Михаил Камалеев - 17 оргазмов весны. Маша Онегина

• Название: 17 оргазмов весны. Маша Онегина
• Автор: Михаил Камалеев
• Жанр: Современные любовные романы
• ISBN: 978-5-4474-2017-8

Две повести о любви, алкоголе, изменах, женском коварстве, неадекватном поведении и поступках, навсегда меняющих реальность.

Жестко и пронзительно. Лаконичный, образный язык и ехидные наблюдения за окружающей действительностью.

Едкий коктейль с не◦самой предсказуемой развязкой.

---

Вообще, я очень не люблю фразу «я в шоке». В последнее время все кому не лень пользуются ей, чтобы объяснить все подряд эмоции, которые они испытывают. Банальное удивление от подаренного на день рождения мобильника – «я в шоке». Шампунь удаляет перхоть – «я в шоке». Жена переспала с соседом – «я в шоке». Бритни Спирс приехала с концертами в Петербург – «я в шоке». Поэтому не могу сказать, что я был в шоке от услышанного. Да, я был потрясен, меня переполняли разные чувства, но это, конечно, не шок.

Больше всего меня поразило то, насколько похожи жизненные истории Алешки [моего лучшего друга] и Леры [девушки, в которую я бесповоротно влюбился с самого первого взгляда] – у обоих умерли родители, а вся забота о благополучии в руках старшего брата или сестры.

Да и еще к тому же обоим нравятся мужчины.

@@@

– О, привет-привет! Давно ты здесь?

Таким высокомерным и снисходительным тоном из всех моих знакомых умеет разговаривать только одна девушка, Таня. Сегодня, как обычно, она явилась в окружении всей своей свиты – будущего мужа и трех девиц, которые копировали ее повадки и, казалось, готовы были сделать все, что угодно, если Таня прикажет. Такие компании я видел, пожалуй, только в голливудских молодежных комедиях.

Таня, как и Алешка, – местная золотая молодежь. Это те самые мажоры, которым на восемнадцатилетие дарят Honda Civic со словами: «Ну, ты пока поезди, поучись, через годик купим тебе что-нибудь приличное». Собственно, эти двое и есть все мои связи в этом закрытом для посторонних тесном элитном мирке. Элита в провинциальном городе – это совсем не то, что высший свет в столицах. В нашем городе это максимум полторы сотни семей, каждая из которых принадлежит к тому или иному клану. Монтекки и Капулетти наших дней.

Дружба «элитных» и «простонародных» детей возможна только в случае безусловного признания авторитета и главенства первых. Дружба же между «элитными» – это такое минное поле, карта которого сгорела сразу же после того, как ее нарисовали. Я всегда поражался тому, как Алешка умело разбирается во всех этих хитросплетениях и не позволяет себе ошибаться.

И если с Алешкой я знаком, так сказать, по естественным причинам – мы выросли в одном дворе и учились в одном классе, когда его папа еще не стал богатым, то с Таней совсем другая история.

Мы познакомились в прошлом году в поезде, когда я ездил в Москву по поручению родителей. Для меня [собственно, как и для родителей] поездка в вагоне СВ была неприятной необходимостью, поскольку более дешевых билетов попросту не было – поезд был полностью заполнен. Для Тани тот же самый вагон был просто компромиссом, поскольку на ближайшие авиарейсы все билеты были уже проданы.

Столь же разными были и цели нашей поездки. Я ехал встречать и сопровождать какую-то мамину тетку из далекого Благовещенска, которая [по всей видимости] отправилась в предсмертный вояж по всем родственникам, а мы были первыми в списке. Т. е., задача у меня была примитивная до безобразия – утром приехать, пешочком перейти на соседний [Ярославский] вокзал, подождать четыре часа, встретить тетушку и вместе с ней вечерним поездом вернуться обратно в наш скучный городишко.

Таня же ехала получать британскую визу.

Как только я узнал, что поеду в СВ, в моем воображении сразу же нарисовалась унылая картина многочасового путешествия один на один с каким-нибудь престарелым чиновником областной администрации, который будет называть меня «молодой человек», в одиночку пить коньяк и разглагольствовать о судьбах отечества.

Едва я появился в дверях купе, лицо Таниной мамы, которая приехала провожать единственную дочь, моментально омрачилось. По всей видимости, весь мой внешний вид заставил ее внутренний голос шептать: «Забирай ее! Уводи! Зачем тебе внуки от плебея?» Вероятно, что тот самый престарелый попутчик-импотент, который так страшил меня, был в ее воображении идеальной компанией для Тани на эти полтора десятка часов пути. Ну подумаешь, что мозг дочери опухнет от бесконечного восхваления единственно верного пути построения вертикали власти.

Я не стал мешать прощанию родителя и чада – вышел покурить в тамбур. Когда поезд тронулся, а я вернулся на свое место, Таня, завернувшись в плед, равнодушно смотрела в окно. Из ее наушников мерным наркотическим бредом разливались звуки Champagne Supernova. Что ж, Oasis в плейлисте у гламурной особы – это весьма неплохо.

Первые пару часов пути мы молчали, занимаясь каждый своим делом – она слушала музыку и что-то читала, а я просто лежал на своем месте и даже немного поспал. Затем я решил, что выдержал уже достаточную паузу и теперь можно запросто отправляться за пивом в вагон-ресторан.

Иногда при первом разговоре с незнакомыми людьми я бываю ужасно косноязычен. И этот раз не стал исключением.

– Я собираюсь немного за напитками, в этот, в вагон-ресторан. Ну, пива немножко, наверное. Или что-нибудь будешь там?

Таня удивленно посмотрела на меня, молча открыла свою сумку, достала оттуда бутылку шампанского и поставила ее на стол. Затем, наконец, произнесла:

– Если ты не возражаешь, конечно!

Шампанское, две бутылки вина и почти три литра самодельной «отвертки» [литр водки плюс два литра апельсинового сока] к концу пути заставили меня признать, что хотя я и не могу даже допустить возможности влюбиться в Таню, но собутыльник она отличный. Насмешливые взгляды проводницы, несколько раз нарушавшей наше алкогольное уединение, пролетали мимо цели – о сексе не могло быть и речи. Впрочем, один раз мы все-таки переспали, но это было уже в другой раз.

С тех пор мы изредка общались.

И сегодня, по всей видимости, Настя перестала быть моей единственной компанией. Правда, мне жутко не нравится Танин будущий муж [как-то там его зовут], который несколько месяцев назад по необъяснимой прихоти превратился из блондина в брюнета, но его присутствие, как бы печально это не было, необходимо отнести к категории «издержки».

Танина компания явно не была настроена всю ночь отсиживаться в чиллауте, поэтому уже буквально минут через двадцать мы все-таки переместились на танцпол. Увидев мою растерянность, Настя достаточно сильно стукнула меня по голове и прокричала:

– Я же сказала тебе – забей! Подумаешь – какая-то Вита!

Тут же откуда-то появился Алешка, сначала обнял меня, затем схватил за руку, резко дернул ее вверх и очень громко крикнул прямо в ухо: «Хэй-ей-ей-ей-ей!», повторяя за диджеем.

Я не знаю, что в клубах подмешивают в напитки и распыляют в воздухе, но не может быть, чтобы ничего. Потому что уже много раз, наблюдая сам за собой, я видел совершенно другого человека в том парне, который скачет по танцполу, машет руками, делает какие-то замысловатые движения руками, прыгает и очень громко кричит.

Когда мне было шесть лет, мои родители почему-то очень хотели, чтобы я занимался танцами. Меня отвели на прослушивание в какую-то местную студию [или как там это называется?], где с десяток детей должны были выполнять разные указания преподавателя, своеобразным образом показывая свою способность к танцам. В моем случае прослушивание [или все же «просматривание»?] заняло меньше 5 минут. Педагог отвел мою маму в сторонку и очень просто сказал: «Не буду врать. Может быть, ему лучше на скрипке попробовать? Или на фортепиано?»

Мое счастливое заблуждение о собственных танцевальных способностях продолжалось довольно долго. О том беспощадном вердикте мне рассказали значительно позже, лет в 14. С тех пор у меня жуткий комплекс по этому поводу. Но стоит мне оказаться в клубной толпе, как это предубеждение вдруг почему-то самоликвидируется: часто меня даже приходится останавливать. Успокаивает только одно – после вот этих клубных вечеринок, литров бухла и килограммов дури мало кто помнит, что и как на самом деле было вокруг. Каждый эгоистично озабочен последствиями собственного поведения и восприятия – как, что, сколько, где, с кем? Наверное, именно это и спасает меня от очередных приступов самоуничижения, на этот раз – из-за танцев на вечеринках. Потому что я сам ничего особенного вспомнить не могу, а никто и не рассказывает.

– Пойдем со мной! – Настя, вероятно, даже кричала, но я догадался только по движению губ.

– Куда?

– Пойдем!

Ну что ж, если женщина просит…

За двадцать лет собственной жизни я в первый раз оказался с девушкой в одной кабинке туалета. Да, вот такая у меня скучная жизнь – я не умею трахаться в сортирах. Несколько раз я пытался представить, как это можно сделать – мне кажется, что это жутко неудобно. К тому же, врожденная брезгливость…

Впрочем, все оказалось совсем не так, как я представил себе изначально: Настя довольно нервно извлекла откуда-то пакетик с белым порошком, зеркальце и трубочку для коктейлей.

– Давай, ты первый, – приказала она.

Ох, как бы я хотел, чтобы сейчас на ее месте была Лера. Без зеркальца и порошка. И по фигу на брезгливость.