нибудь в ванной или туалете свет, выключен ли электроутюг, — и в лифт, вниз, во двор.

Вот и «сыночек»! Маргарита Артемьевна подходит к своему «Запорожцу», и сердце у нее екает, как перед свиданием с любимым. Знает она, это все смешно, нелепо выглядит со стороны, но свой маленький автомобиль ярко-красного цвета она любит как живого, как человека, как близкого, как родного. Недаром, когда привел Степан машину впервые, еще без номера, вывел ее, Маргариту Артемьевну, во двор, вложил в ладошку ключи и сказал… Нет, сначала она оказала: «Степан, что же ты делаешь с бедным кандидатом философских наук? Ведь у меня не только прав нет, я даже не знаю, что называется гайкой, а что винтом». И тут Степан сказал: «Для мужчины машина так же дорога и свята, как жена. Он ее никогда в чужие руки не отдаст. А для женщины машина — как ребенок, ты ее должна, Маргарита, любить, а когда полюбишь, все узнаешь и еще лучше меня, ты ведь у нас дотошная. Вот и считай, что у нас в семье появился третий». «Сыночек», — сказала Маргарита Артемьевна и сразу же поняла, что это выстрелило подсознание. А Степан ни чуточки не смутился: «Хорошо, так и будем называть твою машину».

В одном Степан оказался прав — дотошная она. Довольно легко Маргарита Артемьевна сдала на права и не просто сдала, а знала все, что касалось дороги и машины. А уж когда самостоятельно села за руль, то тут вдруг поняла, что машина стала как бы продолжением ее самой. Она физически чувствовала, как та напрягается на подъеме, перегревается в жаркий день на забитом перекрестке, до осязаемости представляла, как, нажимая на педаль, подводит тормозные колодки к барабану. Она ощущала машину как живой организм и даже чувствовала, как та иногда заболевает. Она угадывала даже незначительные симптомы этих болезней и смело, самостоятельно бросалась на их профилактику. Болты и гайки, разницы между которыми она не знала, перестали ее страшить. Маргарита Артемьевна понимала и ощущала всем опытом своей жизни, что нет такой работы, с которой интеллигентный человек не мог бы справиться. Недостаток практики можно компенсировать знанием теории, и она села за все мыслимые пособия. От справочника шофера до теории автостроения. И уже после этого смело вторгалась в святая святых карбюратора и тайны зазоров в клапанах. Возня с машиной ей доставляла неизъяснимое удовольствие и скрашивала монотонность жизни. Ей иногда, правда, казалось, что Степан не напрасно, не только из деликатности, чтобы меньше погружалась она в тоскливые мысли о ребенке, о своей уходящей молодости, подарил эту машину, но и чтобы самому быть посвободнее, чтобы без больших угрызений совести исчезать из дома, но она гнала от себя эти мысли: дом их полная чаша, зарабатывают они оба много, а ведь почти все хозяйство Степан ведет сам: и одежду покупает, и посуду, и мебель, и привозит вечерами продукты, а Маргарита Артемьевна только внешний лоск наводит в квартире да забежит, вернее, заедет, после работы в кулинарию.