Юрий Ценципер - Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива

• Название: Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива
• Автор: Юрий Ценципер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-090511-9

В основу этой книги легли материалы из семейного архива – воспоминания, дневники, письма, фотографии, а также документы из архивов НКВД-КГБ-ФСБ, познакомиться с которыми авторам удалось лишь в 1998–2000 годах. В результате получился рассказ о многих и многих людях, связанных семейными, профессиональными и дружескими узами. И шире – рассказ о XX веке, о том, как он отразился на конкретных человеческих судьбах, каким виделся не с высот исторической науки, а при непосредственном столкновении с его большими и малыми событиями. Послереволюционные годы и романтика мечтаний о новом обществе, Большой террор и Вторая мировая, “оттепель” и освоение целины – все это так или иначе пережито героями книги, а теперь предстает перед читателем в подробностях и деталях, которые так легко могут быть стерты временем и уйти навсегда.

---

А действительность все настойчивее этого требовала.

Желательного выхода не было.

Было очень тяжело, пришлось уехать. В Севастополе как-никак было бы труднее ощущать разрыв, вернее, связанные с ним последствия.

Я не сказал Б. о настоящей причине отъезда – думаю, она и так поняла…

Точность самоанализа и уверенная способность сформулировать выводы удивительны для столь молодого человека. Слова “наличие у меня немалой самоуверенности, известной настойчивости” точно передают одну из главных составляющих его уже сложившегося характера.

От Брониславы он, вероятно, заразился тяжелой формой туберкулеза – у нее была открытая форма. Болезнь требовала систематической специальной диспансеризации и довольно частого клинического вмешательства (пневмоторакс). Только спустя несколько десятилетий он снялся с диспансерного учета.

Дружественные отношения с Брониславой сохранились надолго. Вот выдержки из ее письма к нему от 1934 года:

Завтра замечательный день. Тебе исполняется 21 год. Родной, любимый, поздравляю тебя. Моим искренним желанием является видеть тебя всегда бодрым, энергичным, жизнерадостным. Расти, мой друг, физически и духовно. Пусть каждый день твоей работы еще крепче сольет тебя с большевиками, но не теряй своей индивидуальности. Пусть кричит твое я, растут вверх мысли. Пусть славные дела Ценципера сделают его имя нарицательным. Синонимом побеждающей мысли должна стать ЦЕНЦИПЕРОВЩИНА. Я так хочу!

Столица манила севастопольцев. Бывший одноклассник Сергей писал Мише из Москвы:

Был в Мавзолее, торжественно-печальное настроение. Вчера я ходил на похороны Скворцова-Степанова. Пробраться к улицам, по которым должны были нести урну с прахом, было невозможно, так они были оцеплены конной и пешей милицией. Процессию ближе чем на 150–200 шагов видеть было нельзя (не пускали). Затем под звуки “Интернационала” замуровали урну, и все стали расходиться. Члены правительства пошли к воротам Кремля. Я стоял около ворот и видел их: впереди шли Рыков со Сталиным, затем группа, среди которой я различил Бубнова, Енукидзе. Затем еще видел т. Луначарского. Остальных не рассмотрел, глаза разбежались.

Другого товарища-севастопольца тоже интриговал недавно построенный Мавзолей:

Мне одна женщина, объясняя, как пройти к Мавзолею, сказала: “Дойдете до магазина ГУМ и увидите Мавзолей”. По дороге я подумал: чудачка, она думает, что ей здесь Мелитополь, “дойди до магазина…”, как будто мало здесь магазинов. Прямо-таки дура… Но представь себе, что мне встречается громадный дом с шикарнейшими витринами. Мне сказали, что это и есть ГУМ. Я зашел в середину. Ты не представляешь, какое впечатление он производит. Это целый торговый город. За одни золотые и бриллиантовые вещи можно было бы купить весь наш Мелитополь с хвостиком. Был я еще в двух музеях: Румянцевском и Музее изящных искусств.

К 1931 году Михаил тоже перебирается в Москву. Его первая московская работа подтверждена документально:

Справка № 298

Данная гр-ну Ценциперу М. Б. в том, что он действительно состоит на службе в механических мастерских механического парка Треста “Гордорстрой” в должности слесаря-инструменталиста.

Он пишет домой:

Работой своей (не местом, конечно) я очень доволен – я многому тут научусь. На днях мы переходим в новое помещение (специально выстроенное), которое великолепно оборудовано, где очень светло и тепло! Зарабатываю я только из расчета 200 рублей в месяц. Правда, в том месяце я заработал очень немного, так как, во-первых, приспосабливался к новым условиям и, во-вторых, расценки были даны очень низкие. В общем, материально я обеспечен недурно. Купил теплую шапку за 26 рублей.

Наш мастер придумал один очень интересный измерительный прибор, разработку, конструирование и изготовление которого поручили мне. Все я это с успехом выполнил, но пришлось 2 дня ночевать на заводе.

В письмах в Севастополь он как старший брат обращается к младшим, дает им советы:

Домашние обязанности мамы надо свести к минимуму, все не занятые должны в этом помочь. Ведь ты, Тарасик, да и ты, Ада, – уже не малые ребята – должны по-взрослому подходить к таким вещам, должны вникнуть как следует в их серьезность. Мало и нехорошо ограничиться тем, чтобы вовремя растопить печку, вымыть посуду, подмести, сходить за хлебом и т. д. Надо, чтобы все это делалось без перебранки. Меня неприятно поразило, что (как пишет Тарас) вы часто ругаетесь. Не хочется приводить шаблонные фразы о том, что это нехорошо, что надо жить мирно и т. д. Постарайтесь и без этого продумать свои действия, знайте только то, что мне это очень неприятно. Не ищите виноватого – виноваты оба – один в большей, другой в меньшей степени.

Ты, Тарасик, пишешь, что у вас дела в ФЗУ[4] очень неважные. Горевать тут особенно нечего, это, конечно, неприятно, но свет клином не сошелся на этом ФЗУ. Главное – не охлаждай пыла в учебе и в работе. То, что ты (хотя бы и пока) отошел от общественной работы, очень нехорошо – это неизбежно приводит к тому, что твои действия и мысли в основном вращаются в узко-замкнутом кругу (это относится и к Аде). Но, с другой стороны, надо, чтобы ты ни в коем случае не занимался ею механически. Поэтому обязательно работай, но там, где работа тебя интересует и увлекает – пускай она даже самых небольших размеров.

А вот его оценка происходящего в стране, когда Ада жалуется брату на какие-то безобразия в ее школе:

Сейчас все и всё переворачивается вверх ногами. То, что сейчас проделывается в нашей стране, нигде и никем до этого времени не делалось – учиться, следовательно, не у кого! В результате неизбежные промахи.

Это был не официальный лозунг, но его личное глубокое убеждение.

Ярким периодом в московской жизни Миши с марта 1932-го по март 1935 года была работа на Электрозаводе в качестве слесаря-лекальщика высшего разряда инструментального цеха, а потом – помощником начальника цеха. У него были золотые руки. На заводе он много занимался комсомольской работой, был членом заводского комитета комсомола, в 1933–1934 годах – членом пленума Сталинского райкома ВЛКСМ города Москвы. По совместительству преподавал в школе рабочей молодежи, начал печататься в многотиражке, занимался самообразованием и очень много читал.

Знакомство

В марте 1935 года Ася поступила на курсы для подготовки к экзаменам в педагогический институт. Десять лет прошло с окончания семилетки в Витебске, где, по словам Аси, “научили читать и писать”. Со школы она мечтала стать учителем. На исторический факультет тогда нужно было сдавать, помимо литературы и истории, математику, физику, химию и другие предметы.

На курсах она познакомилась с 21-летним Мишей Ценципером, работавшим на Электрозаводе, имевшем несомненные способности к точным наукам и поступавшим на физико-математический. Они подружились, понравились друг другу, Миша стал помогать ей готовиться к экзаменам. А на экзаменах Миша ухитрился сдать за нее математику и физику, используя бесполость фамилии Ужет. На экзамен по химии он отправился вместе с Асей и уговорил преподавателей поставить ей тройку. Ну, а литературу и историю Ася сама отлично сдала.

Спустя несколько месяцев в своем письме она пишет Мише:

Наша дружба с тобой – это не обычная дружба. Я всегда удивлялась той легкости, которую мы чувствовали, когда были вместе. Хотя мы целый месяц с утра до ночи занимались, нам никогда не было скучно, мы никогда не надоедали друг другу, не утомлялись присутствием друг друга, наоборот – всегда было интересно. Я очень скоро почувствовала, что это не обычная предэкзаменационная лихорадка, и немного испугалась этого. Я знаю, что и ты испугался вдруг сразу возникшей между нами душевной близости.

Энергичный, эмоциональный, эрудированный молодой человек и замужняя женщина, красивая, умная, с двухлетним ребенком. Жизнь соединила их в эти дни навсегда.

Пятнадцатого мая 1935 года в Москве открывается первая линия метрополитена “Парк культуры” – “Сокольники”. Асю наградили Почетным знаком Моссовета, очень качественно сделанным – серебро, эмаль – и похожим на орден Ленина. А накануне открытия метро счастливая Ася вместе со строителями проехала на первом поезде.

Через несколько недель Ася пишет Мише:

А после вечера 22-го я вспомнила всю свою жизнь, вспомнила, что я старше тебя на 4 года (а для женщины это очень много), и испугалась, что я могу внести что-то нехорошее в наши отношения. Миша! Постарайся это понять – это очень важно. Я хочу, Мишка, чтобы ни одного темного пятнышка я в твою юность не занесла. Я знаю, как больно они переносятся и как медленно и болезненно залечиваются.