Брайан МакГриви - Хемлок Гроув [любительский перевод]

• Название: Хемлок Гроув [любительский перевод]
• Автор: Брайан МакГриви
• Жанр: Ужасы и Мистика

В Хемлок Гроув семейство Годфри является почти градообразующим, молодой его представитель – Роман – избалованный и привлекательный молодой человек со странными и порой пугающими наклонностями. Питер Руманчек – молодой цыган, недавно приехавший в этот городок и сразу ставший объектом слухов. Внезапно город сотрясает трагедия – найден труп, точнее его часть, молодой девушки, изодранной неизвестным зверем. И Питер, и Роман жаждут найти убийцу и объединяются для расследования. Вскоре этот союз перерастает в странную дружбу, и молодые люди узнают, что город, в котором они живут, не так прост, как кажется.

В 2012 году по книге был снят одноименный сериал.

---

– Видишь? Я знала, что ты устроишь из этого федеральное расследование.

– Кто?

Она скрестила руки на груди: – Ты звучишь, как самая глупая в мире сова.

Он закрыл глаза, желая, чтобы тени в голове пропали, но им было плевать открыты или закрыты его веки. Он открыл глаза, оторвал одну руку от руля и нажал на клаксон, – раздался длинный пронзительный гудок.

– Кто?

– Роман, прекрати это.

– Кто?

– Роман, прекрати.

Он сконцентрировал внимание на руке, лежащей на клаксоне, слыша гудок так, словно находился под водой. Он на самом деле здесь, убеждал он себя, все меньше в это веря.

– Хватит, Роман!

Палец, как чужой непослушно описывал круг в воздухе.

Боясь, она сняла его руку с руля и крепко сжала между своих ладоней.

– Это был ангел, – сказала она.

Тень исчезла из его внутреннего взора, и он ощутил растущее давление, давление ее рук. Он действительно здесь.

– Это было что? – спросил он.

– Это был ангел, – повторила она. Он молчал.

– Буквально?

– Это был ангел.

Он снова замолчал.

– Расскажи мне об этом, – попросил он.

– Как рассказать о танце тому, кто лишен ног? – спросила она.

– У меня есть ноги, и они никуда не собираются уходить, – сказал Роман. Но, как и все, кто являлся по природе берущим, он знал, когда получал именно столько, сколько собирался получить. Хотя до этого момента он не получал настолько больше и вместе с тем настолько меньше, чем хотел.

Он открыл дверь автомобиля, наклонился наружу и подобрал ключи. Сделав большой глоток из фляжки, завел двигатель и выехал назад на дорогу.

– Рассказала своим? – спросил он.

– Они… осведомлены, – ответила она.

Роман поднял брови. Представил себе эту картину.

– Мама пытается свыкнуться и признать это. Отец… отец хочет, чтобы я сделала аборт.

– Святая корова, – сказал Роман.

– Он думает, я все выдумала.

Роман не прокомментировал.

– Но я рожу этого ребенка. – Заявила она со спокойной, не ищущей оправданий, несокрушимой авторитетностью. – Смирись с этим.

– Я вообще молчу, – сказал он.

– Смирись с этим, – повторила она.

Роман аккуратно объезжал впадины, его пьяное вождение всегда было более сосредоточенным, когда Лита сидела в машине. Никто из них не проронил ни слова, пока он обдумывал услышанное.

Она доверилась ему. Она не наслаждалась сокрытием этого от тех, кого любила. Ложь! На самом деле обладание этим чудом наполняло ее радостью воришки, наткнувшегося на заброшенный храм – это было ее, только ее! Но теперь пришло время делиться этим; это больше не принадлежало ей одной. Досадно.

Роман не стал заводить разговор снова, он взял свой iPod и запустил их песню в аудиосистему. Их песней была брит-рок баллада о богатой девочке, которая имела интимные отношения с бедным мальчиком во время каникул в младших классах. Их совместная любовь к этой песни была личной шуткой между ними, единственными членами из собственной группы, которые способны оценить уникальную позицию рождения с привилегиями. Лита начала напевать, и Роман добавил громкости еще на четверть и подхватил вместе с ней.

Ты никогда не делала, что большинство…

И вскоре громкость было уже некуда прибавлять, и они вместе, Роман и Лита, пели во весь голос, ее волосы развевались из стороны в сторону, пока она танцевала, сидя на пассажирском сиденье, а он болтал коленями и изображал, что барабанит по рулю.

Ты никогда не будешь смотреть на свою жизнь, как раньше…

Они начали другую песню, когда заметили бродягу в Киллдери парке, лежащим посреди дороги, прямо на их пути. Роман ударил по тормозам и машина с визгом, повернувшись перпендикулярно, резко остановилась. Воздух наполнился горечью горящей резины, а радио продолжало.

потому что не осталось ничего другого…

Роман выключил музыку и спросил Лету, в порядке ли она.

Она кивнула, глядя на мужчину. Он лежал на спине, морщась и активно сжимая пальцами виски, словно пытался что-то оттуда выжать.

– Мы должны ему помочь, – сказала она.

Роман выразил несогласие. Но как же все сложно с этими девчонками и их мнением. Он включил аварийные огни.

– Тебе лучше остаться здесь, – сказал он.

Они оба вышли, но Лита осталась у машины, а Роман аккуратно подошел к мужчине. На его рубашке был рвотный след, и он пах, как помойка. Роман спросил, все ли с ним хорошо, и мужчина решительно замотал головой из стороны в сторону, негодуя от услышанного вопроса.

– Это неправильно, – сказал мужчина.

– Хотите поехать с нами, – спросила Лита.

Роман поморщился: – Вызвать скорую, тоже хороший вариант.

– Я не хочу видеть, – сказал мужчина, инфантильно скуля. – Я не хочу виде-е-е-е-ть эт-о-о-о.

Роман отступил в сторону и набрал 911, а Лита подошла ближе. Он пытался остановить ее, пока ждал ответа, но она уже наклонилась к мужчине.

– Как ваше имя? – спросила она.

– Я не знаю, здесь мужик на дороге, я его чуть не сбил, – сказал Роман в трубку. – Я думаю он шизофреник или типа того.

Мужчина посмотрел на Лету с ужасом непонимания. Оболочка его мертвого глаза дернулась.

– Как ваше имя? – снова повторила Лита, со сверхъестественно мягким врачебным тактом, словно медсестра в исполнении Ингрид Бергман.

– Э, 443, – продолжал Роман, – двумя милями южнее Белой Башни. Прямо перед Индейским ручьем.

Во взгляде мужчины чувствовалась какая-то отчаянная важность, необходимость высказаться.

– Уроборос, – прошептал мужчина.

– Так вас зовут? – спросила Лита.

– Он просто, уф, он просто был тут, посреди дороги. Ему действительно нужна какая-то помощь.

Его взгляд соскользнул с ее лица. Слезы хлынули из единственного глаза.

– Сегодня я видел Дракона… – сказал мужчина.

Она протянула руку.

– Не… – крикнул Роман.

Но мужчина уже взял ее руку и сжал, как цветок, которому суждено увянуть.

– Я – Лита, – произнесла она.

– Что? – сказал Роман. – Мое имя?

Он повесил трубку и осторожно отвел Лету в сторону.

– Слушай, друг, – начал он, – как насчет того, чтобы тихонько отойти в сторону, чтобы нас никто не сбил?

Он проглотил собственную антипатию и предложил мужчине руку. Глаза бродяги встретились с его. Видящий глаз, как окровавленное молоко, блестел на свету фар, а затем с опаской замигал. Роман попытался выдавить нечто вроде улыбки, эти усилия выглядели, будто он пытался поднять несколько тонн камней над головой. Видящий глаз превратился в шип, вонзившийся в Романа, и мужчина поднял свои руки, словно защищаясь, и они трепетали и махали из стороны в сторону, безумные и изнеженные, пока он кричал во все горло.

– Боже! – сказал Роман, отпрянув назад.

Мужчина отчаянно начал ползти к краю дороги

– ТЫ! – кричал он. – ЭТО БЫЛ ТЫ! ЭТО БЫЛ ТЫ! ЭТО БЫЛ ТЫ! ЭТО БЫЛ ТЫ!

Роман спокойно стоял и молчал. Он почувствовал давление на свою руку; Лита тянула его к машине. Его глаза уставились на мужчину, который продолжал двигаться к кювету, а его ноги продолжали беспомощно толкаться об землю, как машинка на пульте управления руках злобного ребенка.

– не хочу видеть, – жалостливо сказал он себе, и повторял эту фразу еще долго после того, как машина исчезла из виду.

Она сидели в машине в гробовом молчании. Как только они пересекли Индейскую реку, Лита взглянула на Романа. Лунный свет на его безразличном лице, скользил как шелк на серости камня. Ее рука нежно легла на его руку и застыла. 

Отпечаток

Позже тем же вечером Роман сидел за столом в темной столовой комнате, потягивал из фляжки и неспешно считал количество кристаллов, из которых состояла люстра – 160, он хорошо это знал, но производное сорока и четырех звучало комфортнее и спокойнее для него – когда эти кристаллы озарились, от слабого света.

– Что ты делаешь? – спросил Роман.

Шелли занимала весь дверной проем. Она была одета в бесформенную ночную рубашку и излучала слабое свечение, ее индивидуальную особенность, когда она переживала волнение или тревогу.

– Пить хочешь? – спросил он, предлагая фляжку.

Она не пошевелилась, и в ее глазах было оправданное опасение, что после привычной тишины дом Годфри разразится взрывом.

– Я в порядке, – неубедительно произнес он. – Я… просто думал.

Ее свечение мягко плескалась в перекрытиях люстры, как свет в крытом бассейне. Он отодвинулся от стола.

– Я уложу тебя, – сказал он.

Они поднялись на чердак, где Шелли спала на груде королевских размеров матрасов, скрепленных вместе лентой, перетянутой крест-накрест. Шелли не очень-то дружила с кроватными каркасами. Стены от пола до потолка были выложены книгами, в одном краю размещался мольберт, а в другом старинная астролябия, составленная из латунных концентрических колец. Потолок был испещрен множеством светящихся в темноте наклеек звезд и луны.