Глеб Бобров - Луганское направление

• Название: Луганское направление
• Автор: Глеб Бобров
• Жанр: О войне

В этой книге — боль, кровь и слезы войны на Украине. Сборник очерков о событиях гражданского противостояния, о судьбах и характерах жителей Донбасса, вынуждено ставших ополченцами. Для их автора, главы Союза писателей ЛНР, Глеба Боброва, это уже вторая война. Теперь она полыхает на его родной Луганщине. Все описываемые им события, факты и человеческие истории взяты непосредственно из жизни.

---

Тем временем Отец продолжал поддерживать семью. Работал, возил в блокадный город молокопродукты. И на блокпостах «айдаровцев», и на позициях ополченцев всегда оставлял молоко и брынзу. Не в виде дани или задабривания «человека с ружьем». Он просто жил по Писанию. Для него действительно не было «ни эллина, ни иудея», а лишь только люди, разделенные и озлобленные войной. Зная об этом, его уважали бойцы по обе стороны фронта. Один раз такое отношение спасло и Женьку. Ведь она, даже начав сотрудничать с ополченцами, все равно еженедельно моталась к своим — в семью. На одном из досмотров у неё как-то обнаружили георгиевскую ленточку. Было всё — угрозы, оскорбления, маты, но дело не дошло даже до побоев: «Та це ж дочка Леонтійовича». Отпустили.

Вскоре она начала уже всерьез помогать бойцам батальона «Заря». В ответ дома начались ежедневные скандалы. Девчонка упрямая — заступила в «Заре» на службу у КПП. У мужа начались форменные истерики. Она ушла. Сказке конец. Так Женька стала «Ангарой».

Казак удалой

В «Заре» она помогала ребятам, занималась делопроизводством, имела выход в интернет. Там, в социальных сетях, познакомилась с Виктором — российским добровольцем, бросившим неспешный бизнес в Питере и с июля 2014 сражавшимся под Луганском. Получивший уважительный у казаков позывной «Дон», он все эти месяцы, что называется, не вылазил из самого пекла. К осени он уже дорос до командира взвода казачьей сотни стоявшей под Станицей.

В перерывах между дежурствами на переходе через мост, удержанием рубежей и постоянным «боданием» с противником, «Дон» всеми правдами и неправдами создавал ударное противотанковое подразделение: доставал, выменивал, выпрашивал ПТУРы и гранатометы, находил и переманивал специалистов, обучал и обкатывал людей. Знакомая с азами штабной работы Женька тут как раз пришлась ко двору. Умения работать с картами в google.maps, компьютерные навыки и основы делопроизводства выгодно отличали её от большинства казаков-ополченцев, а тем более бывших станичников, коих здесь служило немало.

Бои под Дебальцево застали «Ангару» в расположении сотни — девчонку от души завалили штабной писаниной. «Дон» не вылазил с передовой. Общались по телефону. С каждым разом общение становилось продолжительней. Их все больше и больше тянуло друг к другу.

К весне дороги домой не стало. К тому времени по селу поползли слухи, нашлись доброхоты, и Женьку «сдали». Сейчас она спокойно констатирует: «Ну, и в войну же были полицаи, как без этого?». Но тогда Мать по телефону настрого приказала: «Домой не приезжай. Пошли за тебя разговоры. Схватят».

В конце мая им дали кратковременный отпуск. Поощрили. Они с Доном решили смотаться на неделю в Крым — хоть одним глазком заглянуть в счастливое будущее. Религиозный и глубоко патриархальный Отец эту идею не оценил. Женька до сих пор не может без слез вспоминать свой последний с ним разговор. Так и съездили. Знать бы…

Дым над тропой

31 мая, в день Святой Троицы Анатолий Леонтьевич, взяв 17-летнего Алексея и 14-летнего Данила, поехал на торжественное богослужение в Луганск. Хотя украинские силовики и обещали всех пропускать на Троицу, переход гражданским лицам в день большого религиозного праздника оказался наглухо закрыт. Безрезультатно простояв больше часа, мужчины направились к своему знакомому, тоже члену общины, в Кондрашовку и там провели домашнее богослужение. Уже оттуда решили все равно пройти в Луганск: родня, церковь, как же так — Троица ведь?!

Из Кондрашовки вела укромная тропинка, о которой, впрочем, все знали. Люди по ней ходили, хотя военные все время грозились её перекрыть. Но Отец решил пойти — посмотреть, есть ли путь в город.

Около полудня Лёша позвонил домой, сказал, что, дескать, всё нормально, богослужение закончилось, они уже собираются домой. Потом долго никто не звонил. Материнское сердце что-то почувствовало — она набрала, мол, «вы где?». И вновь ответил Лёша:

— Мам, мы уже идем, хотим посмотреть тропинку — можно ли будет пройти? Сегодня, говорят, мирные здесь ходили, значит, и мы сможем.

Так они и пошли: впереди любознательный Даник, за ним Отец, замыкал Алексей. Поговорив по телефону с матерью он, приотстал, как говорится, «по малой нужде» буквально на десять шагов. Это-то его и спасло. Грянул взрыв. Не растяжка. Рванул фугас или тяжелая мина, на которую наступил Данил. Мальчика буквально порвало взрывной волной в клочья. Отца тоже сильно покромсало осколками, но он еще непродолжительное время был жив и даже находился в сознании. Улыбался, пытался успокоить старшего сына и говорил: «Я — к Богу!». Сам Лёша не пострадал. Он кинулся на автостанцию звать на помощь. Люди пришли. Тела собрали. Отвезли в морг. Всё.

Когда забирали, по дороге из Станицы в родное село на одном из блокпостов нарвались на отморозков из нацгвардии. Вначале вояки прицепились к гробам.

— Что в гробах?! Перевозите или пустые?

— Нет, не пустые. На похороны едем. Вот справки и свидетельства о смерти…

— Плевать! Открывайте…

Заставили открыть. Потом начали проверять документы и сличать их с изуродованными останками. Все это сопровождалось смехом, издёвками и глумливыми комментариями.

— Что?! На ту сторону захотелось, к сепарам! А вот нечего шастать! Получили, что хотели.

Особо «воякив» повеселило, что младший не дожил месяца до своего пятнадцатилетия. Одним словом, оттянулись хлопці на славу. Всей процессии — убитой горем матери, бабушке, теткам и прочей родне доходчиво рассказали: что нацгвардия думает про горелую вату, колорадов и порционные куски сепаратистов.

Дети очень тяжело перенесли трагедию. Дима — брат-близнец погибшего Данилы две недели не мог есть, нормально спать, не заходил в комнату, где они жили с Даником. Не менее тяжело перенес утрату и Лёша. Про Мать и говорить нечего…

Месть не женское дело

После гибели родных Женька забыла о былом миролюбие и отцовском нейтралитете. Если раньше война не касалась её лично, то теперь она знала, что назад дороги нет. И понимала, кто должен ответить за отца и брата. Практически сразу разведка казаков выяснила, что мину поставили днем, когда в направлении Луганска уже прошли первые люди. Поставили специально, с единственной целью устрашения — отвадить упрямых станичников «шастать» в осажденный город. В город, в котором у большинства были родные, работа. Город, без которого Станице, накрепко завязанной на Луганске всеми жизненными и экономическими связями, попросту не выжить. После глумления над останками Данила и отца, после крови, ужаса и страха всей войны она хотела мести, хотела крови. И главное, у неё оказались не только причины, но и возможности конкретно взыскать по этому счету — такое не прощают.

Однако тут вмешался «Дон». Он четко сказал: война дело не женское, а вендетта тем паче — традиционно дело мужчин. Слово с делом у доросшего до начштаба батальона ополченца не разошлось аж ни разу.

Вскоре наблюдатели вычислили хитрую усадьбу на окраине, в которую повадились наведываться увешанные оружием бородачи в дорогом натовском камуфляже. Идентифицировать чеченцев из батальона им. Джохара Дудаева особого труда не составляло. В один из дней, когда в усадьбу заехала особо представительная делегация, следом за ними в окно прилетел реактивный снаряд ПТРК «Фагот». Что может натворить противотанковая кумулятивная ракета в закрытом помещении — военные понимали хорошо. Для того и посылка.

Перед операцией Женька от руки написала на небольшой бумажной ленте пару слов пожеланий оккупантам, подписала свой импровизированный транспарант: «За папочку!» и, по-девичьи аккуратно, приклеила его широким скотчем к пусковой трубе ракетного комплекса. А после операции, просмотрев видеоотчет, спокойно отметила:

— За Даника тоже будет. По-любому…

Сама «Ангара», кстати, боевого оружия в руки не берет. При штабе оно ей ни к чему, а на позициях обходится «Макаровым», по штатному расписанию положен. Однако за спиной у этой девчонки достаточно людей, которым по силам решить её проблемы. Эта еще одна семья, на это раз — фронтовая. И не только в переносном смысле этого слова.

14 июля сыграли свадьбу. Расписываться не стали: «Кому нужны эти формальности?». Ответ держали лишь перед Богом — венчались в Николаевской церкви. Перед событием невесте сшили корсет из камуфляжа, и нашли настоящую фату. У «Дона» вообще из всей одежды один потертый маскхалат. Так они и пришли в храм. А вместо обручальных колец подошла чека от гранаты.

— Мы нашли друг друга на войне, полюбили, венчались. Потому и решили такой знак себе взять, — говорит Женька. — Но это не знак смерти. Мы будем жить. Останемся здесь — это наша земля, родная. Никому не отдадим и убегать никуда с нее не станем. Витя хочет завести пасеку. Я буду учиться, обязательно поступлю и закончу институт. Буду работать. И, конечно же, у нас будет столько детей, сколько Бог даст. Хоть десять — опыт есть.