Йозеф Томан - Калигула, или После нас хоть потоп

• Название: Калигула, или После нас хоть потоп
• Автор: Йозеф Томан
• Жанр: История

---

Но -- вечен Рим, но -- печен Рим!..

Некоторое время наследник со своей свитой ехал молча.

Он улыбался, но его напряженное лицо было злым.

-- Чем же, Луций, ты добился такой любви? -- поинтересовался Калигула.

В тишине прозвучал ответ Макрона:

-- Вителлий писал мне об этом. Просто-напросто Луций жил так же, как и солдаты. Как один из них. Это Вителлий, -- он ухмыльнулся, -- нежил свои старые кости. А Луций, говорят, но давал себе ни минуты покоя.

И чтобы немного умерить похвалу, добавил, усмехнувшись:

-- Вот они честолюбцы. Вояки. Но ведь это и новые герои Рима, новые Регулы и Муции, мужественные, преданные. Как ты полагаешь?

Калигула кивнул. Его душила зависть, но он превозмог себя, повернулся к Луцию и при всей свите сказал ему как только смог горячо:

-- Ты можешь рассчитывать на мою любовь, Луций. Ты узнаешь, как Гай Цезарь умеет ценить мужество и верность своих друзей!

Очаровательная женщина была Энния, супруга великого Макрона. Очаровательно было в ней все: от глянцевитых черных кудрей до розовых пальчиков с покрытыми лаком -ноготками на ногах в греческих сандалиях. Она раздевалась, чтобы переодеться к обеду у Калигулы, и делала это сама в присутствии мужа. Так бывало нередко. Макрону нравилось сидеть, разглядывая ее полную грудь, а потом неожиданно вскочить и повалить ее на постель. Так было и сегодня.

Устав от любовных ласк и вина, которого он выпил немало, Макрон рассматривал ее уже без вожделения. Он отдернул индиговый занавес, который отделял кубикул жены от великолепного атрия. Между коринфскими колоннами белели ряды статуй.

-- Посмотри-ка, девочка, в каком мы обществе, а? Тут и Марий, и Сулла, и Юлий Цезарь, и Август, и Тиберий.

-- Задерни занавес, мне холодно. Я же голая. Ну и что?

-- Не хватает только Калигулы, -- сказал он, задергивая занавес.

-- Не торопись, Невий, -- ответила Энния, размышляя, какого цвета муслин ей более всего к лицу.

-- Мы должны опережать события, иначе они опередят нас.

-- Что? -- Энния подняла голову. -- Разве он скоро станет императором?

-- Скоро? Раньше, чем скоро, девочка.

В грубом голосе мужа ей послышалась озабоченность. Она прекрасно знала его намерения: не гоняться безрассудно за императорским пурпуром, как Сеян, а приручить молодого императора, обвести его вокруг пальца и направлять его туда, куда захочется Макрону. Властвовать без титула и забот властелина. План мужа ей нравился.

Макрон, однако, видел тут и темные стороны: Калигула не из того теста, что старый император. Калигула -- это само непостоянство. Сплошные выверты, сплошные капризы. Сегодня туда, завтра сюда. Эти его неожиданные и изменчивые настроения могут быть страшно опасными. и никто их вовремя не предугадает, разве что жена. Жена, которой муж в постели доверит все, которая, кроме того. если она умна, сумеет вытянуть из него и самые потаенные помыслы.

Макрон знал, как Энния нравится Калигуле. Всякий раз, увидев Эннию, он пожирал ее глазами. Стоит ему сделаться императором, и он просто возьмет ее, а его, Макрона, отправит куда-нибудь на край света. Например, в Египет. А может, и в царство Аида. Ничего хорошего в этом нет. Однако события можно предвосхитить: если он сам положит свою жену в постель Калигулы, то удастся сразу убить двух зайцев: он спасет себя от изгнания и будет знать обо всем, что творится в шишковатой башке владыки мира. Но как сказать ей об этом? Макрон слегка колебался и боялся начать.

-- Надо видеть его насквозь, но, разрази меня гром, как к нему подступиться? -- вслух заключил он.

-- Этого тщеславного болвана не так уж трудно окрутить, -- рассмеялась Энния. -- Достаточно сообразительной женщине взяться за дело. Уж она бы им вертела как хотела.

Макрон вскочил. О боги, какая мудрость, да как же здорово вы ей это подсказали! Прямо в точку! Он схватил жену за плечи своими ручищами:

-- Ты бы сумела? О, это мысль, Энния! Пусть Венера озолотит тебя!

Энния вытаращила глаза:

-- О чем ты говоришь, Невий?

Он продолжал как опытный актер, как искушенный гистрион, он сгибался от хохота, он был в восторге от ее сообразительности, как будто это она подала ему блестящую мысль.

-- О, ты это сумеешь, девочка! Ты его поймаешь на удочку!..

-- Невий! -- Она говорила злобно, размахивая белоснежной, расшитой золотом паллой. -- Не шути так глупо!

-- Какие шутки, куропаточка? Ты так хороша, что глаза могут лопнуть. Калигула при виде тебя пыхтит, как кузнечный мех. Ты меня подцепила, а уж этого сопляка тебе подцепить ничего не стоит.

Энния поняла, что Макрон не шутит. Она была оскорблена.

-- И ты отдашь меня на растерзание этому головастому чудовищу? Этому слюнявому коротышке?

Макрон продолжал обдумывать свой план:

-- Я думаю, тебе очень пошел бы пурпурный плащ...

Она завизжала, как будто ее резали:

-- Ты от меня избавиться хочешь, ничтожество! Продать меня, как скотину! Хрипун проклятый!

Она в бешенстве продолжала кричать, и Макрон понял, что шутливый тон тут неуместен. Он повернул дело иначе:

-- Не надрывайся, Энния, послушай лучше. Это не шутка. Если ты будешь умницей, то сможешь сделать для нас обоих великое дело. Ты будешь императрицей...

Он умышленно остановился и подождал.

Если Макрон и был ничтожеством, то Энния немногим ему уступала, все ее благородство разлетелось в прах при слове императрица.

Макрон продолжал горячо:

-- Глупая, думаешь, я не буду потом каждую ночь бегать к тебе на Палатин?

Эниия размечталась, даже улыбнулась. Хитрый Макрон мигом почувствовал изменение в настроении жены:

-- У тебя будет вилла, какой нет ни у кого в Риме.

-- Лучше, чем у Валерии? -- вырвалось у Эннии.

-- В сто раз лучше. Да ведь ты и красивее ее.

Энния подозрительно взглянула на него, и Макрон тут же добавил:

-- Конечно, красивее, честное слово: тебе и быть императрицей. А будешь умницей, так получишь от этого тюфяка письменное подтверждение, прежде чем отправишься к нему в постель.

Заманчиво чрезвычайно, но и срам какой для благородной женщины: собственный муж толкает ее в постель урода с тощими ногами и отвисшим брюхом.

И тут Энния снова раскричалась, грубо, как делывал это и он:

-- Подлец! Свинопас! Сводник проклятый...

Макрон зажал ей рот поцелуем. Она колотила его кулаками, кусала, противилась.

Брякнула металлическая дощечка.

-- Перестань, -- сказал Эннии Макрон и заорал: -- Что там такое?

Раздался голос номенклатора:

-- Благородный сенатор Гатерий Агриппа просит, чтобы ты принял его, господин, по неотложному делу.

-- Пусть подождет. Сейчас я приду! -- крикнул Макрон.

Потом наклонился к жене, ласково потрепал ее по щеке:

-- Подумай, женщина. Вот расправлюсь с этим толстопузым и вернусь за ответом, императрица.

Макрон принял сенатора в таблине, драпировки которого своей зеленью напоминали ему кампанские пастбища. У Агриппы трясся подбородок, когда он поспешно входил, чтобы доказать неотложность своего визита, Макрон даже не встал. Указал гостю на кресло. Гатерий в четвертый раз поклонился, насколько позволяло ему брюхо, и уселся на краешек мраморного кресла. Позади Макрона стоял бронзовый Тиберий. Его прекрасное лицо было молодым, нестареющим. Гатерий благоговейно взглянул на статую водянистыми глазами.

-- Моя любовь и преданность нашему...

-- ...дорогому императору всем известна, -- грубо прервал его Макрон. -- Знаю. К делу, мой дорогой. У меня мало времени.

-- Прости, благороднейший. Я, -- Гатерий говорил прерывисто, -руководимый чувством преданности... мне удалось... то есть я хочу сказать, я случайно раскрыл... о боги, какая низкая жестокость... прости, что я так нескладно...

-- И правда нескладно. Чепуху несешь, дорогой Гатерий. На кого ты хочешь донести?

-- Донести! Донести! -- обиделся толстяк. -- Интересы родины и прежде всего безопасность императора заставляют меня...

-- На кого ты хочешь донести? -- проворчал Макрон.

Гатерий выпрямился в кресле, поклонился в пятый раз, голос его звучал торжественно:

-- На Сервия Геминия Куриона. Он готовит заговор против императора.

Гатерий умолк. Макрон прикрыл глаза под косматыми бровями. Он злился на Гатерия за то, что тот помешал его разговору с Эннией, когда та уже почти согласилась последовать его плану. Но донос на Куриона -- дело немалое. Макрон живо помнил, как Тиберий всыпал ему за Аррунция. А впрочем, не умнее ли развязать руки заговорщикам, чтобы они старика... Нет. В таких делах лучше всего полагаться на самого себя. Курион. И его мятежные друзья Ульпий, Пизон... Подходящий ли теперь момент, чтобы вмешаться и растревожить осиное гнездо? Зачем в решительную минуту вооружать против себя приверженцев Куриона?

Он обдумывал дело медленно, но тщательно.

Макрон решил: он прикажет следить за Сервием Курионом и его друзьями, чтобы знать о каждом их шаге. Потом всегда можно будет либо принять решительные меры. либо затягивать расследование до бесконечности, в зависимости от того, какая сложится обстановка. Человек, в руках которого власть, применяет законы, руководствуясь собственными нуждами.