Александр Игнашов - Нюрнберг. Скамья подсудимых

• Название: Нюрнберг. Скамья подсудимых
• Автор: Александр Игнашов
• Жанр: Драматургия

На Нюрнбергском процессе (20.11.1945 — 01.10.1946) по итогам Второй мировой войны суду были преданы 24 военных преступника. Трое из них были оправданы, трое приговорены к пожизненному заключению, двое — к двадцати годам, по одному подсудимому — к пятнадцати и десяти годам тюрьмы, остальные — к смерти через повешение. Роберт Лей покончил с собой в тюрьме до начала процесса. Густав Крупп был признан неизлечимо больным, а его дело приостановлено. Мартин Борман не был разыскан, его дело рассматривалось заочно. Смертная казнь через повешение состоялась шестнадцатого октября 1946 года в тюрьме Нюрнберга. За три часа до казни Герман Геринг принял в камере цианистый калий. Международный военный трибунал объявил преступными организациями руководящий состав СД, СС, национал-социалистической партии, гестапо.

В основе пьесы лежат стенограмма Нюрнбергского процесса, воспоминания очевидцев, документы из военных архивов СССР, Франции, Великобритании, Германии.

---

ГЕСС (со скамьи подсудимых). Ваша честь, я возражаю! Обвинение цитирует слова, написанные Гансом Франком.

ЛОРЕНС: У вас же проблемы с памятью?.. Подсудимый Гесс, вы получите слово позже. Вам ясно? Перерыв! (Трижды ударяет своим молотком.)

Телефонный звонок. Кабинет главного обвинителя от СССР. Руденко перебирает бумаги. Ещё один звонок. Руденко берёт телефонную трубку.

ГОЛОС СТАЛИНА: Товарищ Руденко!

РУДЕНКО: Слушаю, товарищ Сталин!

ГОЛОС СТАЛИНА: Объясните мне как специалист в юридических вопросах, почему не мы, не советское обвинение открыло процесс? Почему мы позволяем американцам и англичанам вести себя в Нюрнберге по-хозяйски? Кому на руку затягивание процесса? Где ваша принципиальная позиция, товарищ Руденко? Подумайте об этом.

РУДЕНКО: Товарищ Сталин, нашу работу в Нюрнберге контролирует товарищ Вышинский. По всем вопросам он консультируется с товарищем Молотовым.

ГОЛОС СТАЛИНА: Это правильно. Но Молотов — это Молотов, а Сталин — это Сталин! Вы меня поняли?

РУДЕНКО: Так точно, понял, товарищ Сталин. Человечество воюет постоянно, и лишь дважды безрезультатно пыталось судить агрессоров: Наполеона и Вильгельма Второго. Ворон ворону глаз не выклюет… В Нюрнберге у нас один голос из четырёх. Всего один голос! Наши вчерашние союзники сегодня ведут свою игру. Если процесс будет доведён до конца, если прозвучит приговор…

ГОЛОС СТАЛИНА: У вас есть основания для сомнения?

РУДЕНКО: Нет оснований… Только тогда мы победим фашизм. Надо создать прецедент…

ГОЛОС СТАЛИНА: Работайте, товарищ Руденко.

Телефонные гудки.

РУДЕНКО (кладёт трубку; пауза). Что я хотел?.. В Нюрнберге три сотни корреспондентов, фотографов, кинооператоров. В «Гранд-отеле» живут и судейские, и гости. Эренбург, Федин, Кирсанов, Леонид Леонов, Всеволод Вишневский, Кукрыниксы — много знакомых лиц. У американцев здесь два развлечения — кока-кола и Марлен Дитрих, кинодива собственной персоной… Нюрнберг, колыбель нацизма, его первых парадов, партийных съездов. Здесь эта гадина родилась, здесь ей и вынесут приговор!.. В Нюрнберге жил Фридрих по прозвищу Барбаросса, мечтавший завоевать мир. Его очень уважал Адольф Гитлер… (Пауза.) Что я хотел?.. Кажется, в Нюрнберге кто-то смастерил первые в мире карманные часы, а писатель Вассерман написал сказку о мальчике, который вырос без людей и погиб, когда вернулся к ним…

Геринг бродит из угла в угол своей камеры, останавливается, смотрит на дверь.

ГЕРИНГ (кричит). Уиллис! Лейтенант Уиллис! Чёрт вас возьми, кто-нибудь!.. Вы всё ещё пишете звук? Так записывайте!.. Кейтель двадцать раз просил меня отправить его на фронт. Двадцать раз! Но фюрер не любит новые лица в ставке, они его бесят! Кейтеля он видел насквозь, обрывал на первой же фразе доклада и говорил, говорил, говорил. И договорился! Он часами рассуждал о сифилисе! Фюрер не водил автомобиль, но знал все типы машин и презирал механиков. Пророков, гадалок он отправлял в концлагеря, а сам был суеверен до судорог. Кажется, маршал Ланн говорил Наполеону «ты», но никто и никогда не говорил фюреру «ты»… Нас повесят. А я бы расстрелял! Что толку с генерала, если им командует ефрейтор с Первой Мировой!..

Три удара молотка. Вспышка света. Зал заседаний трибунала.

ЛОРЕНС: Трибунал считает, что выполнение военных приказов не оправдывает никого из подсудимых. Они не были рядовыми солдатами, они истребляли целые народы. Мистер Джексон, вы можете продолжить своё выступление.

ДЖЕКСОН (подходит к микрофону). Среди подсудимых есть те, кто подобно Гессу, Розенбергу, Герингу, был с самого начала с Гитлером. Геринг ещё в двадцатые годы в Мюнхене возглавил процесс насилия. Вот его слова: «Каждая вылетевшая пуля — моя пуля. Если кто-то называет это убийством, значит, это я убил».

Камера Геринга. В дверях — силуэт лейтенанта Уиллиса. Геринг лежит на полу.

УИЛЛИС: Что с вами, рейхсмаршал? (Поднимает его, сажает на кровать.) И часто с вами так?

ГЕРИНГ: Бывает. Боитесь потерять быка в загоне?

УИЛЛИС: Не хотелось бы.

ГЕРИНГ: Мне тоже, я ещё поживу.

УИЛЛИС: Вы не должны перенапрягаться, нервничать.

В тёмном углу камеры возникает Шмаглевская.

ГЕРИНГ (указывает на неё). Пусть она уйдет!

УИЛЛИС: Кто уйдёт? Здесь никого нет.

ШМАГЛЕВСКАЯ: Вы были в Освенциме?

ГЕРИНГ: Пусть уйдёт!

УИЛЛИС: Здесь нет никого!

ШМАГЛЕВСКАЯ: Я работала на железнодорожной ветке рядом с крематорием. Иногда я присматривалась к вагонам, приходящим в лагерь. Знаете, с евреями приезжало много детей… (Исчезает в темноте.)

УИЛЛИС: Что с вами, рейхсмаршал? Я вызову врача.

ГЕРИНГ: Сохранять здоровье для виселицы? Как ваше имя?

УИЛЛИС: Что с вами? Вы не узнаете меня? Лейтенант Уиллис, сэр.

ГЕРИНГ: Уиллис?.. (Замечает возникшего в темноте Ройзмана.)

РОЙЗМАН: До войны я работал бухгалтером в экспортной фирме.

ГЕРИНГ: Его нет?

УИЛЛИС: Кого нет? Здесь никого нет.

РОЙЗМАН: Дела шли неплохо до войны.

ГЕРИНГ: Этот еврей из Варшавского гетто!

РОЙЗМАН: В августе сорок второго меня…

ГЕРИНГ: Пусть он заткнётся!

УИЛЛИС: Здесь нет никого!

РОЙЗМАН: И Моисей, и Мухаммед были рождены в браке мужчиной и женщиной…

ГЕРИНГ: Пусть заткнётся!

РОЙЗМАН: И лишь Иисус чудотворно зачат девственницей Марией. И Моисей, и Мухаммед были женаты и имели детей. Иисус же был холост…

ГЕРИНГ: Пусть заткнётся!

РОЙЗМАН: Иисус был казнён, ученики его были слабы и разрознены. Смертью своей Иисус искупил грехи человеческие и воскрес из мёртвых. Моисей и Мухаммед умерли своей смертью и похоронены в земле.

ГЕРИНГ: Похоронены в земле!..

РОЙЗМАН: Христос был послан Господом к иудеям дабы вернуть народ, погрязший в нечестии, на путь истинный. Бог один, пророки разные! Иудеям был послан Иисус, арабам — Мухаммед. Господь один, пророки разные!..

ГЕРИНГ: Пусть он заткнётся, этот еврей!

Видение Ройзмана исчезает.

УИЛЛИС: Здесь нет никого.

ГЕРИНГ: А этот еврей?.. Господь один, пророки разные…

УИЛЛИС: Я вызову врача?

ГЕРИНГ: Я сам себе врач!.. Я не признаю ни ваш устав, ни ваш трибунал!.. История нас оправдает. Через пятьдесят лет в каждом немецком доме будут памятники Герману Герингу. Маленькие памятники, но в каждом доме! Можете поставить у дверей моей камеры хоть десять надзирателей, пусть смотрят, как я ем, сплю, бреюсь, как испражняюсь. Я не повешусь над сортиром, как повесился от страха Роберт Лей!.. Спасибо, что посадили меня на диету, я доволен!

УИЛЛИС: Вы действительно не считаете себя виновным?

ГЕРИНГ: Перед кем?

УИЛЛИС: Перед всеми.

ГЕРИНГ: Все — это никто! Наши идеи ещё перевернут мир! Наши идеи! Наши идеи…

УИЛЛИС: Прекратите истерику, рейхсмаршал! Возьмите себя в руки!..

Три удара молотка. В зале у микрофона — Вайян-Кутюрье.

ЛОРЕНС: Свидетель, пожалуйста, назовите ваше имя.

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Мари Клод Вайян-Кутюрье.

ЛОРЕНС: Мадам, повторяйте за мной присягу: «Я клянусь говорить без ненависти и страха…»

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Клянусь говорить без ненависти…

ЙОДЛЬ (со скамьи подсудимых, в слезах). Господи, господи!..

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Клянусь говорить правду, всю правду, только правду.

ЛОРЕНС: Поднимите правую руку и скажите: «Я клянусь в этом».

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Я клянусь в этом.

ЛОРЕНС: Можете сесть. Итак, вы — француженка… Вы — депутат Национального собрания Франции… Вы родились в Париже?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Третьего ноября 1912 года.

ЛОРЕНС: Во время фашистской оккупации Франции вы участвовали в движении Сопротивления, не так ли? (Она кивает: да.) Вы были арестованы?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ. Да.

ЛОРЕНС: И депортированы? Вы можете давать показания?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Да.

ЛОРЕНС: Мы вас слушаем. Говорите, пожалуйста.

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: В феврале 1942 года я была арестована полицией, шесть недель спустя меня передали в руки германских властей. В тюрьме мы перестукивались с соседями по камерам: философ Политцер, физик Жак Соломон… Соломона пытали… (Плачет.) Из карцера он вышел в день казни, ему разрешили попрощаться с женой.