Александр Тюрин - Метида

• Название: Метида
• Автор: Александр Тюрин
• Жанр: Научная Фантастика

Эксперимент на космической станции приводит - как представляется герою - к раздвоению мира и физическому раздвоению его личности. Отделив от себя темного двойника, герой начинает новую жизнь - без старых грехов, без прежних достижений, простую и тяжелую. Однако война сталкивает его с двойником, и эта встреча должна привести к гибели их обоих. 

Впрочем, впечатления героя - лишь результат другого эксперимента, который проводит искусственный разум с человеческим сознанием. Но и то что, представляется искусственному интеллекту, лишь часть общей картины. Рамка за рамкой надстраивается сюжет с неожиданной концовкой.

---

«Да уж, действительно анахореты. С ходу автобиографией грузят и генеалогией глушат.»

– В нашем многопьющем роду тоже есть много сказаний, – сказал Антон, чтоб не ударить лицом в грязь. – Наверное и мои предки пришли сюда давным давно. Только я этим мало интересовался. Меня темное будущее гораздо больше волнует, чем светлое прошлое.

– Что интересно, я предков иногда так чувствую, словно они живы и где-то есть, – продолжил Лесник (уже не просто балакая, а, как показалось Антону, вещая, устремив взор куда-то вдаль). – Смотрю их глазами, ушами их слышу; их руками, например, засыпаю, порох на полку кремневого ружья. Чувствую, как на волоке тащу на себе судовую мачту, проваливаясь до пояса в снег, обливаясь потом при минус сорока. Вижу, как прёт на меня маньчжур в позолоченных доспехах, разрезая воздух секирой. Сам крещу тесаком здоровенного бритта, который пытается вогнать штык мне в пузо. Ощущаю, как самурайский меч срезает мне кусок скальпа, царапая с противным звуком свод черепушки. Будто я играю на гармошке, сидя на броне «тридцатьчетверки», а от моего танка вовсю чешут япоши, бросая ранцы, клинки, винтовки, – вещающий с усилием притормозил себя, поймав удивленный взгляд Антона. – А ты чем занимаешься?

– Соединяю и разъединяю вещи, – коротко отозвался тот.

– Вот как. Ученый?

Простое лицо Лесника показало актерское мастерство, изобразив почтение.

– Не совсем. Я – рабочий, занимаюсь сваркой и резкой металла.

– Уф, полегчало, рядом с учеными я-то робею. А с таким как ты я тоже ученый, точнее, не темнота позорная. Вот выучил, что есть на свете всякие состояния вещества. Тут и плазма – обычная, которой ты металл свариваешь и режешь, ещё кварк-глюонная, и такая штука, как бозонный конденсат, именуемый также бозе-жидкость, в котором плавают всякие фотоны, глюоны и прочая мелочь, чьи названия хрен запомнишь, но которые обеспечивают фундаментальные взаимодействия. А недавно открыли, что есть конденсат темпоральных трубок, который, наверное, можно наречь хроножидкостью. Она пока гипотетическая. Наш мир как бы соткан из темпоральных трубочек, но они столь плотно сплетены, что не различимы; а в той жижке с ними можно уже поработать. Получить же её надо путем сверхохлаждения. Если трубки разделить, то и мир может раздвоиться, растроиться и так далее.

– Темпоральные трубки, – Антон несколько раз повторил эти слова, снова пробуя их на вкус. – А что это конкретно?

– Для меня конкретно ничего. Говорят, официальная наука пока что отвергает их, потому что из-за них она может лопнуть. Я у одного умника прочитал на эту тему… Современную науку придумали не для того, чтобы проникать в суть вещей, ведь неизвестно, чего там найдется и кто встретится, а чтобы помогать серьезным дядькам точнее стрелять, глубже копать, скорее ехать и плыть, короче, делать деньги как можно быстрее. А от этих трубок уже пахнет сущностью.

– Где сущность, там я – пас, – признался Антон. – У меня от слишком тяжелых вопросов голова болеть начинает. Я и на более легкие ответа не нашел.

– Понял, ты не женат или развелся. А мне только о сущности и размышлять. Конечно, что такое темпоральные трубки, я и сам толком не знаю, но надумал кое-что. Они связывают прошлое-будущее, то есть, обустраивают самое фундаментальное взаимодействие во времени. Где обустроят, там появляются русла для судьбы. Их может быть и не одно, а несколько. Несколько вариантов судьбы. И эти варианты могут столкнуться, поспорить на тему, какой лучше…

– Разве так бывает? – оспорил Антон, у которого в голове уже изрядно плыло благодаря «ершу». – На самом деле, или тот, или другой вариант. Что было сметено на свалку истории, какая-нибудь индейская цивилизация, то уже не подаст голос и не поспорит на тему «какой лучше». Исправить время невозможно.

Лесник вытащил из рюкзака фотографии. Сам вдумчиво посмотрел на них, затем показал собеседнику.

– Какая между ними разница?

«Что-то он меня за дурачка держит, – несколько расстроился Антон. – Или они тут совсем незамысловатые?»

– Такая, что два разных человека; один явно ботан, может быть, ученый, питерец, москвич или из Новосиба; другой – работяга или, в лучшем случае, армейский прапорщик, откуда-нибудь из провинции.

Лесник шутливо погрозил пальцем.

– А мне сдается, что этот один и тот же человек. Ты не думай, что я лишь топором махать мастак. В сеть тоже заглядываю, умею там дерьмо и всякий бесполезняк огибать стороной. Друга детства я там разыскивал, из моего родного Илимска. И вот что по нему накопал, сильно удивившись. Как будто две судьбы, два варианта. Совпадают имя, фамилия, дата и место рождения, номер школы, срочная служба в армии, учеба в универе, но потом, говоря лесным языком, совершенно разные следы, в том числе фото-видео. Согласно одному следу – работа в центре Хруничева, командировка в международный исследовательский центр ICL, что переводится как Международная холодильная лаборатория, на орбитальную станция «Метида». Второй след – словно забыто про диплом, деятельность в качестве работяги на стройках-ройках народного хозяйства, упорный труд на сооружении космодромов и мостов, затем горячая точка в Новороссии, участие в боях против бандер, которые балдеют от русской крови; и более о нём ни слуху ни духу, пропал без вести или погиб.

Антон поймал себя на том, насколько сейчас хочется картошки с грибами, а Самвел всё тянет и тянет.

– Да будет вам. Речь явно ж идет о разных людях, пусть и тёзках. А остальное показалось.

Лесник спрятал фотографии.

– Имейл-адрес я того варианта, который ученый, нашел. Написал. Не отвечает. Отправил тогда сообщение начальству того исследовательского центра, мол и мол, где вы такого-то прячете, его весточка с родины дожидается. Самвел помог на английский перевести. И они мне через пару недель ответили, вкратце, без подробностей. Мол, такой-то у них больше не работает, уволился. Снова туман. Но наскрёб я ещё одну фотку этого ученого, самую свежую. И, что любопытно, на сайте недружественной нам организации, подлой и вредной. И, получается, господин ученый помогает врагам убивать наших людей, да так, чтобы отвести от убийц всякое подозрение. Как специалист, налаживая специальное оборудование для ЧВК «Грейстоун».

– Грейстоун? – Антон словно попробовал на вкус незнакомое и какое-то горькое слово.

– Вот-вот, она самая. ЧВК, которая оперирует в горячей точке, с вражеской стороны и, похоже, была задействована в применении «умных снарядов», которые летят не туда, куда ты думаешь, и отлично годятся для провокаций. Вдобавок всплыло по этому ученому кое-что сильно гадкое. Чтоб попасть на «Метиду», он пару пакостей сделал своим товарищам в центре Хруничева, точнее передал важное ноу-хау западному альянсу. И получается, перед нами уже не просто два разных варианта судьбы, а два совершенно противоположных. Один прожил бедно, но с чувством долга, по справедливости, и положил жизнь за други своя. Другой разменял честь, долг и верность на бабки, прикрыл непотребство разлагольствованиями про «свободу», и веселится до сих пор. Какой из этих вариантов правильный, какой надлежащим образом использовал время?

– Это вы меня спросили? – несколько смешался Антон. – По идее, тот вариант, который «бедно, честно и недолго» самый правильный и, более того, так и звенит от осознания ответственности перед обществом, народом и грядущими поколениями. Но некоторые вам скажут, что лучше жить долго и счастливо, чем плохо и мало; а на мораль забить и на грядущие поколения положить с прибором.

Лесник посмотрел на Антона будто даже с испугом и пришел в бодрое расположение духа, лишь тщательно пригладив свои редкие волосы.

– Ладно, Антон Батькович, заканчиваем с философией. Давай-ка, твою машину на стоянку перед кафе отбуксируем, Самвел за ней присмотрит, всё будет в сохранности. А я тебя до поселка подброшу, тебе ж надо где-то переночевать. Там гостиничка есть, имеется и где перекусить, повар у них порасторопнее будет. Да ты не смотри, что я заложил за воротник. Это для меня не доза.

И в самом деле, несмотря на подпитие, Лесник вёл машину твердо и с разговором вроде завязал. Но потом всё же спросил:

– Что задумался, посуровел? Боишься, что я прав и упомянутые мной варианты – это один и тот же человек, с одним и тем же свидетельством о рождении? Но расплелись темпоральные трубки и там, где был один, стало два. Два человека. И второй исправлял время, в котором неправильно живёт первый.

– Да, от скуки здесь и не такое можно сочинить, – отмахнулся не без раздражения Антон. Его и в самом деле злило, что если выбирать по совести, то надо брать вариант со строителем и бойцом, отдавшим жизнь за други своя; однако ж так хочется попробовать все сладости жизни, которые даются деньгами и продажностью. А ещё Антон осознал, что хотел бы оказаться на месте Лесника – пусть хромоногим, но когда уже выбирать не надо, жизнь честно прожита, долг исполнен.