Джим Томпсон - Убийство

• Название: Убийство
• Автор: Джим Томпсон
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00761-6

---

Я приступил к завтраку, уже не сомневаясь, что у Лили есть ко мне разговор. Я догадывался, о чем пойдет речь, и мысленно готовился. Но она никак не решалась приступить, поэтому я решил слегка подтолкнуть ее:

— Я заметил, что у нас заканчивается перец. Напомни, чтобы я купил, когда буду в городе.

— Перец? — переспросила она. — Почему ты решил, что его мало?

— Просто предположил. А что, его еще достаточно? Сходи проверь на кухне.

Она вздохнула и плотно сжала губы. Сидела и молча смотрела на меня, и только утренние лучи поблескивали в стеклышках ее очков.

— Я заметил, что ты поперчила только одно яйцо, когда готовила мне завтрак.

— Перечница перед тобой. Впрочем, ты не замечаешь такие мелочи.

В ее голосе послышалось раздражение. Я ответил, что не мог не заметить перечницы, но мне кажется, что перец тут ни при чем.

— Я просто полюбопытствовал, почему ты поперчила только одно яйцо, тогда как обычно перчишь оба. Естественно, меня это несколько удивило.

— Могу представить, как ты разволновался. У великого человека и проблемы большие.

— Не то чтобы я действительно разволновался. По крайней мере, я ничего такого не сказал. Если мне не изменяет память, а ты должна признать, что подобные вещи случаются крайне редко, то я употребил слова «полюбопытствовал» и «удивило».

Я кивнул ей и отправил в рот солидную порцию.

— Так, значит, ты полюбопытствовал? И такое любопытство вызвано только тем, что я забыла поперчить яйцо! Хочешь, я скажу, что вызывает мое любопытство? Чем ты собираешься заняться, когда больше не будешь окружным прокурором шестнадцати графств, крупнейших в штате? Потому что после осенних выборов ты, мистер Генри Клей Уильяме, станешь безработным.

Последние слова прозвучали как раз в тот момент, когда я отхлебнул кофе, пытаясь протолкнуть в себя яйцо. И конечно, поперхнулся, закашлялся и покраснел. Яйцо пошло в одну сторону, кофе — в другую, и в результате некоторое время я был уверен, что задохнусь.

— Черт побери! — воскликнул я, вновь обретя дар речи. — Что ты имеешь в виду?

— Генри, Генри, — ответила Лили, — я требую, чтобы ты не употреблял подобных выражений в этом доме!

— Но это глупо! Невероятно! Я всю жизнь был окружным прокурором, то есть с тех самых пор, как...

— Очень хорошо, — сказала она. — Очень хорошо, Генри. Но не забывай, что я тебя предупреждала.

Она встала и начала убирать со стола. Как будто не замечая, что я еще не закончил завтрак, — правда, никакого желания продолжать его у меня тоже не было.

Вздутие у нее под фартуком сегодня особенно бросалось в глаза. Я быстро отвернулся, потому что она как раз взглянула в мою сторону. Меня очень беспокоила эта опухоль. Тяжело, когда она все время перед глазами, а ты не решаешься ни взглянуть на нее, ни поговорить. Может, для большинства людей это не составляло бы никакой проблемы, но в том случае, когда замечаешь каждую мелочь...

Например, я обратил внимание, что ее очки сегодня утром просто сверкали. Очевидно, ей пришлось протирать их от пыли. Человек не в состоянии следить за чистотой собственных очков, а еще пытается играть роль некоего оракула!

Я собрался указать ей на эту несообразность, но она уже удалилась на кухню, нагруженная грязной посудой. Когда же она вернулась в комнату, я передумал — решил, что это было бы неразумно. Это могло только усугубить проблему. Я всегда отличался большой дипломатичностью, и это качество меня еще ни разу не подводило. Если только...

Безработный!.. Провалюсь на выборах!..

Она снова сидела за столом и смотрела на меня, покачивая головой, как бы в ответ на мои мысли.

— Да, Генри. Да. А будь у тебя в голове хоть капля мозгов, мне не пришлось бы говорить тебе об этом.

— Слушай, Лили, — начал я. — Я...

— Ни капли мозгов, Генри. Если бы по крайней мере ты умел слушать не только себя! Пусть даже это сбило бы спесь с самого большого эгоиста в шестнадцати самых больших графствах. Ты просто дурак, Генри. Ты...

— Я — как ты сказала? Ну что ж, по крайней мере, я умею следить за чистотой своих очков.

Ее очки сверкнули, и на миг я увидел за стеклами закрытые глаза. Потом она снова их открыла; ноздри затрепетали, раздуваясь, и я понял, что взрыв неизбежен.

— Слушай меня, Генри. Я хочу высказаться не ради себя. Я не жду от тебя уважения как твоя родная сестра, которая практически посвятила тебе всю свою жизнь. Я заботилась о тебе с тех самых пор, когда ты еще пешком под стол ходил. Я не жду, что ты примешь меры, чтобы пресечь сплетни и клевету, из-за которых мне стыдно показаться на люди. Как всегда, я беспокоюсь только о тебе. Именно поэтому я говорю тебе: ты провалишься на выборах, если не проявишь хоть каплю характера и не покажешь, что ты мужчина, а не слепая, глупая, жирная, эгоистичная медуза!

Она тяжело дышала, грудь ходила ходуном. Я хотел было возразить, но рассудил, что это не имеет смысла. Быть не может, чтобы я провалился на выборах. Я даже не знаю, откуда у меня такая уверенность. А если человек не может объяснить...

— Вот увидишь, все так и будет, Генри. Ты сам знаешь, что я права. Ты сам понимаешь, что у тебя нет никакого соображения. Ты... Заткнись, когда я с тобой разговариваю, Генри!

— Но я не произнес пока ни слова, — возразил я. — Только хотел сказать...

— Ничего умного ты все равно не скажешь. Наверное, ты собирался сказать, что никто в городе не придает значения тому, что болтает Луана Девор, но тут ты ошибаешься. Они, может, и не верят ее словам, но помнят их и обсуждают. И если ты настолько бесхарактерный и глупый, что миришься с этим, то выкинуть тебя с насиженного места — несложная задача. И потом, мне кажется, ты забываешь, что за тебя будут голосовать не только в городе. Тебе предстоит заручиться голосами фермеров, а им неизвестно, что болтовня Луаны насчет тебя... насчет нас, чистое вранье.

— Ну, так они об этом узнают. По крайней мере, все видят, что эта опухоль у тебя уже давно. И, когда в конце концов ничего так и не... я хочу сказать, что все убедятся...

Слова застряли у меня в горле. Я уставился в свою тарелку, но что-то заставило меня поднять на нее глаза.

Она смотрела на меня в упор и молчала. Просто сидела. Смотрела и ждала. Она ждала, ждала, ждала...

Я швырнул салфетку на стол и вскочил.

Подошел к телефону и попросил соединить меня с домом Деворов. В трубке долго шипело и щелкало, потом оператор сообщил, что линия повреждена.

— Повреждена? — переспросил я. — Ну что же, тогда...

Лили выхватила у меня трубку.

— Вы сказали, что линия Деворов не работает? Спасибо.

Она повесила трубку и вернула аппарат на место. Ей, пожалуй, стоило извиниться за то, что она поставила мои слова под сомнение. Но никаких извинений я так и не дождался. Вместо этого она спросила, намерен ли я принять какие-то меры в связи с тем, что линия повреждена.

— Разумеется, пойду и налажу! Ведь я специалист по ремонту телефонов, не так ли?

Она прижала пальцы к вискам:

— Пожалуйста, избавь меня от своих претензий на остроумие.

— Подожду, пока не отремонтируют. Я позвоню ей с работы.

Она покачала головой:

— А если сегодня так и не починят? Будет лучше, если ты заедешь к ней. И поговоришь с ней как юрист. Скажешь, что, если она не прекратит лгать и не признает свою ложь публично, ты предъявишь ей обвинение в клевете.

— Но послушай... Я не могу на это согласиться. Представить, что я врываюсь в дом к больной старухе... Меня просто не поймут. Как бы она себя ни вела, но она — женщина, старая, больная женщина. А я как-никак мужчина.

— Это ты-то? Почему же тогда ты не поступаешь по-мужски?

— Но такой шаг был бы незаконным. Мы ничего не добились бы, кроме неприятностей. Я — официальное лицо и не могу использовать свое служебное положение в личных целях. Да что там! Советовать всегда легче, чем делать самому.

— Хорошо, Генри. — Она отвернулась. — Могу я рассчитывать на твою помощь и попросить, чтобы ты отвез меня...

— Конечно. Всегда рад... Чего ты хочешь?

— Я сама поеду к ней. И гарантирую, что после моего визита никто не услышит от нее ни слова неправды. А если ты откажешься отвезти меня к ней, я пойду пешком.

Она вдруг бурно разрыдалась. Вся ее холодность и невозмутимость растаяли, как снег, и теперь передо мной был совсем другой человек.

Совсем как раньше, в те далекие времена, когда мы с ней были детьми и жили на ферме. Однажды она взяла меня с собой в луга — искать птичьи гнезда. И вот мы нашли гнездо, полное яиц, и она протянула к нему руку, и в эту секунду из травы подняла голову гремучая змея. Боже мой, что тут было! Она отпрянула и ужасно закричала. Испустила дикий, безумный вопль. Похожий больше на боевой клич, чем на крик страха или боли. Меня, шестилетнего малыша, этот крик поверг в неописуемый ужас. Видимо, змею тоже, поскольку она попыталась уползти прочь. Но сестра не дала ей уйти. Голыми руками она схватила змею и разорвала ее надвое! А потом швырнула останки на землю и стала топтать их. И все продолжала кричать этим жутким диким криком. И не переставала до тех пор, пока от змеи не осталось только маслянистое пятно на траве. Я до сих пор помню тот день. И вряд ли когда-нибудь забуду. Если бы только я мог предположить, к чему приведет моя невинная реплика за завтраком...