Максим Хорсун - Пусть всегда будут танки

• Название: Пусть всегда будут танки
• Автор: Максим Хорсун
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-82311-6

1969 год – Лунная гонка оборачивается военным противостоянием СССР и США. Полем битвы становится Луна, оружием – дистанционно управляемые танки-роботы класса Оса и Хаунд.

2020 год – время глобального кризиса. Танкисты частной военной компании «Дозор» отправляются на Луну, где корпорации вот-вот начнут войну за области, богатые гелием-3.

Василий Левицкий – советский офицер, мечтавший о космосе, – управлял лунным танком из крымского Центра дальней космической связи, его внук Антон – наемник без принципов – сам сидит в кабине Осы. Два разных поколения, две разных войны, лишь только танки – всегда остаются танками…

---

Черников, который оказался в дверях буфета, проворно отпрыгнул, пропуская Сергея Павловича, а затем решительно подошел ко мне и легонько хлопнул по затылку.

– Нашел, что спрашивать, балда! Геморройные узлы ему удалили. Из послеоперационной палаты – сразу на самолет и к нам. Даже не отлежался.

– Да уж… – смешался я. – Лучше бы о прибавке к зарплате спросил.

– Вот-вот, – кивнул Черников. – Хотя бы так. Думай в следующий раз, танкист!

Командир НИП-10 инженер-полковник Николай Бугаев старался создать для важных гостей – Сергея Павловича и его сподвижников – самые лучшие условия для труда и отдыха. Из ресторана ялтинской гостиницы «Ореанда» был выписан повар, который день и ночь колдовал над всякими яствами. Но Королеву, Черникову и остальным сотрудникам «ОКБ-1» было не до разносолов: шел планомерный штурм Луны. Новейшие королевские ракеты Н-1 и Н-2, словно трудолюбивые лошадки, доставляли на орбиту нашей соседки спутники-шпионы, которым суждено было стать глазами и ушами в будущей кампании. На НИПе кипела работа: проводились оценки параметров траектории космических аппаратов, определялись установки для коррекции, передавались на «борт» и проверялись подтверждения с «борта» – так называемые квитанции.

Поэтому уху из осетрины, свинину, тушенную с яблоками, тортики «Птичье молоко» за вечно занятыми Королевым и компанией пришлось уплетать нам – горе-танкистам. Впрочем, мы тоже пахали как проклятые.

Помню, носились мы однажды по «песочнице». Объехали гравиевую насыпь, а за ней неизвестная машина стоит. Сама как консервная банка на восьми колесах. И многочисленные антенны ее неприятно напоминают тараканьи усы.

– Вася, стоп! – приказал Прокофьев.

Я сейчас же отпустил кнопку на джойстике. «Оса» застыла на месте. Только пыль над корпусом курилась тяжелыми клубами.

– Коля, цельсь! – прозвучал очередной приказ, но Горобец уже держал неопознанный объект на мушке.

– Готов шкварить, – отозвался наш здоровяк.

Прокофьев обратился к Черникову:

– Товарищ руководитель операции, у нас неизвестный объект в зоне прямой видимости. Ждем ваших распоряжений.

Черников удивленно приподнял брови.

– Надо же… Мы не одни на Луне, товарищ капитан! Это планетоход расы хрензнактоидов с Альфы Центавра! Каковы будут ваши действия?

По пункту управления прошел шелест сдержанных смешков.

Прокофьев почесал лоб и заявил:

– Я сейчас же подам рапорт в штаб. Руководитель операции сошел с ума: бредит зелеными человечками. Беру руководство миссией на себя. Товарищ Черников, – командир экипажа строго посмотрел конструктору в глаза, – вы отстранены от командования. Покурите пока, а мы выясним, кто это и зачем к нам пожаловал. Василий, малый вперед!

Я толкнул джойстик и вдавил кнопку. «Оса» поползла к неизвестной машине. На экране кадр сменялся кадром. Это было не телевидение, а какое-то слайдовидение, чтоб мне пусто было. Щелк – одна картинка, щелк – вторая. Вот консервная банка на колесах метрах в пятнадцати от нас, на следующем кадре загадочная машина занимает уже половину экрана.

– Что они делают… Мы все погибнем! – продолжал валять дурака Черников. Он уселся на табуретке, страдальчески обхватил голову руками. – Наша цивилизация обречена!

– Семен Степаныч обчитался братьев Стругацких… – начал было Гришка Апакидзе.

– Разговорчики! – оборвал его командир. – Внимание на экраны. Василий, что думаешь?

– Вряд ли у этой машины боевое назначение, – ответил я, разглядывая неизвестный объект в режиме стоп-кадра. – Слишком уж у нее нефункциональный вид. Никаких опознавательных знаков…

Идрис Алиев подпрыгнул в своем кресле. Боковым зрением я увидел, что часть индикаторов на его инженерном пульте вспыхнула красным.

– Попадание в корму! С левой стороны!

– Это не неопознанный объект, – сказал я.

– Ой, хлопцы, а я в него пальнул… – виновато сообщил Горобец.

Так и есть: на следующем кадре из борта неизвестной машины уже торчала болванка.

– Отставить болтовню! – Прокофьев от волнения поднялся. – Маневрируем! Прячемся за эту хреновину! Башня – назад на сто восемьдесят!

Горобец нажал на свой джойстик, башня развернулась, и мы увидели вторую «Осу» – танк был покрашен в нежно-розовый цвет, словно ноготки девицы на выданье.

– Работай, Горобец! – выпалил командир.

Но вторая «Оса» нас опередила. Розовая «Шарки» выхаркнула болванку, и та мягко клюнула нас в борт.

– Заряд аккумуляторов падает, – доложил Алиев. – Трансмиссия повреждена. Полная остановка двигателей через пять… четыре…

Горобец выстрелил, но промазал: неприятель тоже не стоял на месте. Я попытался провести наш танк за непонятную машину, но не успел. Розовая «Оса» выстрелила в третий раз, и мы замерли.

– Отказ всех систем, – констатировал Алиев.

– Игра окончена, товарищи начинающие танкисты, – подвел итог Черников; он больше не дурачился, вид его был сумрачным. – Внештатная ситуация заставила вас слегка запаниковать, но в целом вы повели себя адекватно. Можно поставить «удовлетворительно».

– Но Семен Степаныч… – Прокофьев развел руками.

– А вот попали бы по второй «Осе» хотя бы раз – поставил бы «четыре»! – Черников поднялся, подошел к телефону, через который связь шла напрямую с «ОКБ-1». – Академика Тихонравова! – потребовал конструктор. – Михаил Клавдиевич! «Осе» нужен глаз на затылке. Нашим ребятам наваляли, как мы и предполагали… Хорошо, понял… Будем работать!

Черников повернулся к нам. На сей раз выражение лица его было удрученным. Конструктор отодвинул телефонный аппарат и присел на край стола.

– Дополнительную камеру на танке установить нельзя, – пробормотал он, глядя в пол. – Компоновка и комплектация «Осы» уже утверждена, документы подмахнули ответственные, включая министров обороны и минсредмаша… Такой вот афронт, товарищи. Будете учиться не зевать.

К тому времени, когда он договорил, успело созреть множество вопросов.

– Откуда взялась вторая «Оса»? Кто ею управляет? Что это за неопознанный объект вы нам подсунули? А как нужно было действовать? Вы что, на самом деле думаете, что на Луне мы можем встретить инопланетян?

Черников повел нас в «песочницу».

На лунодром вел один путь – через техзону. Бетонная дорожка петляла, огибая многочисленные антенные станции. Некоторые из них носили красивые имена: «Коралл», «Подснежник», «Ромашка». А часть называлась как ни попадя: «Куб», «Куб-Контур», «Скат». Одни станции прятались под белыми радиопрозрачными куполами, другие словно напоказ выставляли антенны – параболические или в виде решеток. Возле «Куба» и «Подснежника», как всегда, валялось множество мертвых птиц: они погибали, попадая в узконаправленный передающий СВЧ-луч.

Стучали отбойные молотки, трещала электросварка. Техзона расширялась, отвоевывая территорию у пожухлой степи. Одного радиотелескопа «ТНА-400» теперь не хватало для работы со всеми аппаратами, выведенными на орбиту Луны. Вскоре у антенны-гиганта должны были появиться братья и сестры. Над недавно отлитыми фундаментами выросли тупые конусы из стали и бетона. Пройдет еще немного времени, и их увенчают чаши антенн размером со стадион каждая.

Сквозь кроны каштанов и кленов виднелись далекие пятиэтажки. Дома выстраивались в единственную в поселке улицу. Улицу Мира. В пятиэтажках жили офицеры НИП-10 с семьями. Кстати, когда для обустройства лунодрома срочно понадобился крымский ракушечник – он больше всего походил по свойствам на твердый лунный грунт, – камень взяли, не мудрствуя лукаво, на местной стройке. Поэтому стены санузлов в новых офицерских квартирах в итоге были сделаны из плоского шифера.

Наш экипаж поселили в общежитии. Мы не имели права даже намекнуть родственникам, чем занимаемся. Я, безусловно, удивил родителей своим желанием остаться в армии. Но в общем, они одобрили такое решение. Служить Родине было делом почетным, правильным. Если выбрал такой путь, значит – дерзай. Никто слова неодобрения высказать не посмеет.

Ну а со свердловской девушкой не очень хорошо получилось. Я просто перестал отвечать на письма. Помню, как менялся ее тон от письма к письму. Сначала беспокойство, потом – беспокойство пополам с недоумением, а затем слова, продиктованные обидой. Я же тогда думал: «И чего она не угомонится? Неужели не понятно, что я больше не хочу с ней общаться?» Она-то понимала. Видно, это я где-то не догонял. Спрашивается, трудно было черкануть девчонке несколько строк? Но я так и не написал ей ни слова. До сих пор, как вспомню – так словно кто холодной водой окатил из ведра. Стыдно, в общем.

В «песочнице» было жарко. Солнышко высоко стояло над полигоном. Пыль, потревоженная танковыми траками, давно улеглась. Над скалами, сложенными из ноздреватого ракушечника, колыхалось жаркое марево.