Сергей Трахименок - Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы]

• Название: Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы]
• Автор: Сергей Трахименок
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00711-0

Детективы автора сборника Сергея Трахимёнка отличают непредсказуемость, взрывчатость сюжета, умение автора передать накал страстей, напряженность противостояния следователя и преступника.

Герои романа «Российский триллер» — сотрудники милиции Александр Краевский и Павел Корж. Справедливость — их религия, фанатичная преданность делу — их главное оружие в борьбе с преступниками. И тот, и другой побеждают всегда — даже не имея ни малейших шансов на успех.

Захват заложников, рэкет, коррупция — только часть того криминального «айсберга», с которым придется столкнуться капитану КГБ Федору Внучеку («Игры капризной дамы»).

---

— В детстве боксом занимался… с серьезными бойцами работать приходилось, а нос ни разу не разбивали, а тут… Эх, эту энергию, да день назад…

«Нет, конечно. Корж не трус, это я загнул», — подумал следователь и посмотрел на соседа. Корж, отвернувшись от него, мирно посапывал во сне.

«Спит? Ну и ладно, мне тоже надо. Завтра тяжелый день».

Однако Кроев ошибся — опер не спал. События сегодняшнего вечера возбудили его не меньше, чем следователя, и он мысленно спорил с ним.

Поиск наиболее веских аргументов в споре увел его ко времени работы с Патрушевым.

Коржу тогда было двадцать девять, но он считался молодым работником: в Управлении свои критерии возраста. Впрочем, в отделении по раскрытию тяжких преступлений он действительно был самым молодым.

Николай Сергеевич Патрушев был человеком принципиальным, внешне лишенным присущей оперативным работникам приглаженности, не желающим «держать нос по ветру». Розыскник он был от бога, за что начальство его уважало, хотя и не любило.

Замом у него был его ровесник и однокашник Бурцев — полная ему противоположность. Но, несмотря на разницу характеров, тандем Патрушев — Бурцев давал неплохие результаты. Когда надо было раскрыть мертвый «глухарь», день и ночь крутил педали Патрушев, когда возникала необходимость убедить начальство провести нужные мероприятия или подать итоги работы — действовал Бурцев.

Шло время, Бурцеву надоело работать в паре, и он начал зондировать почву, чтобы перейти в другой отдел.

— Подустал коллега, — заметил ему Патрушев, мимо которого метания Бурцева не прошли незамеченными, — я не против. В нашей работе у каждого свой срок. Одних на двадцать лет хватает, других — на пять…

Разговор этот проходил в присутствии Коржа. Но тогда Корж мало обращал внимания на оттенки в разговорах коллег. Слухи о служебной непорядочности, поступках, граничащих с авантюрами, он считал выдумкой неудачников и к их жалобам относился так, как относится молодой, удачно защитившийся кандидат наук к сорокалетним соискателям кандидатских диссертаций.

В то время они разыскивали убийцу пенсионера Картычева. Корж, отрабатывая одну из версий поиска, вернулся в управление поздно и там встретил Бурцева.

— Не уходи, — сказал зам, — убийцу задержали. Сейчас его Патрушев привезет.

Как выяснилось позже, убийцей оказался семнадцатилетний парень, ранее отбывавший срок в ВТК за квартирные кражи. Фамилия его была Выдрин. И это был редкостный экземпляр юного негодяя. Выдрин вырос в семье обеспеченных родителей. Он хорошо учился и мог бы окончить школу с медалью. Он не пил водку, не курил, не употреблял наркотики, не водился с блатными. Воровать он начал в шестнадцать лет от «презрения к обществу». Брал только деньги, и поэтому его долго не могли задержать. В колонии он, благодаря своим изысканным манерам, отсутствию наколок и примерному поведению, сразу же «встал на путь исправления» и, отбыв треть срока, вышел на свободу.

Отдохнув немного, Выдрин взялся за старое. В квартиру Картычева он проник в отсутствие хозяина, открыв замок отмычкой. Осмотрев без горячки сервант он сложил в атташе-кейс все, что представляло ценность, и направился на кухню: его молодой растущий организм почувствовал голод. На кухне он стал закусывать оставленными на сковородке блинчиками.

За этим занятием и застал его Картычев, вернувшийся из похода по магазинам. Картычев не был истеричной барышней: войну от звонка до звонка прошел, ранен был не единожды. Он не закричал, не позвал на помощь.

— Что вы тут делаете? — спросил он Выдрина.

— То же самое я хотел бы спросить у вас, — ответил тот, дожевывая блинчик, — кинофильм «С легким паром» видели? Вы, наверное, ошиблись квартирой.

И столько беспардонной уверенности было в этом, что Картычев засомневался, в ту ли квартиру он действительно попал. Пока пенсионер оглядывался, Выдрин ударил его кулаком по голове, доел блинчик, вытер руки о полотенце и, перешагнув через лежащего Картычева, удалился.

Картычев скончался от кровоизлияния в мозг. Оказалось, что все это время он жил с металлической пластинкой в голове, которую ему поставили после ранения в госпитале.

Выдрина задержали на третий день. Было около десяти часов, когда его привезли. Вместе с ним появился и Патрушев. Он отпустил домой сотрудников, участвовавших в розыске, и распорядился доставить задержанного к себе в кабинет.

В кабинет, где находились Патрушев, Бурцев и Корж, привели Выдрина.

Ни тени раскаяния не было на его бледном лице коренного горожанина, ни малейшего беспокойства в темных осмысленных глазах.

Выдрин сел на стул и, глянув на зеленые цифры электронных часов, сказал:

— Я в вашем распоряжении семь минут. Нет необходимости объяснять вам, что УПК не позволяет допрашивать в ночное время.

Наступила тишина, и только Патрушев нарушал ее своим сопением, готовый вот-вот сорваться.

Однако он сдержался и сквозь зубы произнес:

— За нарушения УПК отвечу я. А ты будешь отвечать за убийство старика.

— Я чистый вор, — спокойно ответил Выдрин, — вор двадцать первого века. Убийствами не занимаюсь. Я никого не убивал.

Злость захлестнула Патрушева, он, казалось, захлебнулся ею.

— Ах ты, сволочь, — захрипел он, — да если бы не ты, старик еще десяток лет прожил, да я тебя…

Но малолетка Выдрин не испугался, он знал свои права и продолжал смотреть на присутствующих чистым взглядом честного человека.

— Корж, — вдруг неестественно тихо сказал Патрушев, — уточни, есть ли свободная машина. В морг поедем сейчас…

— Зачем? — спросил тогда Корж. Но Патрушеву уже было не до него. Он неотрывно смотрел на Выдрина, словно хотел его на всю жизнь запомнить.

— Не имеете права, — испугался малолетка, — я не поеду…

— Поедешь, я тебя туда на руках отнесу и покажу старика, и ты у меня там показания давать будешь.

— Нет, — завопил Выдрин, сползая со стула, — не поеду. Вы что, с ума посходили… нет, я мертвецов боюсь.

Корж еще стоял в дверях.

— Почему здесь? — обратился к нему Патрушев. — Немедленно за машиной.

Когда Корж выходил из кабинета, он заметил странную улыбку Бурцева, но не придал ей значения.

У дежурного на столе лежала снятая трубка.

— Тебя, — сказал дежурный Коржу.

Звонил Бурцев: «Поднимись к нам, все в порядке, машина не нужна…»

Корж вернулся в кабинет. Выдрин, всхлипывая, что-то писал, Патрушев, хмурый и злой, стоял у окна и курил, Бурцев сидел за столом, и лицо его освещала та же странная улыбка шахматиста, еще не выигравшего партию, но уже не сомневающегося в ее исходе.

На следующий день Бурцев в рапорте доложил начальству о недозволенных методах работы Патрушева.

Патрушева отстранили от должности, назначили служебное расследование, которое подтвердило указанные замом обстоятельства.

Будь на месте Патрушева другой человек, скажем тот же Бурцев, эта история закончилась бы не так печально. Человек тот постучал бы себя кулаком в грудь, заверил бы всех, что подобное больше не повторится, и все завершилось бы выговором.

Но Николай Сергеевич остался верен себе. Он заявил, что считает себя правым в данной истории, что «урка» тоже человек, как ни странно. На это ему ответили — человеком нужно быть дома, а на службе — работником.

Обозлившись, Патрушев подал рапорт об увольнении. Поскольку история с Выдриным, благодаря его родителям, получила большой резонанс, рапорт был подписан.

Новым начальником отделения стал Бурцев. И хотя его поступок был неприятен Коржу, с Бурцевым он работал так же, как и с Патрушевым, вспоминая слова прежнего шефа о том, что вместе их свела служба, а не кормушка. А раз служба, то какие могут быть счеты.

Однако новый начальник не следовал поговорке старого, у него были свои поговорки, и вскоре Корж почувствовал, что его плавно, без нажима, так, как мог это делать только один человек, выживают из подразделения.

Чья-то рука, а точнее язык, создавали Коржу славу человека никчемного, вздорного, ни на что не способного и к тому же «допускающего нелестные высказывания в адрес руководства».

Корж, воспитанный Патрушевым, потребовал открытого разбирательства. Но кругом пожимали плечами: не о чем беспокоиться, нам бы твои заботы.

Долго так продолжаться, естественно, не могло. Организатор этой интриги прекрасно знал характер Коржа и не ошибся.

В один прекрасный день Корж, уставший искать змеиные ноги, подал рапорт о переводе его в другое подразделение. Рапорт удовлетворили, но даже Корж не ожидал, что направят его для дальнейшего прохождения службы в Кедровку.

После переезда Коржа в райцентр началась история с анонимными письмами. Но из нее Корж выбрался без потерь (истраченные нервы и седые волосы не в счет).