Александр Мардань - Антракт (Неприличное название)

• Название: Антракт (Неприличное название)
• Автор: Александр Мардань
• Жанр: Драма

Действие спектакля «Антракт» проходит в небольшом провинциальном городке. В местном областном театре жизнь идет своим чередом. На сцене идут «Три сестры», за кулисами актрисы ссорятся из-за мужчин и ролей, интригуют, сплетничают. Худрук и директор областного театра Петр разрывается между высоким искусством и «прозой жизни», которая вынуждает постоянно искать средства к существованию ради того, чтобы театр мог выжить…

Но в один момент вся жизнь театра меняется — после долгих лет к себе на «малую родину» возвращается известный режиссер Павел. Он приезжает якобы для того, чтобы поставить скандально известную пьесу «Монологи вагины», но провинциальные актеры и худрук театра принимают эту идею неоднозначно. По ходу развития сюжета становится понятно, что режиссер приехал не столько ради этой постановки, сколько для того, чтобы встретиться с теми, с кем он начинал свой путь в театре, с друзьями, с женщинами, которые когда-то были ему близки. Ему самому необходим «антракт», чтобы переосмыслить свою жизнь, подумать о будущем, посмотреть в себя.

---

АНФИСА. Грязь она впитывает. Платью лет пять, а стирают — раз в пятилетку… Я костюмерше говорю: «Вы когда мое постираете?» А она мне — «Мойтесь почаще!»… Пойду завтра к Пете. Объясню, что в генеральском доме прислуга в чистом ходила…

Входит Петр.

ОЛЬГА (завизжав, опускает подол). Петр Никитич! Опять без стука?

АНФИСА. Легок на помине!

ПЕТР. Дамы, пардон… Ольга Викторовна, что случилось? Вы забыли, что вам во втором акте на сцену выходить?

ОЛЬГА (приложив ладонь к воображаемому козырьку). Разрешите получить замечание, товарищ худрук! Форс-мажор! Змейка разошлась. Искала шаль. (Поворачивается к нему спиной, сбрасывает шаль.)

ПЕТР. Ясно. А вы, Марь-максимна, сегодня чересчур эмоциональны. Что за верхнее ля на ровном месте?

МАША. Петр Никитич, я старалась…

ПЕТР. Стараться надо дома с мужем. (Ольге). А вы что ляпнули? «Андрей проиграл вчера в карты двести долларов». В Перми?! В тысяча восемьсот девяностом году?! Если у Чехова вы найдете хоть один доллар, я подарю вам сотню!

ОЛЬГА. Кстати, в зале никто не заметил.

ПЕТР (всем). Так, завтра в час дня — репетиция. То, что вы играете — это не классика, а порнография.

АНФИСА. Что поставили — то и играем.

ПЕТР. Анфиса Михална, если вы думаете, что вместо Вас ввести некого…

ОЛЬГА. Петр Никитич, я завтра не могу. У меня во второй половине дня съемка.

ПЕТР. Перенесите.

ОЛЬГА. Петр Никитич, как я смогу…

ПЕТР. Вы у кого снимаетесь? У Тарантино?

ОЛЬГА. Вы же в курсе…

ПЕТР. Завтра — репетиция! Кто не понял — пишите заявление.

АНФИСА. Петр Никитич! Один вопрос! Я к юбилею торт буду заказывать… Как думаете, десять килограмм — хватит?

ПЕТР. А какой торт?

АНФИСА. «Графские развалины».

ПЕТР. Ну зачем же? Вы еще всем молодым фору дадите! Закажите лучше «Монастырскую избу». (Наташе.) Наталья Ивановна, можно Вас на минутку? (Выходит вместе с Наташей.)

АНФИСА. Прибежал, раскомандовался… Император!

МАША. О! Закажите «Наполеон»!

АНФИСА. Я ему «Кутузова» закажу… На прощание. (Пауза.) Тьфу! Про костюмершу забыла! Ладно, завтра скажу…

МАША (Ольге). Ты чего визжала, когда Добрыня зашел? Он увидел что-то новое?

ОЛЬГА. Мне повизжать не трудно, а Наташке — спокойнее будет… Добрыня совсем озверел. «Съемку перенесите». Как он это представляет? И на черта мне репетиция? В сотый раз слушать про способ конструктивного действия, про надежду и отчаяние чеховских героинь? Мне за съемочный день платят больше, чем за месяц в театре.

МАША. Не переживай. У тебя на прошлой неделе и съемки были, и спектакли…

ОЛЬГА. Каждый день! Но съемки-то днем.

МАША. Каждый? (Пауза.) Ну как-то сложится…

ОЛЬГА. Скоро я сложусь, как карточный домик…

Пауза.

МАША. У Наташки колечко новое видела?

ОЛЬГА. Не заметила.

МАША. Ну да, она когда в театр приходит — сразу его переворачивает, камушком вниз. Чтобы не пялились и не болтали о Добрыниных доходах.

АНФИСА. Да… Аренду раздает направо и налево. Не театр, а прокатная площадка.

ОЛЬГА. Колечко переворачивает, а вот загар не спрячешь. Сразу видно — солярий. Причем, регулярно.

МАША. И тренажерный зал. Она недавно жаловалась, что хочет пару килограмм сбросить — и не получается.

ОЛЬГА. Могу ей новую диету рассказать: целый месяц ешь всё, что хочешь, но — на нашу зарплату. Минус пять кэгэ гарантирую.

МАША. А помнишь, какая она пришла, в девяностом?

ОЛЬГА. В девяносто втором. Ее тогда сразу в «Доходное место» ввели.

МАША. Во вьетнамских джинсах ходила и в кофточке из люрекса.

ОЛЬГА. Тогда люрекс, теперь — бриллианты. Любит блестящее.

АНФИСА. Девчонки, чего вы на нее набросились? Каждая из вас могла эти камушки заработать. Надо было перед Петрушей активнее задом крутить.

МАША. Чем?

АНФИСА. Доходным местом! (Все трое хохочут.) А вообще, десять лет пользоваться одним туалетом с худруком — еще не значит разбираться в системе Станиславского. (Ольга и Маша смеются.) Я когда сорок лет назад в театр пришла, примой была Матвеева. Народная, вся в орденах. Как поддаст — говорит: «Знаю я этого Станиславского. Юбочку повыше задерешь — и публика кричит: „Браво, Матвеева!“ Вот и вся система».

Отсмеявшись, умолкают. Сидят за столиками, поправляют грим. Анфиса подливает себе из термоса. Маша начинает тихонько напевать:

Миленький ты мой,
Возьми меня с собой,
Там в краю далеком
Буду тебе сестрой.

Дальше тихо напевают все вместе.:

Милая моя,
Взял бы я тебя,
Там в краю далеком
Есть у меня сестра.
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой…

МАША (поежившись, набрасывает на плечи кофту). Похолодало…

ОЛЬГА. Так Пасха скоро.

МАША. Ну и что?

ОЛЬГА. За неделю погода всегда портится. (Встает.) Пойду в костюмерную. (Выходит из гримерки.)

МАША. Вроде не она. А я про нее в первую очередь подумала…

АНФИСА. Из-за той истории? Вы же вроде помирились. Тем более — ничья. Ни тебе, ни ей.

МАША. Не помирились, а смирились. Столько лет прошло. Но — кто ее знает… Бывает, что вырванный зуб долго болит…

АНФИСА. И у тебя?

МАША. У меня пломба. (Неожиданно поет).

Я отдала тебе, Америка-разлучница,
того, кого люблю,
храни его, храни!

АНФИСА. Он что — в Америке?

МАША. То в Америке, то в Европе… Только в Африке не ставил.

На ее столике тренькает мобильный.

МАША. Алло! Да, Витя, могу. Антракт. (Пауза.) Павлик поел? (Пауза.) Уложи его пораньше. (Пауза.) Нет, сама доберусь. Пока. (Кладет трубку на столик. Напевает.) Там, в краю далеком, буду тебе женой…

АНФИСА. Маш, не сходи с ума. Ты что, мало в жизни соленой воды нахлебалась? Витя — деловой, с деньгами. Женился. Зачем тебе Вершинин? Голь перекатная… Хочешь, как Олька, прокладки рекламировать?

МАША. Надоело каждый день бизнеспланы слушать. Скушно.

АНФИСА. Тоже мне — Печорин! Скушно ей! Смотри, уже какой-то паперони объявился…

МАША. Паперони — это колбаса. А папарацци этого я на чистую воду выведу!

Анфиса Михална, можно глоточек?.. Для успокоения…

Анфиса достает фляжку. Маша пьет, возвращает фляжку.

Звенит первый звонок. Входит Наташа.

НАТАША. Только что Ирину видела с кавалером.

МАША. Да?! Ну и как он?

НАТАША (Анфисе). Что Вы про торт говорили? Руины?

АНФИСА. «Графские развалины».

НАТАША. Во-во. Правда, не знаю, были ли в роду графья…

МАША. Старый?

НАТАША. Кажется, Ирка готовится к роли богатой вдовы.

МАША. Доиграется! Разведется с ней Владик.

НАТАША. Чтобы развестись, надо сначала жениться.

АНФИСА. Как? Они не расписались?

НАТАША. Разве что на стенке. А паспорт у нее чистый.

МАША. Значит, гражданский брак…

НАТАША. Скорее, военный.

Входит Ольга.

ОЛЬГА. Костюмерше позвонили — мастер пришел, телевизор чинить. Домой убежала, и ключи не оставила.

МАША. Давай зашивать.

Достает нитку с иголкой. Ольга поворачивается к ней спиной, и Маша зашивает «змейку».

ОЛЬГА. Наташа, у меня завтра съемки — никак не вырваться…

НАТАША. Оля, театр — не жизнь, две роли сразу не сыграешь. И потом завтра Петр Никитич такую новость объявит!

ВСЕ (хором). Ну?!

НАТАША. Нельзя. Я обещала. Ни-ко-му!

ОЛЬГА. Наташ, пожалуйста. Миленькая… Я умру до завтра!

НАТАША. И на съемки не пойдешь?

АНФИСА. Наташка, ну не томи!

НАТАША. По поводу новой постановки…

ОЛЬГА. Угадаю с трех нот. Кто-то из покойников. Шекспир. Или Гоголь Гонорар платить не нужно, а школьников — полный зал.