Валери Шервуд - Песня ночи

• Название: Песня ночи
• Автор: Валери Шервуд
• Издательство: ООО «Фирма «Издательство АСТ»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-237-05270-3

Они любили друг друга, как только могут любить два человека, соединенные небесами, — мужественный, презирающий смерть корсар Келлз и прекрасная неустрашимая Каролина Лайтфут. Судьба посылала им невероятные испытания, судьба сталкивала их с коварными, хитроумными врагами. Однако Каролина и Келлз смело смотрели в лицо опасности, ибо их охраняла высшая в мире сила — сила подлинной, пламенной, преодолевающей все священной страсти…

---

Каролина не протестовала, когда он осторожно, но настойчиво стал раздвигать ее ноги, не протестовала, когда он вошел в нее, не резко и грубо, как можно было ожидать, но все с той же осторожностью.

Еще мгновение, и ее решимость противостоять ему растаяла окончательно; она забыла и свой страх, и свой гнев и теперь стонала под возлюбленным, наслаждаясь его страстью. Она прижималась к нему, целуя его грудь и плечи, и шептала ему ласковые слова, шептала, не слыша себя, не придавая значения своим словам. Она чувствовала его горячее дыхание, чувствовала, как бьется в груди его сердце, и с каждым движением возлюбленного огонь в ней разгорался все жарче.

Все заботы, тревоги, волнения, опасности, все, что ее тяготило, ушло, по крайней мере на этот миг — весь мир с его мелкими радостями и печалями стремительно улетал прочь.

Ни один мужчина еще не любил ее так, как он, так яростно и в то же время так нежно. Ни в ком не встречала она такого любовного исступления — и отдавала ему всю себя без остатка.

Этот восхитительный полет закончился в миг самой чистой радости; и потом, расслабленная и обессиленная, она медленно возвращалась в мир реальности, в тот мир, где его рука поглаживала ее разгоряченное тело, превращая в маленькие язычки пламени те угольки, что продолжали тлеть в ней и после возвращения из мира сверкающих высот.

— О, Келлз, — простонала она, все еще пребывая в сладкой истоме. — Я так тебя люблю, я всегда тебя любила.

Мужчина замер. И тут же резко приподнялся.

— Сейчас, мадам, вы лежите в объятиях Диего Вивара, — сурово напомнил он.

Реальность обрушилась на Каролину подобно потокам ледяной воды.

— Келлз, не надо за старое… Ну не будь дураком! — в отчаянии воскликнула она. — Неужели ты думаешь, что я не знаю собственного мужа?

Мужчина поднялся с кровати и пристально взглянул на нее.

— Господи, что мне с тобой делать?! — взревел он. — Нет, найду себе испанку, буду спать с ней!

Хлопнув на прощание дверью, дои Диего стал спускаться по лестнице.

Каролина уставилась в зеркало. Оттуда на нее глядела женщина с растрепанными волосами, раскрасневшаяся, злая, в разорванном платье.

Внизу хлопнула дверь, и Каролина, подбежав к окну, увидела Келлза, выходившего из дома. Уходившего от нее.

Она знала: домой он на ночь не вернется. Ей придется ужинать одной, и Лу будет тайком потешаться над ней, над ее горем.

Внезапно злость прошла. Каролина села на кровать и, обхватив голову руками, стала медленно раскачиваться из стороны в сторону, стараясь ни о чем не думать. Сейчас она чувствовала себя птицей в клетке, птицей, только что пойманной и не успевшей привыкнуть к горькой участи пленницы. Сколько ни бейся грудью о железные прутья клетки, не пробить тебе путь к свободе, не сломать железные прутья. Можно изранить в кровь сердце, но железные стены тюрьмы никуда не денутся. Злость пройдет, и страх пройдет, останутся лишь боль и безнадежность.

Каролиной овладело отчаяние.

Глава 25

Пенни, влетевшая в комнату немного погодя, застала сестру в той же позе, в том же расположении духа, в котором оставил ее Келлз.

— Комната похожа на поле битвы, а ты — на поверженного врага, — заметила Пенни, покачав обвязанной красным шелковым шарфом головой. — Кстати, я видела, как дои Диего выходил из дома, и вид у него был такой мрачный, будто он направляется на эшафот.

Как знать, быть может, он действительно идет на встречу со смертью. И примет смерть как Диего Вивар — за грехи Келлза!

— Вижу, и у тебя настроение не лучше. Поспорили немного насчет того, как следует себя вести и как не следует? Глядя на тебя, трудно предположить, что ты вышла победительницей. Хотя, — подмигнув, ухмыльнулась Пенни, — возможно, ты и не проиграла?

— Мы не сошлись во мнениях, — пробормотала Каролина.

Пенни от души расхохоталась.

— Вот этого ты могла и не говорить! Лучше скажи, что так вывело дона Диего из себя?

— Не скажу. Это наше личное дело.

Что-то подсказывало Каролине, что доверять Пенни не следует, что верность в дружбе стала ей столь же чуждой, как и верность в любви.

— Личное так личное. Ну что ж, без одежды тебе все равно не обойтись. Это платье, что сейчас на тебе, вернее, то, что от него осталось… В общем, поищу-ка я у губернатора в сундуке, может, найду для тебя что-нибудь.

Каролина с благодарностью взглянула на сестру:

— Спасибо, Пенни. Не знаю, что бы я без тебя делала!

— Смотри, Кэрол! Если дело так и дальше пойдет, то и от рубашки ничего не останется, и тогда… Куда же это приведет тебя, сестричка?

Пенни рассмеялась и ушла. Но вскоре вернулась с черной шелковой нижней юбкой и черным костюмом для верховой езды. В дополнение к костюму Пенни принесла широкополую черную шляпу и белый пышный кружевной воротник.

— Но где я раздобуду лошадь? — в недоумении спросила Каролина. — Это костюм для прогулок верхом!

— Может статься, вам с доном Диего одного коня хватит на двоих, — лукаво улыбнувшись, сказала Пенни, и Каролина подозрительно взглянула на сестру, опасаясь, как бы та не начала кое о чем догадываться.

Если Пенни уже пустила по городу слух, Келлз пропал! И так казалось чудом, что его до сих пор никто не узнал.

При этой мысли у Каролины разболелась голова.

— Ты права, может, нам и одного коня хватит, — пробормотала она.

Наряд оказался не совсем впору: лиф был настолько узок, что Каролина едва в него втиснулась.

— Донна Констанция была гораздо стройнее в юности, чем после рождения Марины, — пояснила Пенни. — Этот костюм, видно, еще с той поры, поэтому я и решила, что тебе он будет впору.

— Рукава слишком длинные, — заметила Каролина.

— Их можно завернуть, — сказала Пенни.

Самой большой проблемой оказалась юбка из тафты, волочившаяся по полу.

— Ты думаешь, мне следует попросить Лу укоротить ее? — спросила Каролина. — Среди наших слуг только она управляется с иглой.

— Да, здесь я тебе не помощница. Я шью еще хуже, чем ты, Каролина.

— А если Лу понесет в губернаторский дом сказки о том, что я отдаю на переделку одежду, которая очень похожа на ту, что некогда принадлежала Констанции…

— Да уж, можешь не продолжать, — перебила Пенни. И вдруг просияла. — Вот тебе и решение!

Сорвав с головы красный шарф, она подлетела к сестре и обмотала шарф вокруг ее талии.

— Вот теперь никто не посмеет сказать, что этот наряд не сшит прямо на тебя.

Каролина медленно покружилась перед зеркалом. Если бы не такие светлые волосы и не глаза, серые, со стальным отливом, ее можно было бы принять за испанку. Тесноватый черный лиф делал фигуру еще стройнее, а красный шелковый пояс и белоснежный крахмальный воротник оживляли костюм, придавая ему особенное драматическое звучание.

— Жалко, что не удастся раздобыть для тебя сапожки для выезда, — сказала Пенни. — Слишком уж маленькие у тебя ножки!

— Не важно, — бросила через плечо Каролина, продолжавшая вертеться перед зеркалом. — Я надену туфли, что выбрал для меня дон Рамон.

— Кстати, как он поживает?

— Полагаю, неплохо. Он несколько раз наведывался в дом, но меня не заставал.

Пенни приняла это сообщение к сведению.

— Что-то он у нас не появляется, хотя, говорят, раньше он был частым гостем в губернаторском доме. До того, как…

— До того как Марина заинтересовалась доном Диего, — с язвительной усмешкой подхватила Каролина. Поддавшись искушению быть откровенной, она простонала: — О… я больше не выдержу!

Пенни решила, что причина дурного настроения сестры — ревность к пышнотелой губернаторской дочке.

— Не переживай, Каролина. У Марины появится новый предмет для размышлений. Сегодня она видела, как я выхожу из спальни ее отца в весьма фривольном наряде.

Каролина встрепенулась.

— Да, я была в одной из черных прозрачных рубашек ее матери. Ты бы видела, какое у нее сделалось лицо, я думала, она в обморок упадет. А потом она на меня зашипела и рванула прочь, да так, словно за ней гнался сам черт.

Пенни коснулась ожерелья из черного янтаря. Затем указала на такие же серьги.

— Эти безделушки лежали у меня на подушке, когда я тем же утром проснулась в своей собственной спальне. Что скажешь?

— Они идут тебе, — пробормотала Каролина.

— Идут, я согласна. Конечно, по-настоящему красивыми их не назовешь, ты понимаешь, что я имею в виду. Да только я уверена, что в шкатулке Констанции найдется немало вещиц, которые мне бы понравились больше: изумруды, например, или темно-синие сапфиры, которые так подходят к моим глазам.

Каролина внезапно припомнила собственные изумруды. Да только они были далеко, и вряд ли когда-нибудь она сможет снова их увидеть.