Анатолий Максимов - Подлетыши

• Название: Подлетыши
• Автор: Анатолий Максимов
• Издательство: Хабаровское книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1983

Эта повесть — о ребятах, которые учатся в профессионально-техническом училище, готовятся стать электриками, с честью носить высокое и гордое звание рабочего человека.

---

— Может, я не передразнивал Галину Андреевну, — заговорил Гомозов, — может, у меня у самого теперь такая походка: с кем поведешься, от того и наберешься…

— Ладно, не выкручивайся, — безнадежно отмахнулся столяр. — Если поглубже копнуть твои проделки, так никакой товарищеский суд тебя не оправдает, — и столяр особенно выразительно глянул на Дегтярева. — Скажи, Петро, честно товарищу замполиту, ты когда основательно приготовишься в комсомол? Или мне дальше терпеть лютый позор?

— И на второй попытке не приняли, говоришь? — обратился к подростку Дегтярев. — Ну, если и в третий раз отклонит комитет твою кандидатуру, тогда действительно Демьяну Васильевичу будет очень стыдно за тебя… Кстати, а стихи как?.. — доверительно спросил.

— Какие такие стихи? — с недоумением привстал со стула Коновалов. — Сатира, что ли?..

Петя покраснел…

Иван Гаврилович Марсов работал энергетиком на электростанции. Из-за плохого здоровья и возраста — уже готовился на пенсию — попал в техническое училище. Ходил Марсов — сам смугл, худощав — всегда в черном костюме и белейшей сорочке с галстуком. На уроках никогда не улыбался, не шутил, говорил резковатым, звенящим голосом. Да разве уместны шутки, балагурство в его кабинете! Вдоль стен — высокие щиты стального цвета, пульты с измерительными приборами, со множеством таинственно перемигивающихся разноцветных лампочек. И столы необыкновенные — опутаны проводами, с вычислительными устройствами. В свой кабинет Марсов разрешал заходить ребятам непременно в форменных костюмах, в светлых сорочках и галстуках. «Электричество не терпит разгильдяев», — строго говаривал и называл ребят серьезно — на «вы».

Когда Петя впервые очутился в кабинете Марсова да увидел светящиеся лампы, бегающие стрелки, да услышал натужное гудение трансформаторов — он так и оцепенел. Все казалось ему таинственным и непостижимым, уму. А строгий, в черном, Марсов — космическим, с другой планеты существом. И Марсов, точно издеваясь над земным Петей, изо дня в день ошарашивал его непонятными таблицами и синусоидами. Раздаст перфокарты с дырочками — и сиди за ЭВМ, маракуй, что к чему…

И вот по училищу разнесся слух: в кабинете Марсова кто-то бывает глубокими ночами, до первых петухов.

…Утром прозвенел звонок, подростки столпились у двери кабинета. Пришел Марсов, отпер дверь и…

— Следы!.. — словно Робинзон Крузо, увидевший на необитаемом острове отпечатки ног людоедов, воскликнул он.

На свежевыкрашенном полу смутно просматривались следы от ботинок. Петя Гомозов, высунув кончик языка, сгорбясь, вздумал изображать домового.

— Вон отсюда, нахал! — загремел Марсов. — Тут побывал какой-то проходимец, а он, видите ли, скоморошничает.

Марсов кинулся к щиту выключателей, рубильников, включил ток — заперемигивались, засветились лампочки, засновали стрелки на приборах, словно они знали что-то такое…

— Все в порядке! — вроде бы успокоился Иван Гаврилович. — Ладно хоть ничего не крадет, не крушит. Но скажите мне, кто сюда ходит, зачем? Что он тут делает? Кто позволил ему сидеть на моем стуле? Профессор тоже нашелся!..

— Может, вы сами сюда приходили, — вкрадчиво предположил Гомозов, — да забыли?

— Неуместны шутки! — вознегодовал Марсов.

— Тогда, наверно, лунатики здесь учатся, — не смолкал Петя.

Марсов своими черными, пронизывающими глазами вглядывался в лица ребят, очевидно, думая: «Уж вы-то знаете, кто тут шарится, да помалкиваете…»

Не разгонисто начал урок Иван Гаврилович, все о чем-то задумывался, и взгляд его становился отсутствующим. Он даже по рассеянности вместо обычной двойки поставил четверку Игорю Морокову…

Коновалов заменил замок в двери, однако это Марсова не успокоило. Стал он иной раз наблюдать за своим кабинетом, кого-нибудь брал в напарники, чтобы при надобности легче было скрутить неизвестного. Или чтоб на всякий случай свидетели были тому, что здесь происходит…

И вот однажды часа в два ночи заходит он с замполитом и сторожем в свой кабинет — у порога ботинки, включена настольная лампа. А за столом преподавателя спит-посапывает… Петя Гомозов. Проснулся, вскочил на ноги, глаза вытаращил и не знает, что делать, куда бежать, как ответ держать перед грозным Марсовым.

Марсов — высокий, неумолимый — возвышался над Петей и гремел, гремел… Потом в изнеможении сел на стул, закурил папиросу.

— Зачем вы сюда ходите? — спросил Петю. — Отвечайте честно, не изворачивайтесь, а то хуже будет.

— Задачки решаю, — промямлил Петя.

— Дорогой коллега! — обращаясь к Дегтяреву, опять заволновался Марсов. — Вы слышали; он задачки решает! Да у вас и днем-то терпения не хватает как следует заниматься электротехникой. А сейчас глубокая ночь. А ну-ка подайте мне свою тетрадь! Живо, чего там копошитесь!

Петя хотел незаметно бросить под стол общую тетрадь. Марсов перехватил ее, открыл, всмотрелся и недоуменно скосил глаза на окаменевшего Петю.

— Тут что угодно, но не синусоиды, не графики… — Марсов включил все плафоны и, уткнувшись в тетрадь, зашагал по ярко освещенному кабинету. — Ничего не понимаю, коллега! Стихи, что ли?.. Он стихи сочиняет!.. Да, стихи…

…Петя стал стихотворцем неожиданно для себя, после творческого конкурса в училище. Может, оттого взялся за это дело, что все было на конкурсе, кроме стихов. Замполит тогда сказал: «Жаль, что нет стихов. Жаль». Петю так сильно завлекло новое занятие, что спать не мог ночами. А зимой трудно, негде уединиться, держать в тайне свои способности… Потому иногда после отбоя Петя куда-то исчезал. Говорил товарищам: ухожу в мастерскую Коновалова делать уроки. Не успел, дескать, днем. Ну, в корпус мастерских он не мог попасть: на дверях, обитых железом, два амбарных замка да внутренний. Зато в учебный проникал легко: у столяра ключей целые связки, было из чего подобрать…

Не чуя под собою ног, заходил Петя в кабинет. В потемках ему чудились инопланетные карлики — большеголовые, глазастые. Они будто летали в помещении бесшумно, как совы, и прятались от Гомозова в электрических щитах, глядя оттуда круглыми разноцветными стеклышками. Петя, весь собравшись в кулачок, проходил к столу преподавателя, включал зеленую лампу и погружался в таинственную тишину. Желтые полосы света от пробегающих мимо училища автомобилей блуждали по стенам, по щитам; блестели стекла измерительных приборов. Гомозов мысленно представлял себя в космическом корабле, летящем среди планет и звезд…

Вот так ночами он пускался в поднебесное странствие — и писал стихи… Утомится за день, едва ноги передвигает, но все же идет в кабинет электротехники. Хотелось вновь и вновь пережить необычное. Порой он тут и засыпал с чудными грезами и возвращался в общежитие тайком от вахтера только рано утром.

…Илья Дегтярев тоже взял тетрадь, прочел несколько стихотворений. Немало удивился. Спросил у Гомозова, давно ли тот пишет, обратился к Марсову:

— Педагог вы, оказывается, Иван Гаврилович, замечательный. Ведь не мой, скажем, кабинет, а именно ваш выбрал юный поэт. Значит, даете ребятам нечто важное не только для ума — и души развиваете. Как не завидовать вам! Вот пройдут годы, и кто знает, может быть, появится в вашем кабинете мемориальная доска: «Здесь написал первые стихи выдающийся поэт Петр Гомозов»… Может ведь случиться? — говорил Илья да косил глазом на угрюмо вышагивающего Марсова.

— Да, да, чего на этом свете не бывает, — двусмысленно проговорил Марсов. — Хоть не куришь? Нет?.. — Преподаватель незнакомо добрым голосом впервые обратился к Пете на «ты». — Ладно уж, пиши здесь пока не надоест. Как-нибудь потерплю.

— А мы до поры до времени все держим в секрете, верно, Иван Гаврилович? — сказал замполит.

На том и порешили.

Глава тринадцатая

Марсов завел в приемную Игоря Морокова и рассерженно спросил у маленькой шустрой секретарши:

— Директор и замполит у себя?

— Сегодня — День ребят, — ответила девушка. — Начальство на занятиях. Если срочно надо, могу вызвать по селектору.

— Ну что ж, вызывайте сегодняшнее начальство, — сказал Марсов. Он совсем забыл про этот День ребят — нововведение, придуманное Дегтяревым.

Вскоре появились запыхавшиеся Сергей Порошкин, «замполит», и отличник по всем предметам Виктор Шульга, «директор». Оба в комбинезонах, руки замаслены: прибежали из мастерской.

Ребята зашли в кабинет директора, сели за полированный стол, предложили кресло Марсову. Хотел было и Мороков плюхнуться на стул, но Порошкин шумнул на него:

— Ты постой, ноги не отвалятся. Что случилось, Иван Гаврилович, за что привели его? — Порошкин строго глянул на ухмыляющегося Морокова.

— Что ж, извольте, расскажу, — начал Марсов. — Этот нахал, по фамилии Мороков — и фамилия ему дана под стать, хуже не придумаешь — саботажничает на уроке… Сидел он за одной ЭВМ, машина оценивала его непосильные труды… — Марсов скривил в кислой усмешке тонкие губы, — на «пять». Перевел я его за другую машину — и та наградила лоботряса пятеркой. Но я-то вижу — он и на «три с минусом» не тянет.