Александр Сальников - Агасфер с острова Мурано

• Название: Агасфер с острова Мурано
• Автор: Александр Сальников
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-044281-2

---

— Кто вы, и как сюда попали? — навел на него пистолет Никколо.

— Я думаю, вы знаете ответ на это вопрос, мастер, — неспешно ответил человек, не отвлекаясь от игры. Никколо показалось, что незнакомец улыбается.

— Ты работаешь на Гвистиниани, — понимающе ухмыльнулся мастер.

— Нет, — задорно ответил человек, — но я думаю, венецианский посол будет очень рад узнать, где прячется последний из предателей.

— Дешевая ищейка, — прошипел Никколо и нажал на спуск. Боек чиркнул по кремню, но не грохнул выстрел, не вздернула руку отдача. Мастер ошалело уставился на взбунтовавшийся пистолет.

— Смело, — кивнул незнакомец, и его пальцы перестали порхать. Ладони уперлись в стол, и из полумрака вынырнуло будто вырезанное из воска лицо. Разглядеть черты Никколо не успел. Он видел только два маленьких овальных зеркальца, там, где у созданных Господом людей были глаза. В них отражался бледный, вжавшийся в спинку стула человек. — Не пугайтесь, мастер. Я принес вам не смерть. — Нелюдь улыбнулся, явно наслаждаясь зрелищем. — Я принес вам жизнь, мастер Ломбардо. Вечную жизнь. В обмен на…

— Душу? — выдохнул Никколо.

— Не смешите меня, мастер, — отмахнулся незнакомец. — Я вовсе не Диавол. Вы, кстати, собирались выпить, не так ли? — налил он вина и пододвинул к Никколо супницу. Тот вцепился в нее, как утопающий в соломинку. Нечеловек плеснул вина и себе, пригубил, словно оценивая букет.

Пока мастер шумно пил, незнакомец продолжал:

— Ни свинец, ни сталь, ни яды, ни болезни не причинят вам вреда. Что, согласитесь, при теперешнем положении весьма выгодно. Вы можете задохнуться или сгореть, здесь я не властен, но расшибиться вам не удастся. Ваше тело не позволит этого. Оно всегда будет оставаться телом тридцатипятилетнего мужчины. Взамен же я прошу не душу, нет. У вас ведь нет души, — на восковом лице потекла, зазмеилась улыбка. Никколо закашлялся, подавившись. — В обмен я хочу разорвать договор, заключенный с вашим предком Лучано.

— Какой договор?

— Все Ломбардо, начиная с вашего прапрадеда, могли изготовить истинное зеркало. Мы открыли вам этот секрет. Нам нужны были двери из Зазеркалья в ваш мир.

Едва захмелевший Никколо вновь протрезвел:

— То есть я никогда не смогу больше создать зеркало?

— Истинное зеркало, — поправил зеркальный человек. — Ну так вы согласны?

Никколо задумался. Вечная жизнь манила и пугала одновременно. Ему вспомнилось Святое Писание.

— А если я откажусь?

Незнакомец захохотал. Он хохотал совсем как человек: задорно, раскатисто, запрокинув голову и утирая невидимые слезы.

— Ох уж эти венецианцы, — погрозил он пальцем, вдоволь насмеявшись, — все бы им торговаться! Если вы откажетесь, мастер, к концу месяца по вам справят панихиду. Один из французских работников уже продал свой стилет за пять тысяч ливров. Кстати, видеть будущее и прошлое человека — это еще одна из прелестей вашей новой жизни, вечной жизни, мастер. Ну так как?

— Вечной жизни, — упавшим голосом повторил Никколо. — Я стану неприкаянной душой, как Вечный Жид.

— Недурственное сравнение, мастер, — похвалил незнакомец. — Не замечал в вас тяги к писательству. «Агасфер с острова Мурано». Отлично звучит. Надо будет нашептать какому-нибудь сочинителю вашу печальную историю. Ничто не вечно, — сменил тон гость из Зазеркалья. — Даже путь Жида окончится рано или поздно. Вы же сможете упокоиться, когда искупите все свои прегрешения.

Никколо удивленно вскинул бровь.

— А как вы думали, мастер? Я ведь не Создатель, я всего лишь гость с той стороны зеркала, — развел руками незнакомец. — Ваша жизнь будет питаться только за счет чужих несчастий, принятых вами на себя по доброй воле. А когда избавление от людских горестей наполнит до края чашу вашего греха, мастер, я принесу избавление и вам.

Мастер Никколо тонул в мягких напевных звуках голоса. Слова шли через него, качали, убаюкивали страх. Плавили в сознании образ окровавленного стилета.

— Я… Я согласен.

Незнакомец улыбнулся, веки его смежились, оставив блестящие щелочки. Никколо отвел взгляд и отхлебнул прямо из разбитого горлышка.

— Взгляните, мастер, — незнакомец положил на стол круглое зеркальце в оправе слоновой кости. По краю тусклым золотом вилась гравировка «Меня сделал мастер Лучано Ломбардо». — Загляните в него.

Никколо повиновался и увидел на дне стеклянной безделицы себя, юного и улыбающегося. Молодой Никколо тоже, казалось, увидел его, перестал улыбаться и что-то быстро заговорил. Губы шевелились, но не попадали в такт баюкающего речитатива незнакомца:

— Властью, данной мне Зазеркальем, и по доброй воле мастера Никколо Ломбардо я разрываю договор и закрываю дверь.

Затянутый в черную кожу кулак грохнул по зеркалу. Оно застонало и разлетелось вдребезги.

Напряжение схлынуло. На Никколо вдруг навалилась немыслимая усталость. Он медленно поднял голову и спросил:

— И что теперь?

Незнакомец уже стоял у выхода и отпирал засов.

— Теперь? Теперь бегите, мастер. Бегите на край света, пока Святая инквизиция не сделала из вас факел. Ее наверняка заинтересует человек с такими талантами, коими вы только что обзавелись. До встречи, — отсалютовал человек из Зазеркалья и вышел.

Никколо вскочил, опрокинув стул, и выбежал в коридор:

— Постойте! Но как же…

Коридор был пуст. Лишь в дальнем конце мутно поблескивало зеркало. Оно жадно ловило первые лучи солнца, яростно продирающиеся сквозь тяжелые облака февральского утра.

Никколо провел ладонью по лицу. Кожу обдало жаром.

— Я так до горячки допьюсь, — пробормотал он.

— Мастер Ломбардо, — окликнули сзади. Шурша юбками, к нему приближалась служанка. В руках она несла корзину, из которой торчали залепленные сургучом пыльные зеленые горлышки бутылок. — Как славно, что вы наконец-то вышли из комнаты!

Девушку звали Изабель. Ей было семнадцать лет от роду. Всего этого Никколо до теперешнего мгновения не знал. А того, что в двадцать шесть Изабель зарубит топором взревновавший к соседу супруг, не мог знать и подавно.

* * *

— Черт возьми, а я ведь знал, знал, что с тобой что-то не так, — пробормотал Никколо, когда его руки перестали трястись. — И главное, так просто — носил зеркало блестящей стороной к сердцу. И как я мог забыть об этом трюке…

Человек из Зазеркалья кивнул, завязывая узелок на шнурке.

— А что бы вы сделали, мастер? Попытались бежать? — улыбнулся он. Спрятал зеркало за пазуху. В ту же секунду изгибающиеся стены бара обрели резкость, медленно, как набирающая обороты пластинка, заиграла музыка с танцпола, поплыл висевший до этого облаком табачный дым. Человек моргнул, глаза его вновь стали серыми, а сам он — Игорем Черновым. — Вечность не пошла вам на пользу. Вместо искупления вы увязли в еще большем грехе, мастер. Мы долго сомневались, но теперь ваша вина доказана.

— Вина? О чем ты? Я делал все так, как было уговорено, — затараторил Продавец.

— Ложь и сребролюбие, мастер, ложь и сребролюбие, — вынул из пачки последнюю сигарету Игорь. Медленно размял пальцами. Закурил. — Бить фальшивые зеркала, наживаться на несчастных, по незнанию уничтоживших двери в ваш мир, разве об этом мы условились там, в маленькой комнате замка Тур ля Виль?

Продавец нахмурился и метнул взгляд в сторону охраны. Игорь прицокнул и предостерегающе покачал головой. Никколо почувствовал, будто из его тела вынули всю плоть и набили ватой:

— Мне нужны были деньги, — попытался оправдаться он. — Не мне, конечно, конечно не мне — для моей, нашей миссии! Деньги на истинные зеркала. Работы Лучано стоят теперь дорого, очень дорого, понимаешь?

Игорь лишь пожал плечами и затянулся.

— А как же Кэрролл? — Ухватился за последнюю надежду Продавец. — Он ведь тоже заработал на Зазеркалье, однако вы оставили ему жизнь, пусть не вечную, но жизнь!

— Чарльз Доджсон лишь приоткрыл завесу и умер в бедности, — выпустил тугую сизую струю в потолок Игорь. — Кроме того, он сразу же отказался от экспериментов с фотографией после нашей встречи.

Последняя фраза прозвучала так зловеще, что Никколо выпрямился и отстранился.

— И что теперь? — прошептал он.

Спустя три столетия фраза прозвучала иначе.

— Теперь? — Переспросил Игорь тем же тоном, что и тогда, в предместье Парижа. — Теперь — все, — просто ответил он и заколотил окурок в пепельницу.

Продавец вздрогнул, вжался в спинку стула. Затравленной крысой огляделся вокруг и вдруг оскалился в лицо Игорю.

— Ложь и сребролюбие, говоришь? Предательство и гордыня? И за это осудили меня те, кто мнит себя абсолютной справедливостью, а на деле — лезет в наш мир и кроит его под себя? — Никколо вцепился в край стола, подался вперед. — Только лишь потому, что им не нравится то, что отражают зеркала? Рвут и топчут судьбы и события, чтобы сделать свою плоскую жизнь насыщеннее, лучше, вкуснее? Так где же ты был, ангел возмездия? — брызгал слюной Продавец. — Где ты был, когда я искал смерти, искал встречи с тобой? Когда я раз за разом резал пальцы об осколки очередного лопнувшего зеркала? Когда искал рецепт? Рылся в фолиантах и жег до смерти каленым железом сначала всех, в ком была хоть толика от семени Ломбардо, а потом и тех, кто просто был с ними рядом?