Брайан МакГриви - Хемлок Гроув [любительский перевод]

• Название: Хемлок Гроув [любительский перевод]
• Автор: Брайан МакГриви
• Жанр: Ужасы и Мистика

В Хемлок Гроув семейство Годфри является почти градообразующим, молодой его представитель – Роман – избалованный и привлекательный молодой человек со странными и порой пугающими наклонностями. Питер Руманчек – молодой цыган, недавно приехавший в этот городок и сразу ставший объектом слухов. Внезапно город сотрясает трагедия – найден труп, точнее его часть, молодой девушки, изодранной неизвестным зверем. И Питер, и Роман жаждут найти убийцу и объединяются для расследования. Вскоре этот союз перерастает в странную дружбу, и молодые люди узнают, что город, в котором они живут, не так прост, как кажется.

В 2012 году по книге был снят одноименный сериал.

---

Мужчина стоял снаружи. На самом деле, он просто прогуливался в роще, хотел проветриться, зная, что течение его мыслей не придает чести ни ему, ни тем, кого он потерял. Но теперь, привлеченный шумом в часовне, он стоял снаружи с ненавистью в сердце и дробовиком в руках, и его глаза не воспринимали ничего, кроме убийцы еще одной мертвой девочки.

Женская часть аудитории, возможно, предпочтет сейчас закрыть свои глаза.

Крики Романа утонули в грохоте первого выстрела шерифа. Шелли покачнулась от попавших в нее пуль, но не упала, зато Кристина Венделл скатилась на пол. Роман сделал необдуманное движение, начал махать руками в воздухе, заставляя шерифа целиться в него, а не в сестру. Шелли грубо схватила его за шиворот и отбросила в сторону. Роман отлетел назад, подальше от угрозы, в то время как следующий выстрел попал ей в грудь.

Роман продолжал кричать и пытаться встать на ноги, но тут Шелли зашевелилась. Она неуклюже побежала по ступеням, издавая низкий звук боли, когда шериф Сворн выстрелил в нее в третий раз, но она добралась до земли и вприпрыжку проскочила мимо него. Тогда он развернулся, заряжая следующий патрон, но тут винтовка выскользнула у него из рук из-за поспешных действий, и Роман подошел к нему и, заглянув в глаза, сказал металлическим голосом: – Не стреляйте в нее. Пожалуйста, не стреляйте в нее, – и побежал следом за Шелли, выкрикивая ее имя. Но она не остановилась, она не могла остановиться, она была, как запущенная паровая машина, которая способна только набирать и набирать обороты, быстрее убегая в лес по одинокой тропинке, и Роман бежал следом на звук ломающихся веток, пока она продиралась через них вверх по холму. Она снова начала светиться, с каждым шагом все более ярко и импульсивно, оставляя в воздухе тонкие лучи света, а ветки и даже целые деревья трещали и падали, пока гигант стремительно несся в одном направлении.

Далеко позади нее Роман достиг вершины холма, чтобы увидеть только повисшее в сумраке голубоватое свечение; с высоты она выглядела, как светлячок, бегущий к Институту, месту своего создания, все ближе и ближе, затем начала мигать и окончательно скрылась из вида, словно сама земля проглотила ее. Роман остановился и перевел дыхание. Джинсы холодили спереди. Видимо, в какой-то момент его мочевой пузырь не выдержал, а он не заметил. Он увидел клочок ткани от платья Шелли, зацепившийся за куст, вытер насухо руки и принялся распутывать. У Романа была своя серия предписаний, необходимых для поддержания порядка и баланса в мире. Например, у него был союз с простым и гармоничным числом 4 и кратными ему, но непримиримая война с простыми числами; простые числа – эмиссары тьмы. Он нажимал кнопку отключения будильника фиксированное количество раз, в зависимости от часа, в который тот сработал; он предпочел бы наступить на гвоздь, чем на трещину, не мог уснуть, пока не удостоверится, что все ящики и шкафы в доме плотно закрыты, заходил в воду с левой ноги, и всегда развязывал узлы. Он работал трясущимися руками, освобождая одно волокно за другим и яростно вырывая безобидные нитки при свете фонарей Института, и впервые в жизни его посетила мысль, что то, что он делает, не имеет никакого смысла. Что не существует протокола, который сможет уладить то, что произошло сегодня, во имя добра или зла, не важно. Он бросил клочок на землю, не закончив работу. Никогда раньше он не поступал так. Даже не мог представить себе такого. Он упал опустошенный. Он никогда не представлял себе такой пустоты.

А затем в Белой Башне погасли огни.

* * *

Лита подошла к волку. Он лежал на боку, безвольный, хрипящий и заляпанный кровью. Она легла рядом, притянула его тело к себе и заглянула в глаза. Волк посмотрел в ответ – это были глаза Питера. Она единственная поняла истинный секрет Питера: даже волком, он никогда не был «этим», только собой, всегда Питером. Она зарылась лицом в его мех и вдыхала его собачий запах, пока мудрый волк умирал. Она лежала, обняв его тело и закрыв глаза.

Когда она открыла их снова некоторое время спустя, ее щека утыкалась не в мех, а в плоть – розовую, влажную и теплую. Человеческую. Ее руки поднимались и опускались вместе с его грудью: он дышал. Ошеломленная, она села и взглянула на Питера, розового и влажного. Она не знала, что делать с этим сокровенным пониманием, что возвышается над всеми законами природы: попросить еще одно чудо будет не просто чрезмерным, но сделает ее самым эгоистичным существом из живущих на свете.

– Я приму это, – прошептала она.

Питер застонал и сжался, но не очнулся. Она подвинулась ближе, ее губы почти касались его лица. Она не понимала произошедших только что вещей, ей и не надо было. Ведь сказано: Смерть это сумасшедшее волшебство. И с нежностью, которой не получишь от поцелуя, она лизнула его.

Ты Должен Обратить Свое Сердце В Сталь

Зима была холодная, но потом пришла весна. Прошло уже шесть месяцев с инцидента в часовне, и хотя после той ночи осталось множество вопросов, они были риторическими. Ведь убийства прекратились. Спрашивать как и почему – все равно, что ловить привидение за хвост; убийства прекратились, и жизнь в Хемлок Гроув пошла своим чередом. Белая Башня снова светилась, как и всегда, но контрольный пакет акций уже не принадлежал Норману Годфри. Основными владельцами теперь были Оливия Годфри, по доверенности сына, пока ему не исполнится, совсем скоро, восемнадцать лет, и «Лод ЛЛС». Время от времени, Оливию, доктора Прайса и человека властной наружности и военной выправки, с перстнем, при ближайшем рассмотрении, в виде змеи и креста, можно было видеть прогуливающимися по тропинке, вьющейся спиралью вокруг Института. О причинах этих прогулок, кроме наслаждения неожиданно потеплевшей погодой, все могли только догадываться. Доктору Годфри остались лишь вопросы, да и те были риторическими. Вопрос – это дверь, а запертая дверь – просто часть стены, и пока она остается таковой, она справляется со своим предназначением. Убийства прекратились. Полученный от компании Лод единовременный платеж немыслимой суммы, переведенный с банковского счета в Люксембурге, он вложил в «Благотворительный Фонд Годфри», поставив своей жене условие: что бы ни было на них построено, оно может иметь любое название, но с добавлением его имени. Также у него появились планы переделать завод в интерактивный индустриальный музей и центр обучения, а главным аттракционом выставки должен был стать аутентичный котел Боссемера. (Ходили слухи, что там живут привидения.) На деревьях щебетали кардиналы и щеглята, а на земле лежала жадная, засасывающая ботинки, грязь, и, наконец, тринадцатого апреля, после самого долгого за последние годы заморозка, когда Питер наверстывал упущенное время со своим гамаком, резкое тепло разлилось по его Свадистхане. Он прислушался к звукам ветра: как рев далекой толпы.

– Ну, чтоб меня… – сказал он.

Через секунду зазвонил телефон, и он вошел внутрь. Последний звук ветра забежал за ним через открытую дверь трейлера, теперь вдвое большего по размерам. Он ответил на звонок, ожидая приятных новостей. Это было предрешено; она могла разродиться в любой момент, но некоторые вещи никогда нельзя подгадать, как бы сильно вы ни готовились. Питер ничего не сказал; будучи философом, он хранил молчание. Фетчит прыгнул на кухонный стол и мяукнул – черный кот, недавно нашедший дорогу к двери Руманчеков. Питер зажал телефон плечом и, подойдя к шкафу, достал банку тунца.

– Ну! – сказала Лита на другом конце провода.

– Прости, я кормлю кота, – ответил Питер.

– Приятно слышать, что у тебя есть более важные дела.

– Дети должны рождаться, а коты – кормиться, – беспристрастно отметил Питер.

Теперь тишина установилась другом конце линии, как бы намекая, что, возможно, он захочет переосмыслить свой ответ.

– Милая, – начал Питер, – в моем сердце просто нет слов. Твоя улыбка заставляет распускаться цветы, а твои груди способны вырубить носорога. Я люблю твой зад и все, что из тебя выскочит, тоже. Это лучшая новость за весь сегодняшний день.

– Ой, подали мою колесницу. Встретимся на другой стороне.

Она повесила трубку. У них было соглашение, что он не будет присутствовать при родах в палате: она чувствовала важным справиться самой. Питер не протестовал, он как-то видел ролики деторождения на уроке биологии, и его желудок оказался для этого слабоват.

Позже, в полдень, Питер и Роман встретились в Килдерри-парк. Неподалеку несколько студентов играли во фрисби. Питер и Роман сели на скамейку возле павильона. Роман, сняв винтажные итальянские солнцезащитные очки, ставшие его последней страстью, достал две сигары. Питер кивнул. Милая вещица.

– Дядя Роман, – сказал Роман.

– Слава святой Марии, источнику благодати, – произнес Питер.