Дарья Плещеева - Батареи Магнусхольма

• Название: Батареи Магнусхольма
• Автор: Дарья Плещеева
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-7532-4,978-5-4444-2335-6

1913 год. Бывший полицейский инспектор Александр Гроссмайстер волей случая становится агентом российской контрразведки под звучным именем Лабрюйер. Его задание — быть владельцем солидного фотографического заведения, которое на самом деле — база контрразведчиков. Не за горами война, и поблизости от Риги, на Магнусхольме, строятся новые укрепления. Австро-венгерская разведка «Эвиденцбюро» прислала своих людей, чтобы заполучить планы укрепрайона. Плетутся интриги, используются достижения технического прогресса, пускают в ход свои чары роковые соблазнительницы… Лабрюйер неопытен, недоволен начальством и товарищами, попадает в странные ситуации, но именно ему удается раскрыть шпионскую сеть и получить самый ценный приз… «Батареи Магнусхольма» являются прямым продолжением романа «Аэроплан для победителя».

---

Клаувиц уставился на Ронге с восторгом, рассыпался в бессвязных благодарностях, и его насилу удалось выпроводить.

— Ну, стало быть, решено. Зайдель, проследите, чтобы в гостинице за нашим механиком был хороший присмотр. И завтра командируйте к нему вышеупомянутую особу.

— Будет сделано.

— Мастерскую устройте где-нибудь в Леопольдштадте. Затем — наладить присмотр за Нейброннером. Мало ли что ему еще придет в голову.

— Будет сделано, господин Ронге.

— Вернемся в Ригу. Пуделю, значит, уже наступили на хвост… Ничего, ему найдется дело во Львове, в нашей резидентуре, он ведь опытный вербовщик. Пусть отдыхает и школит новобранцев. Сколько ему исполнилось?

— Я запрошу его дело в архиве… — Зайдель задумался. — Сорок пять или сорок шесть…

По лицу Ронге Зайдель прочитал краткую мысль: староват, староват… И что еще должен подумать, услышав эти цифры, мужчина, которому нет и тридцати?

Сухопарому, подтянутому Зайделю было за пятьдесят, но он отчаянно держался за свою военную выправку, за разворот плеч и особую удалую манеру выпячивать грудь; как знать, может, они помогают скинуть хоть десяток лет? Что касается Ронге — тот был строен уже не по-юношески, а как мужчина, не пренебрегающий манежем и фехтовальным залом. Он нравился дамам — очевидно, чуяли горячую венгерскую кровь, глядя на сухое лицо, глубоко посаженные внимательные глаза, нос с горбинкой. Был ли в роду у начальства хоть один венгр — Зайдель доподлинно не знал, но рассуждал так: Ронге бывает педантичен, как прусский служака, но иногда склонен к авантюрам, как мадьярский разбойник-бетяр, вот и сейчас — что, как не авантюра, вся эта затея с фотографической камерой Нейброннера?

Да и недавняя рижская история тоже на поверку оказалась авантюрой. Хотя все шло гладко и попытка похищения русских авиаторов, перестраивавших обычный «фарман» в самолет-разведчик, практически удалась… В последний момент вмешались русские, в последний момент! И даже непонятно, кто вмешался. Пудель, побывавший впоследствии на Солитюдском ипподроме, превращенном в аэродром, доносил: возникли из мрака и исчезли во мраке, а ночное преследование самолета двумя всадниками по описаниям очевидцев вообще похоже на сцену из дешевого народного романа.

Вроде бы Ронге — шлезвигский род, думал Зайдель, но под кем только не был этот Шлезвиг, и под Данией, и под Пруссией, и под Австрией, и кто туда только не залетел полвека назад, в буйную военную пору, поди теперь разберись…

Ронге меж тем принял решение и выстроил план первых действий.

— В Риге должны жить и вращаться в свете Атлет, Щеголь и Дюнуа, — сказал он. — И кого вы рекомендуете им в помощь?

— У Щеголя есть жена, Клара, если помните. Два года назад родила сыночка и теперь могла бы воссоединиться с супругом. Супружеская пара, как вы понимаете…

— Правильно, Зайдель. Супружеская пара непобедима. Особенно если дама не обременяет себя устаревшей моралью…

— До свадьбы, говорят, не обременяла.

— Тем лучше. Затем — доставьте ко мне Птичку.

— Будет сделано, господин Ронге.

— Атлет, Щеголь, Дюнуа, Клара, Птичка… Еще Бычок, но его без особой нужды трогать не будем… Хватит, пожалуй. К счастью, о способе появления в Риге думать не придется — способ на сей раз отменный…

— Именно так, господин Ронге.

— Хотел бы я знать, отчего сорвалось то дело и где теперь Альда.

Зайдель вздохнул — он тоже не знал, куда спрятали Альду, а главное — кто спрятал, и в зависимости от этого — какими сведениями она поделилась.

В том, что женщина была жива, ни Ронге, ни Зайдель не сомневались.

После того как попытка выкрасть с Солитудского ипподрома-аэродрома авиаторов и конструкторов потерпела крах, Ронге, естественно, попытался выяснить судьбу своих агентов — Тюльпана, Кентавра и Альды. Пудель узнал, что Кентавр и Тюльпан были взяты живыми, причем Тюльпан — настолько тяжело ранен, что, возможно, уже приказал долго жить. Альда же исчезла — и, насколько Ронге понимал ее натуру, исчезла за солидное вознаграждение. Ее могли загнать в угол и перекупить русские. В Риге были замечены французские агенты — это могло оказаться их рук делом. Человек, для рижских дел взявший себе имя господина фон Эрлиха, красавец и прекрасный наездник, проявлял к Альде особый интерес, они могли договориться. Красивая и опытная женщина-агент, знающая много всяких интересных подробностей, — находка. Третий вариант — Альде осточертело ее ремесло, и она, воспользовавшись всей суматохой, связанной с провалом задания, просто сбежала. Может статься, заранее условилась с кем-то из своих русских богатых поклонников — и ищи ее тогда в просторах Российской империи на пятачке меж Крымом, Мурманском, Двинском и Камчаткой…

— На сей раз мы будем умнее, — твердо сказал Ронге.

Глава первая

В маленьком кабинете на втором этаже дома номер тринадцать, в Саперном переулке Санкт-Петербурга, решалась судьба бывшего полицейского агента Александра Гроссмайстера — и почти была решена. Его прошение на имя руководителя Центрального регистрационного бюро подполковника Владимира Михайловича Якубова было изучено и одобрено.

Видимо, к делу приложил руку недруг-соратник, которого в Риге знали под фамилией Енисеев, а в оперетте «Прикрасная Елена», которая, собственно, и свела его с Гроссмайстером, он исполнял комическую роль Аякса Саламинского.

Никто другой не знал подробностей истории, приключившейся с агентами «Эвиденцбюро», вздумавшими этим летом сперва завербовать, а потом похитить российских авиаторов. Историю исследовали чуть ли не под микроскопом и убедились, что Александр Гроссмайстер, известный публике рижского штранда как опереточный певец Александр Лабрюйер, не попал в поле зрения «Эвиденсбюро».

Оставались придумать секретное имя.

Самому ему очень нравилась фамилия «Лабрюйер», к которой он за лето успел привыкнуть.

— Нет, это имя не годится, — сказали Лабрюйеру. — Во-первых, оно довольно известно. На афишах блистало. Во-вторых, оно вам потребуется для вывески. Одно дело — заведение господина Гроссмайстера, другое — заведение господина Лабрюйера. Парижский шик и все такое. Придумайте иное.

Лабрюйер вздохнул. Выдумщиком он был не ахти каким. Чтобы изобретать секретные имена для агентов — нужно книг начитаться, по греческой и римской истории хотя бы. А он читал мало — не до того было. Впрочем…

— Геркулес? — неуверенно спросил он.

Сидящий перед ним Якубов (без мундира, но выправку не скроешь) хмыкнул. На Геркулеса Лабрюйер не походил никак — ростом невысок, плотен, рыжеват, круглолиц. Он уж больше соответствовал своей подлинной фамилии «Гроссмайстер» — от нее бюргерским духом, некой немецкой прочностью за версту веяло.

Безымянный для Лабрюйера господин, бродивший по кабинету как бы без дела, также в штатском, повернулся и окинул новоявленного сотрудника задумчивым взором.

— Нет, это не Геркулес… Силен, скорее… Владимир Михайлович, пишем его Силеном…

— Нет, не стоит, тут как раз сходства многовато. Силен — божество пузатое и пьяное.

— И блудливое. Господин Гроссмайстер, хотите быть Силеном?

— Как прикажете, ваше превосходительство, — ответил Лабрюйер, которому на самом деле хотелось сохранить за собой давнее прозвище, придуманное антрепренером Кошкаревым. «Лабрюйер» — это было имя звучное, благородное, французское. И без всякой блудливости. Но раз велено его на вывеску — не поспоришь.

— А вот что! — воскликнул Владимир Михайлович. — Силен был в свите бога Вакха, ездил за ним, кажется, на осле. Там же были вакханки, менады, сатиры и леопарды. Александр Иванович, как насчет Сатира?

— Как прикажете, ваше превосходительство, — буркнул Лабрюйер. Ему эти поиски тайного имени уже немного надоели.

— А Леопард?

— Помилуйте, какой из него Леопард?! — воскликнул слонявшийся по кабинету господин. — Это зверь стремительный, гибкий, ловкий, хищный и даже прекрасный!

— Вот и замечательно, — подвел итог Владимир Михайлович. — При нужде наш новичок может быть и стремительным, и ловким, и в окошки прыгать, и верхом за аэропланом гоняться. Так что Леопард. Поздравляю вас, сударь, — имя прекрасное. И жду в среду. Для вас будет подготовлено все необходимое — деньги, аппараты, реактивы, бутафория. И также история. Ее потрудитесь зазубрить наизусть.

— Есть зазубрить наизусть, ваше превосходительство.

— Теперь ступайте, господин Леопард. В приемной сидит мой помощник Вайс. Он отведет вас к хорошему портному. Приоденьтесь, пока вы в столице. Поразите рижан столичным шиком.

— Не вздумайте отказываться, — добавил ехидный господин. — Наши портные на всю Европу славятся. Даже французские генералы у них мундиры заказывают.

Лабрюйер никого поражать не хотел. Но если служба того требует — придется.