Сергей Булыга - Царское дело

• Название: Царское дело
• Автор: Сергей Булыга
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-7508-9

Царь Иван Васильевич Грозный умер 18 марта 1584 года в Москве при загадочных обстоятельствах. Что это — скоропостижная смерть или коварное убийство? Расследовать предполагаемое преступление берутся два самых знаменитых сыщика Разбойного приказа: многоопытный Трофим Пыжов и юный Маркел Косой, с подвигами которого при поимке виновников гибели царевича Димитрия читатели уже успели познакомиться на страницах романа «Углицкое дело».

---

Ну, и так далее. То есть далее Маркелу думать не хотелось, и он подумал, что и в самом деле лучше бы он оставался в Рославле и служил в губной избе. А еще у них есть деревушка, три двора и сколько-то четей земли. Может, немного, но на самое необходимое хватает. И уже невесту присмотрели, все говорят, что клад, а не девица. Да и сам Маркел так думает. Мать говорит, смотри, сынок, бери, пока дают, а не то будет то, что тебе злая шептуха нагадала: черная вдова с дитем в злом месте!

Вспомнив про черную вдову, Маркел аж застонал от злости. А что! А ведь было такое! Два года тому назад на Святки черт его дернул погадать. И нагадали! Ох, мать тогда перепугалась! И еще из-за этой вдовы, когда Карп Никанорович повелел ему сейчас ехать в Москву, мать опять плакала и говорила: Маркелушка, смотри там, не пей, не гуляй, а не то нагуляешь вдову, сердце мое чует, нагуляешь! И что теперь скажешь? Маркел прислушался. За стеной было тихо. Маркел улыбнулся и вздохнул. А ведь она вдова, подумалось. Но вот какие у нее волосы, черные ли в самом деле, Маркел пока не знал, потому что волосы были надежно убраны в платок, но, по всему похоже, они у Параски действительно черные. А губы у нее…

Эх-х, сладко подумал Маркел, а пусть даже и вдова, что здесь плохого? И опять прислушался. Но опять ничего не услышал. Тогда он, чтобы отвлечься, стал думать про Гришу, про Филиппа, про лопаря, про Шкандыбина, про дядю Трофима и про то, когда он наконец вернется…

Но каждый раз все сходило на Параску! Далась ему эта Параска, в сердцах думал он, да вот как раз и не далась! И начал думать…

И заснул. А что? Он же до этого всю ночь не спал. Зато теперь спал как убитый.

14

А потом он вдруг проснулся — от того, что ударили в колокол. Маркел поднял голову, прислушался. Опять ударили, теперь еще громче. И почти сразу же ударили опять, и это было еще громче и уже басом. Потом еще раз. И еще! А после как бабахнуло во все колокола и как рассыпалось мелким трезвоном! Как закричало воронье! Маркел снял шапку и перекрестился. Он уже понял, что это такое, — это погребальный перебор, значит, царя несут в храм. Но еще не хоронить, а гроб поставят возле алтаря, и народ будет ходить к нему прощаться.

Или никого туда не пустят, сердито подумал Маркел. У нас это могут! Закроют храм, и царь будет лежать там один, придут только ближние бояре, царица и сыновья. Сыновей у государя двое, старший уже совсем взрослый, а младшему чуть больше года. Младшего зовут Димитрий, а старшего Феодор. Старший, как о нем рассказывал дядя Трофим, когда приезжал в Рославль и крепко выпил…

Ну, уже безо всякой охоты подумал Маркел, только один Бог знает, как оно есть на самом деле. Так что то, о чем тогда рассказывал дядя Трофим, теперь лучше даже в мыслях не повторять, а то мало ли что за это будет. У них же здесь, в Москве, особенно в Кремле, зарезать человека ничего не стоит. Вот лопаря зарезали. А Гриша сам удавился. По крайней мере так про него говорят. А после будут говорить уже вот что: и этот рославльский зарезался! Приходим, смотрим, а он лежит возле стола, и горло у него от уха до уха располосовано, и все вокруг в крови, и нож лежит рядом, значит, сам зарезался. Подумав так, Маркел мотнул головой, перекрестился. И тут же сел прямо, оперся о лавку и встал. А со двора было слышно, как звонят колокола: первый ударит, погудит и стихнет, за ним немного погодя второй — и голос у него уже потолще. А после еще толще. А после еще. А после опять все разом! И как громко! Царя из дворца в храм несут. Упокой, Господи, раба твоего Иоанна, подумал Маркел, и прости ему прегрешения его вольные и невольные. Хотя какие у царя могут быть невольные, когда он волен во всем?! Много чего всякого добрые люди про него рассказывали, ну да не тем сегодня он будет помянут. Земля ему пухом.

Бахх! Затихло и еще раз бахх! А после опять ударили во все кремлевские колокола! А только эти унялись, как начали звонить колокола со всех сторон, по всей Москве. Маркел стоял и держал в левой руке шапку, а правой сложил двуперстие, повернулся к иконам, тихо сказал «Господи, помилуй!», перекрестился и отвесил поясной поклон. А когда выпрямился, было тихо. Потом опять послышались колокола: сперва самый малый, потом, следом за ним, второй, побольше, и так далее. Воронье кружилось над Кремлем, хлопало крыльями, кричало. Маркелу стало зябко, он запахнул полушубок.

И вдруг услышал, как открылась соседняя дверь и кто-то вышел на помост. Тогда и Маркел, поправив шапку, тоже вышел, подошел к перилам, посмотрел вперед, на князя Семена службы (а из-за них, с той стороны звонили) и опять перекрестился. И краем глаза увидел, что сбоку от него возле своей двери стоит Параска и тоже смотрит на службы. Маркел негромко кашлянул и посмотрел на Параску. Параска тоже посмотрела на него и улыбнулась. Маркел спросил:

— Ты чего?

— Так, ничего, — ответила Параска, опять улыбнулась и спросила: — Чего у тебя глаз подбит? К девкам ходил, я слышала.

Маркел почувствовал, как он краснеет. А колокола опять зазвенели все разом! Он подождал, когда они утихнут, и сказал:

— Что девки! Девки — дуры. А вот вдовы — это да! Разумницы.

— Ха! — громко сказала Параска, опять глядя прямо перед собой, то есть мимо Маркела. — Я про вдов ничего не скажу. Я замужняя.

Маркел открыл рот и молчал. Параска продолжила:

— Мой господин, Гурий Корнеевич, сотенный голова и сын боярский.

— А… — начал было Маркел, но смутился и замолчал.

Тогда Параска сказала сама:

— Он пока в отъезде. В Ливонии. В крепости Венден. На Покров было ровно пять лет, как он там сидит. Но их скоро будут менять, он приедет! Какой мы тогда тут пир закатим! Они же с Трофимом приятели, просто не разлей вода. Бывало, как сойдутся вместе, как сядут и как начнут выпивать, так хоть святых из дома выноси! Один Никола Чудотворец их выдерживал — тот ваш, трофимовский. Так, бывало, с ним стоишь, их увещеваешь, а они… — Но тут Параска спохватилась и спросила: — А ты что такой невеселый? Горюешь по царю?

Маркел молчал. Колокола продолжали звонить. Параска спросила:

— Сам ты откуда будешь?

— Из Рославля, — нехотя ответил Маркел. Но тут же бойко продолжил: — Мой отец тоже в стрельцах служил. И выслужил поместье! Там, у нас рядом.

— Большое поместье? — спросила Параска.

— А! Три двора! — честно ответил Маркел.

— А у нас восемь, — сказала Параска. — Ну и что? Четыре ведь стоят пустые. А скоро и всем остальным будет так же.

— Чего это так? — удивился Маркел.

— Как чего? — сердито сказала Параска. — У нас, знаешь, кто соседи? Князья Гундоровы! А они Шуйским родня. И переманивают, переманивают от нас самых лучших работников. И им сразу прибыль, а нам урон какой! И кто меня защитит? Гурий Корнеевич я говорила, где, а там князья! И Шуйские!

Маркел молчал. Параска, тоже помолчав, продолжила уже не так сердито:

— Но ничего. Говорят, что теперь этому уже недолго быть. Государь хотел в этом году объявить заповедное лето и запретить людям бегать. А чтобы кто где сидел, там и сиди, не бегай по боярам!

— Так царь теперь… того, — сказал Маркел.

— Зато царев сын жив! — сразу же ответила Параска. — Его на царство возведут и разве он от батюшкиных слов отступится? Он же не дурень!

— А вот как и говорили, будто царев сын… — начал было Маркел и осекся.

— А! — негромко сказала Параска, усмехнулась и продолжила: — Так они так про Федора, про старшего. Но у царя есть еще младший, Дмитрий. Может, его и выберут, откуда знать? У нас в тереме все так и говорят: надо его, красавчика! А то, что он еще мал, так он, знаешь, как быстро растет? Ему трех кормилиц на день не хватает! Ну а про то, кому покуда царством править, так при нем уже есть люди, которые его всегда на ум поставят, покойный государь ему таких людей нашел.

— Ну и каких это, кого? — быстро спросил Маркел.

Но Параска ему не ответила, а только радостно вскрикнула и указала рукой в сторону. Маркел посмотрел туда и увидел дядю Трофима. Он шел через двор и усмехался. То есть вид у него был очень довольный. Значит, дело сделалось, и слава Богу, подумал Маркел.

А дядя Трофим шел по двору. Время было бойкое, полуденное, всякой челяди там было полно. И стояли какие-то сани, с них что-то сгружали, какие-то мешки. Тут же скакали дети, бегали собаки, шла баба с коромыслом, несла воду. Дядя Трофим обминул коромысло, подошел к саням…

И вдруг из-за саней, из-за коня к нему кто-то кинулся, ударил в бок и побежал. Дядя Трофим зашатался, схватился рукой за бок. Баба уронила коромысло, закричала:

— Убили! Убили!

А тот, кто ударил, уже отбежал далеко. Он бежал в угол двора, к поленницам. За ним бежали и кричали:

— Хватай! Хватай его!

Его пытались схватить, но он каждый раз ловко увертывался и бежал дальше. За ним продолжали бежать. Крик во дворе поднялся очень сильный! Маркел вначале тоже побежал и пробежал уже немало…