Джек Ритчи - От убийства на волосок

• Название: От убийства на волосок
• Автор: Джек Ритчи
• Издательство: ДПИ
• Жанр: Детектив
• Год: 1991

Перед вами, читатель, сборник детективных, приключенческих, интригующих рассказов, в котором представлены авторы из США и Латинской Америки. Все эти рассказы не совсем обычные. Они представляют собой малоизвестный в нашей стране жанр остросюжетной новеллы, именуемой на Западе литературой «саспенса». В переводе на русский язык слово «саспенс» означает напряжение, волнение, беспокойство.

Книги этого жанра успешно состязаются с телевидением, кинематографом и видеосалонами. Они возвращают людей к чтению, очень часто буквально отрывая их от экрана. Законы жанра очень строги: сюжеты рассказов бросают вызов воображению читателя, которому не так-то просто угадать конец каждой истории. Иными словами, кульминационная развязка всегда несет в себе свойство неожиданности.

Уверен, рассказы не оставят вас безучастными. Вы прочтете их, не отрываясь, на одном дыхании. Я, перевернув последнюю страницу; задумаетесь о многом… Рассказы могут вас потрясти, а слабонервных даже испугать… Я, все же, новеллы в жанре «саспенс» помогут вам лучше разбираться в хитросплетениях судьбы, в собственном поведении, а также в образе жизни и поступках других членов общества. Ведь «саспенс» — неотъемлемая часть нашего бытия, в котором я желаю всем вам удачи и счастья.

---

В течение трех часов мы не отставали от Торстона. Потом Альберто, самый молодой из нас, выбился из сил. У него начались схватки в животе, и он не мог идти дальше. Его старший брат Педро попросил сеньора Симпсона сделать привал, чтобы Альберто хоть немного отдохнул.

— Не я здесь хозяин, — с сожалением ответил сеньор Симпсон. — Сеньор Торстон решил идти без отдыха.

— У брата разболелся живот, — возразил Педро. — Объясните хозяину, в чем дело.

Хорошо зная местные условия, обычаи и нравы, сеньор Симпсон понимал, что будет лучше, если сделать привал по причине недомогания Альберто. Он остановился и крикнул:

— Один из носильщиков плохо себя чувствует, Торстон!

«Гринго» повернулся и с лицом, красным от гнева, подошел быстрыми шагами к остальным.

— Кто из вас притворяется больным, чтобы отлынивать от работы? — спросил он грозным тоном.

Альберто, не из робкого десятка, поднял голову и ответил:

— Это я. Мне нужно отдохнуть немного, чтобы болезнь отпустила. Слишком жарко… Живот болит…

Но «гринго» был не из тех, кто может сжалиться над слабым или больным.

— Жарко одинаково для всех. И для тебя, и для меня, — сказал Торстон, обращаясь к Альберто. — Иди впереди меня, чтобы я мог дать тебе пинка в зад, если «болезнь» снова у тебя появится.

Так нельзя говорить честному человеку, особенно если ему действительно неможется. Наши лица потемнели от негодования. Рука стоящего за спиной «гринго» Педро потянулась к поясу, где он носил нож.

Оскорбление зажгло искры гнева в глазах Альберто. Но он чувствовал себя слишком слабым, чтобы бросить вызов «гринго». Вместо этого он освободил плечи от груза и спокойно сказал:

— Я отдохну здесь, пока болезнь не пройдет.

— Нет! — заорал «гринго». — Ты не получишь от меня ничего. Я не собираюсь тратить на лентяев мои доллары. Возвращайся в город и неси туда свой вонючий живот!

Злоба участила наше дыхание. Наступило полное ненависти молчание. У многих появилось желание достать ножи. Но огромный «гринго» не спускал с нас глаз. Только Педро стоял у него за спиной, изготовившись, как ягуар перед прыжком. Луч палящего солнца засверкал на лезвии ножа, который Педро сжимал в правой руке.

Сеньор Симпсон попытался спасти «гринго». Он сделал шаг вперед и сказал:

— Вы совершаете ошибку, Торстон. Эти люди не терпят, когда с ними так разговаривают.

— Заткни глотку! — вот такими словами ответил своему же соотечественнику этот «гринго». Слова выскакивали из его рта как куски льда.

Неприятно было видеть, как сеньор Симпсон отшатнулся, словно его стегнули по лицу. Да кому нравится наблюдать издевательство над другом?! Вы понимаете, сеньор?

Педро осторожно подкрадывался к «гринго» со спины. Мы молча ждали, поскольку знали, что нож Педро несет быструю смерть.

Но что-то в выражении наших глаз насторожило «гринго».

Он полуобернулся с быстротой, весьма примечательной для такого большого человека, и… расхохотался при виде ножа в руке Педро, приготовившегося распороть ему живот.

Этот хохот был пострашнее любого проклятья, сеньор.

Кулак «гринго» такой же крепкий, как подкованное копыто мула, метнулся вперед. Педро упал на тропу, а его нож, очертив в воздухе блестящую дугу, оказался в болоте.

Мы все имели при себе ножи. Мы достали их и обступили Торстона. Однако его рука, словно змея, нырнула за пазуху и выхватила оттуда кольт. У нас в тропиках есть поговорка: горячий свинец быстрее холодной стали. Никто не захотел подвергнуть эту поговорку сомнению.

Пусть меня повесят, сеньор, если я совру. Я чувствовал себя как поганый пес. И все остальные чувствовали то же самое, когда «гринго» приказал Альберто исчезнуть, а нас заставил разделить поклажу нашего заболевшего товарища и затем идти друг за другом впереди.

Педро с кровоточащим ртом тоже пошел с нами. Он даже не попытался достать из болота свой нож. И все время, пока мы шли, «гринго» не выпускал из руки пистолета.

Солнце уже опустилось за верхушки деревьев, когда Торстон приказал сделать привал. Мы все валились с ног от голода и усталости.

Темнота быстро наступает в сельве. Как только солнце исчезло, сразу же ночь окутала мраком все вокруг, в том числе и тропу. Мы разожгли костер.

Торстон ни во что не вмешивался и ничего не говорил. Он прислонился спиной к стволу огромного дерева, и языки пламени освещали его лицо.

Было что-то в нем такое, что останавливало нас от расправы. Поверьте, сеньор, люди мы не робкие. Но в эту ночь нас сдерживало что-то более сильное, чем страх перед пистолетом «гринго».

Как бы вам это лучше объяснить? Может быть, вообще не дано понять, каким образом люди, подобные Торстону, властвуют над другими. Его недобрая, злая воля, казалось, подавляла нашу храбрость и наше чувство собственного достоинства.

Та же самая злая воля преследовала нас и весь следующий день. Про этот поход участвовавшие в нем еще будут долго рассказывать полушепотом друзьям и родным. «Гринго» по-прежнему шел сзади, перед сеньором Симпсоном, подгонявшим острой палкой своих ослов.

Обычно путь от Телуокана до плантации сеньора Симпсона занимает три дня. Мы же ее увидели под вечер… всего лишь после полутора суток пребывания на тропе! После этого никому не покажется странным то, что американцы так часто умирают молодыми.

Мы доплелись до плантации похожие на мертвых, которые почему-то все еще стоят на ногах. Перед нашим взором предстали постройки на берегу узкой здесь реки и несколько рядов банановых деревьев, граничащих с темно-зеленой сельвой.

Собака с лаем выбежала к нам навстречу. Вслед за ней выскочила из дома прекрасная молодая девушка. Она посторонилась, чтобы пропустить по тропе носильщиков с тюками и ящиками за спинами.

Да, сеньор, это была Лолита Симпсон.

Кровь в венах у меня закипела, когда Торстон остановился перед ней и посмотрел на нее глазами, внезапно заблестевшими похотливым огнем.

Как вам описать эту девушку, сеньор?

Боже! Она была такая красивая, что у меня не хватит слов, чтобы передать ее красоту. Под платьем из хлопка угадывались сладкие округлости молодого тела, соблазнительного до такой степени, что от взгляда на эти формы учащенно забьется сердце любого мужчины. В ее глазах сверкало радостное любопытство юности, а девственный румянец рдел на щеках. Вместе с тем было заметно, что индейская кровь ее матери сказывается на всем ее облике.

Ей было только шестнадцать лет. Но в тропиках такой возраст заставляет девушку выглядеть женщиной.

Она не обратила на нас особого внимания, когда мы прошли мимо нее по тропе. Ее любопытные глаза задержались на высокой фигуре Торстона. Сеньор, пот выступил у меня на лбу, когда я повернул голову, чтобы понаблюдать за их встречей.

Я уже сказал: «гринго» остановился перед ней и посмотрел на нее так, что, если бы она умела читать по глазам, то немедленно бы убежала прочь.

Но она ничего не знала о низменной похоти мужчин. Она обладала такой же невинностью и таким же темпераментом, как любое молодое существо, выросшее в сельве. Только с одной разницей. В ее венах американская кровь смешалась с кровью обитающих в горах индейцев.

Я уверен, Торстон был первым американцем, которого она встретила в своей жизни, помимо отца. Кто знает, что в ней произошло при этой встрече? Какое тайное желание зародилось у нее в груди под воздействием воспламеняющего взора «гринго»?

Я видел, как это произошло, сеньор. Я видел: она медленно подошла к нему. С отсутствующим выражением на лице, как будто ее загипнотизировали.

Никто не может сказать, что произошло бы дальше. Но в этот момент появился сеньор Симпсон. Глубокие морщины прорезали его лицо, но не от усталости.

Я услышал, как «гринго» сказал:

— Мне вы не нужны. Отправляйтесь восвояси, а я побуду немного с этой девушкой.

И сеньор Симпсон ответил:

— Это моя дочь, Лолита.

Голос его прозвучал тонко, словно струна на ветру.

Торстон засмеялся.

— Вы бы могли мне этого и не говорить. Я вижу метиску за полмили.

Более жестокого удара трудно нанести, сеньор. Лучше бы он ударил Симпсона по лицу.

— Подойди ко мне, — приказал Торстон девушке.

Кроме тяжелого дыхания отца не было слышно ничего. Чья-то судьба решалась в сельве. Безмолвие разорвал крик отца: «Нет!»

Она уже шагнула вперед. И тут же попятилась назад, словно освободившись от оцепенения.

— Возвращайся в дом, — хрипло сказал отец. — Побыстрее!

Девушка повернулась и побежала, опустив голову. Торстон сказал:

— Вам не удержать ее от меня. Она прибежит, как только я поманю ее пальцем. Смешанная кровь играет в ней.

Смерть смотрела глазами Симпсона. Запах смерти витал в воздухе. Зубы его обнажились, и всякое радушие исчезло с лица.