Луи Жаколио - Берег черного дерева и слоновой кости. Корсар Ингольф. Грабители морей

• Название: Берег черного дерева и слоновой кости. Корсар Ингольф. Грабители морей
• Автор: Луи Жаколио
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1993

Сборник романов Луи Жаколио, знаменитого французского писателя XIX века, завоевавшего большую популярность своими приключенческими романами.

«Берег черного дерева и слоновой кости» — роман о приключениях двух молодых французов, проданных работорговцами в рабство черному вождю в Центральную Африку.

«Корсар Ингольф» — роман о бесстрашном капитане Ингольфе, прозванном Вельзевулом, вступившем в борьбу с могущественным многонациональным сообществом пиратов. Читателя ждут изобретательные и коварные враги, похищения и предательство, месть и возмездие, благородство, отвага и верность, смертельно опасные приключения.

«Грабители морей» — роман о захватывающей истории одного пиратского общества, созданного в Лондоне в конце XVIII века. Пользуясь всеобщей смутой и благодаря недюжинным способностям своих главарей, преступное общество разрослось в могучую организацию, объединявшую разбойников многих стран. Оно имело свой флот, армию, которые не только нападали на мирных купцов, но отваживались вступать в бой и с регулярными войсками.

---

Гобби бросил недоверчивый взгляд, но имел слишком много причин не отказать в просьбе, и после некоторого колебания махнул рукой, чтобы гость следовал за ним.

Вместе прошли они через внутренний двор в сад; воин, стоявший у входа, отдал им честь по-европейски, и они вдвоем вошли за ограду, за которой Барте и Гиллуа с понятным нетерпением ожидали желанного гостя.

— Ни малейшего движения, — сказал незнакомец, как бы здороваясь с ними, — не выказывайте волнения, иначе не ручаюсь за вас. Немного мужества!

Совет, произнесенный на чистом французском языке, был небесполезен, потому что молодые люди с трудом сдерживали крики восторга. Но надежда на скорое освобождение дала им силу скрыть всю свою внутреннюю тревогу.

— Счастливы видеть вас, — отвечали они с видимым хладнокровием, хотя вся кровь бросилась им в лицо, — милости просим! Вы первый принесли нам слова утешения и надежды.

— Да кланяйтесь же пониже этому котеночку, — сказал Момту-Самбу, поспешно указывая на Гобби.

Молодые люди отвесили самый почтительный поклон дикому властелину.

— Что это они делают? — спросил Гобби с беспокойством и недоверием.

— Твои невольники только что сказали мне, что считают за счастье служить тебе, и вот они кланяются, как принято в нашей стране.

— Вот это хорошо! — сказал Гобби, охорашиваясь. — Скажи им: если они попытаются бежать от меня, то я прикажу живьем сжечь их перед великим Марамбой, а если, напротив, согласятся кончить дни свои в Матта-Замбе, то я пожалую их важным чином в моей армии!

— Теперь я оставляю вас, — сказал незнакомец молодым людям, как бы переводя им слова Гобби. — Я просил позволения только на минуту видеть вас, а продолжительный разговор непременно возбудит его подозрения.

— Когда же вы вернетесь? — спросил Барте тревожно.

— Твои обещания превышают их надежды, о, великолепный Бульдегом! — продолжал незнакомец, обращаясь к королю. — Они сочтут за счастье сражаться с твоими врагами!

Король ответил, что ему очень хотелось бы иметь такую же гвардию, как у губернатора Бенгелы, а потому он поручает белым обучить его солдат.

Капитан Ле-Ноэль, отдавая молодых людей в рабство, не скрыл от Гобби, что они оба военные и будут полезными помощниками в битвах с соседями, с которыми король постоянно вел войну ради приобретения невольников. Вот причина, почему Гобби, не задумавшись, пожертвовал полудюжиной жрецов, пытавшихся присвоить их.

— Можно ли надеяться, что мы скоро увидим вас? — снова спросил Барте незнакомца, на которого смотрел как на своего избавителя.

— В нынешнюю же ночь!

— Где?

— Как только луна скроется, выходите на дальний край сада; я знаю средство войти туда, не возбуждая внимания сторожей, которые, впрочем, меня боятся больше, чем своего короля. Я приду условиться с вами.

— Оставьте нам ваше имя как залог надежды!

— Здесь меня зовут Момту-Самбу, неуязвимый человек; эти слова объяснят вам, почему эти люди питают ко мне суеверный страх… На берегах Бретани, где я родился, — продолжал незнакомец задумчиво, — меня звали иначе… давно это было… Ив Лаеннек!

Тут он провел рукой по лбу, как бы желая стереть тяжелое воспоминание, и вдруг воскликнул с судорожным смехом, обращаясь к Гобби:

— Ну, черная красавица, дай мне стакан тафии!.. Я хочу выпить за твое здоровье.

Момту-Самбу. — План побега

Обходите земной шар по всем направлениям, углубляйтесь в самые дикие страны мира, блуждайте в полярных морях, в дремучих лесах и степях Азии, в пустынях Африки, в зеленых дебрях Австралии, огибайте мысы, переплывайте проливы — и всюду, где ступит ваша нога, вы встретите следы человека, который поставил здесь свою ногу до вас; человек этот моряк — не тот, который плавает по морям и добросовестно исполняет свое ремесло по торговой или государственной обязанности; не тот, который по окончании срока службы возвращается на родину заниматься рыбной ловлей; нет, — этот добродушный парень, хоть десять раз побывай он в кругосветном плавании, не узнает ничего, кроме своего корабля и нескольких портов, где можно прокутить в двадцать четыре часа свое трехмесячное жалованье! Моряк, который всюду опередил тебя, — это человек, вынужденный когда-то в порыве горячности выброситься за борт, то есть бежать со своего корабля… Он идет, куда глаза глядят, он бежит от цивилизации, преследующей его, он Пристает к первому племени, не убившему его в минуту встречи, и сживается с ним тем легче, что дикарь так же запуган лицемерной белой цивилизацией, как и матрос, выбросившийся за борт.

Тогда он скальпирует с апачами и команчами, питается жиром с эскимосами, ест сырую рыбу с жителями Маркизских островов или предводительствует армиями негритянских властелинов на берегах Африки.

Бывают случаи, что он и сам становится их королем, если сметливость его равняется отваге.

Географический мир не имел бы нужды так допытываться у земли о ее тайнах, если бы этот моряк-космополит понимал важность открытий, которые он сделал, сам того не ведая, и сумел бы начертать на карте маршрут своих странствований.

Ив Лаеннек принадлежал к числу таких моряков, и его историю можно рассказать в двух словах.

Десять лет тому назад он был матросом на корабле, стоявшем на якоре в заливе Сан-Паоло-да-Луанда. Это было его первое плавание на военном корабле. Однажды он исполнял какую-то службу на берегу и имел несчастье ударить в запальчивости старшего боцмана, который слишком жестоко поколотил его за пустячную вину.

— Арестовать этого негодяя! — закричал боцман вне себя.

— Беги! — шепнули ему товарищи, делая вид, будто толкают его.

Ив понял, что надо спасать свою голову, и бросился со всех ног вдоль берега по направлению к негритянскому городу, отделенному от европейской части только рвом, наполненным водой.

По приказу боцмана матросы бросились за ним в погоню с очевидным намерением не догнать его: они знали, какие страшные последствия влечет за собой преступление Лаеннека, и поняли, что начальство не задумается показать им пример. Уже отупевшие от корабельных порядков, они и сами не одобряли Ива, но радехоньки были, что он убежал от казни; боцман же, не говоря уже о мести за оскорбление, должен был еще позаботиться и о дисциплине, а потому сам бросился вслед за своими людьми и вскоре опередил их.

— Стой! — закричал он, схватив беглеца за шиворот.

— Не доводите меня до отчаяния! — взмолился несчастный вне себя от ужаса.

— Не увеличивай преступления сопротивлением!

— В последний раз прошу, пустите меня!

Матросы поколебавшись, подбежали на помощь начальнику. Лаеннек увидел себя мысленно перёд военным судом, услышал свой приговор, узнал, что его расстреляют, вспомнил свою родину, свою мать, которую никогда не поцелует, и потерял голову… он выхватил кортик и сунул его в горло боцмана, а сам опрометью бросился в ров, переплыл на другой берег с неимоверной быстротой и скрылся в лабиринте узких и темных закоулков негритянского города.

Через полчаса после этого, по жалобе капитана корабля, губернатор Сан-Паоло-да-Луанды приказал военному отряду оцепить хижины негров и разослал нарочных по всем направлениям. Но все поиски были напрасны: Лаеннек исчез. Одна негритянка, сжалившись над ним, спрятала его остроумным образом: она завернула его в вязанку тростника, приготовленного для плетения корзин, связала тростник в пук и оставила лежать у двери хижины.

Никому и в голову не приходило искать в тростнике беглеца; на ночь негритянка освобождала его, днем, опять скрывала в той же темнице. Через две недели корабль снялся с якоря и ушел, а португальская полиция перестала тревожить себя поисками беглого матроса; у нее и своих хлопот было слишком много, чтобы еще попусту дремать под жгучим солнцем на плотинах порта. Лаеннек не мог оставаться в Луанде, где консул непременно арестовал бы его. Отплыть на иностранном судне было немыслимо, не имея никаких бумаг. Франция навеки закрылась для него. Правда, боцман не умер от раны; но, будучи два раза жертвою беззаконного покушения, он не оставил бы своему оскорбителю никакой надежды на помилование.

Молодая негритянка, которой Лаеннек был обязан спасением, была уроженкой Верхнего Конго; привязавшись к Иву, она предложила ему идти с ней к ее родному племени, заверяя его в хорошем приеме. Как все моряки, он сохранял свои деньги в кожаном поясе, который носил под курткой. Будучи бережлив, как истый бретонец, он сохранил все свое жалованье за два года в надежде помочь этим запасом своей семье по возвращении из кругосветного плавания. Теперь он воспользовался сбереженными деньгами, чтобы купить себе хорошее ружье, несколько фунтов пороха, свинца, форму для литья пуль, а также несколько штук бумажных тканей в подарок негритянке Буане, и пошел вслед за ней.