Садриддин Айни - Рабы

• Название: Рабы
• Автор: Садриддин Айни
• Издательство: «Художественная литература»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1975

В романе «Рабы» С. Айни широко и на конкретном материале раскрывает жизнь народов Средней Азии до революции и после нее.

Безрадостна и темна жизнь угнетенного, а жизнь рабов и женщин — ужасна. Недаром Некадам, герой романа, сравнивает свою жизнь с положением птицы, попавшей к змее.

Но всему приходит конец. Приходит конец и безраздельному господству баев и мулл, народ с оружием в руках борется за равноправную, счастливую жизнь. Бывшие рабы берут власть в свои руки и начинают строить новое общество.

Вступительная статья М. Турсун-заде

Примечания М. Шукурова

Иллюстрации художника К. Туренко

---

— Да я о беде и думаю, — откликнулся Нор-Мурад.

— Раздевайся! — торопил Самад, сбрасывая халат и влезая в воду. — Иди сюда! Мы с тобой здесь ляжем поперек потока. А ребята пусть кладут глину тут вот, в воду повыше нас. Мы сдержим глину, чтобы ее не сносило, пока не окрепнет.

Они легли, укрепляя перед собой комья глины. Постепенно глинистая плотина преградила течение.

Во второй промоине они хотели поступить так же.

Но поток здесь был слишком быстр и силен. Сколько они ни бросали земли и глины, все уносилось течением. Комья расползались в воде, исчезали, как соль в кипятке.

От напряжения дрожали руки, плечи ныли, а вода текла, и казалось, промоина расширялась, а вода прибывала.

— Да мы ж делаем не то, что надо! — выскочил из воды Самад. — Нам скорей надо убрать доски на плотине.

— Растерялись, потому и не сообразили, — ответил продрогший Нор-Мурад, надевая халат на мокрое тело.

Все поспешили к плотине.

— Э, тезгузарцы воду украли! Два преступления сразу — крали воду и затопили наш урожай.

Затворы на плотине оказались на месте и заслоны подняты, но между заслонами и желобом кто-то вбил колья, прислонил к ним толстую кошму, и вся вода Джилвана, свернув в русло Тезгузара и не вмещаясь в нем, перелилась через край и хлынула на крестьянские поля.

— Ну, теперь у меня добрая добыча. Высушим ее и ночами будем подстилать, когда придется ночевать в поле, — сказал один из юношей, берясь за кошму.

Кошму вытянули.

Вода хлынула в свое русло, а в Тезгузаре сразу уровень ее опустился.

Крестьяне вернулись к неподатливой промоине и, не торопясь, плотно засыпали ее, утаптывая ногами и мотыгами.

Когда они пришли к своим остывшим, промокшим одеялам, большинство из крестьян уже ждали их.

— Ну как? — нетерпеливо крикнул им Самад. — Весь хлопок спасли?

— Часть, — ответила Мухаббат. — А много хлопка вода разбросала по полю, в темноте не видно, утром разберемся.

Молча снова легли на берегу Тезгузара. Ни говорить, ни спать никому не хотелось. Ждали, чтобы скорее наступил рассвет. Издалека донесся конский топот.

— Кто-то едет.

— Какой-нибудь тезгузарец. Едет ругаться, что мы воду распрудили! — решил Самад.

— Пускай подъедет! Я ему тут прочту молитву. Ишь ведь, мало того, что мы за день устали, из-за них и ночь не пришлось глаз сомкнуть!

Всадник подъехал.

Он остановился, всматриваясь в лежащих людей. Спешился, привязал лошадь и крикнул:

— Доброй ночи, товарищи, как дела идут? Нор-Мурад сразу остыл. Это был Сафар-Гулам. Мухаббат, услышав его голос, прибежала к нему:

— Что случилось? Чего это ты ночью приехал? Беда какая-нибудь?

— Никакой беды. По тебе соскучился.

— Ты правду говори. У меня сердце что-то ноет.

— Причина есть. Но не печальная, а радостная.

— А у нас тезгузарцы воду украли и затопили нам все поля. Многое из урожая погибло. Сейчас не видно, ждем, пока рассветет! — подошел Нор-Мурад, еще не расслышав слова Сафар-Гулама о радости.

— Какая ж радость, отец? — спросила Мухаббат.

— Радость? — удивленно переспросил Нор-Мурад.

— А такая радость — приехала комиссия. Будут проводить земельную реформу.

Все поднялись и окружили Сафар-Гулама.

— Как же это?

— Какая комиссия? Где она?

— А кому дадут землю Бобо-Мурада?

— Вот интересно: у торговца рисом Хатама тоже отрежут землю?

— Ну кому ж мне сперва отвечать? — засмеялся Сафар-Гулам. Бобо-Сабир тоже подошел:

— А я хочу знать: два танаба земли позади моего дома вернутся ко мне? Их отнял у меня Бобо-Мурад. Дал взятку казию, написал подложную купчую и оттяпал. Отдайте мне, старику, ее назад, чтоб пахать мне около своего дома. Куда уж мне на старости лет ходить в этакую даль, сюда. А? Можно это? Сделайте такую милость. Что уж мне тут скитаться по берегам Джилвана!

— Ладно! Будет по-вашему, отец, — ответил Сафар-Гулам.

— А почему вы приехали сюда без комиссии? — спросила Мухаббат.

— Они приехали вечером. Мы провели совещание. Для работы с комиссией выбрали несколько человек. От женщин — тебя, Мухаббат. Завтра начнут работать. Чтоб завтра пораньше начать, я сейчас и приехал за тобой. Собирайся.

Пока она одевалась, один из молодых крестьян спросил:

— Бобо-Сабиру вы обещали отрезать землю у Бобо-Мурада. А мы как? По-прежнему будем копаться здесь, за тридевять земель от дому? А, дядя Сафар?

— Когда начнем работу, тогда увидим. Проверим списки, возьмем землю у купцов, у ростовщиков, у богачей, у которых земли больше, чем они сами могут обработать. Проверим всех безземельных, всех малоземельных. Соберем общее собрание. Тогда и решим.

— Вы мне не ответили, дядя Сафар. Конечно, бедняки в обиде не останутся. Но при разделе отобранных земель первыми получат те, кто будет ее обрабатывать сам?

— А что ж нам с тезгузарцами делать? — спросил Нор-Мурад.

— А что тезгузарцы?

— Ай-яй, ты, вижу, ничего не понял из того, что я тебе говорил: сегодня ночью они запрудили реку кошмой и забрали к себе всю воду. А из-за этого вода вышла из берегов, затопила у нас собранный хлопок, все снопы, все растащила в разные стороны, перемочила, и еще неизвестно, уцелело ли что-нибудь.

— Нужно составить акт и передать дело в суд.

— Когда Бобо-Мурад изругал нас, мы тоже, по совету Сийаркула, акт составили. Тоже передали в суд. А суд ничего не сделал. Тянул, тянул, пока не замял дело.

— Весной в суде еще были чуждые нам люди, они взяли с Бобо-Мурада взятку, а теперь состав суда обновили. Но только тут надо разобраться. Тезгузарцы воду никогда не воровали, да и никакой нужды в воде у них нет. А если б вздумали воровать, сделали бы это с умом.

— А кто ж еще будет поворачивать воду в Тезгузар? — спросил Нор-Мурад.

— Я говорю: тут надо разобраться.

Сафар-Гулам закурил. Немного помолчав, продолжал:

— По-моему, тезгузарцы ли, или кто-нибудь из другого селения, но сделали это классовые враги, сделали сознательно. — Сафар-Гулам снова зажег потухшую папиросу. Вдруг вспомнив, сказал Самаду: — Э, совсем было забыл: возьми-ка мою находку!

— Что ж это ты нашел? — полюбопытствовал Самад.

— По дороге лошадь испугалась чего-то, шарахнулась в сторону, а я решил посмотреть, что там, на дороге. Подъехал, вижу, лежит что-то темное. Присмотрелся, — сапог. Я его поднял. Думаю — кто-нибудь из наших крестьян нес хворост, положил сверху сапоги да обронил. Это по твоему прежнему ремеслу подходящая находка. Пускай она у тебя полежит, — может, кто-нибудь искать начнет, тогда отдашь.

Самад взял сапог в руки и по привычке оглядел его, насколько позволял месяц.

— Бедняга! Он в этих сапогах в воду попал, в сапоги натекла вода, промочил ноги, положил сапоги на хворост, чтобы, пока до дому дойдет, их ветерком пообдуло. Домой приходит, а одного сапога нет.