Шлифовальщик - Очерки гарнизонной гауптвахты

• Название: Очерки гарнизонной гауптвахты
• Автор: Шлифовальщик
• Жанр: Современная проза

Осторожно! В тексте присутствуют крепкие армейские выражения!

Слабонервным не рекомендуется читать данный текст!

---

До овощной базы ехали долго: куда-то за город. Я дремал, стиснутый двумя здоровенными «дедами», и в полусне вспоминал, как наше училище осенью участвовало в уборке овощей в соседнем совхозе. В те далёкие девяностые наступила долгожданная свобода, и поэтому студенты, освобождённые от ига тоталитаризма, перестали ездить на картошку. Зато на военных нагрузка по уборке сельхозпродукции возросла вдвое: в те времена сельское хозяйство ещё не развалилось окончательно.

Осенью мы убирали капусту и морковку. В один прекрасный день мне в голову пришла, как ни странно, замечательная мысль. Я попросил местных взять с собой мешок капусты. Мне охотно пошли на встречу: капусты в тот год было много, и её, как обычно, было негде хранить. Мы с Сашкой Тоболовым загрузили полный мешок и вечером пошли по окрестным домам продавать. Мешок свежей капусты, только что привезённой с поля, мы продали мигом — народ тогда жил не очень богато. Продали мы по цене, раза в два меньшей чем в магазинах.

Поняв, что напали на золотую жилу, мы начали каждый день возить по два-три мешка капусты и продавать её. Пару раз привозили по мешку морковки. Я догадался, что у овощей долен быть товарный вид, поэтому перед началом торговки мы добросовестно чистили овощи от сохлых листьев и комков земли. Косноязычный Сашка отправлял «впаривать» товар меня:

— У тебя хорошо получается, — говорил он. — Ты как профессиональный торгаш умеешь разговаривать. Давай ты ходи по квартирам, а я буду мешки таскать.

Однажды мы здорово нарвались. В одном из домов я, как обычно начал ходить по квартирам, звон в двери и предлагая товар (в те времена ещё не было железных дверей на подъездах и домофонов). В одной квартире мне открыли дверь, и я отпрянул: передо мной стоял одетый в халат начальник одной из училищных кафедр, полковник.

— Что у вас? — спокойно спросил он.

— С… св… свёкла… — пролепетал я.

— Почём?

Я назвал цену, основательно занизив.

— У меня только половина, — сказал начкафедры. — Держи половину, а завтра зайди ко мне на кафедру, я тебе остальное отдам.

Само собой, на кафедру на завтра я не зашёл. Более того, я эту кафедру обходил стороной самыми дальними коридорами, чтобы не попасться на глаза «клиенту».

Постепенно расширив клиентскую базу, мы начали возить на заказ: кто-то из жителей просил нас привезти мешок картошки, кто-то — свёклы.

Постепенно нашему дурному примеру последовали ещё некоторые однокурсники. Мы с Сашкой перестали сами таскать мешки, а занялись исключительно маркетинговой деятельностью: принимали заказы у клиентов, давали адреса постоянных клиентов нашим курсантам, устанавливали твёрдые цены и скидки. Я вёл бухгалтерию, а хороший рукопашник Сашка выполнял полицейские функции, расправляясь с теми, кто пытался торговать минуя наш «овощной концерн».

Но наше коммерческое предприятие скоро рухнуло. Кто-то донёс начальнику курса о нашей предпринимательской деятельности. Кожевников построил курс и начал нас воспитывать:

— Есть у нас некоторые предприимчивые товарищи, — начал он, постепенно повышая голос, — которые торгуют по вечерам сп. жженной капустой. Бегают по квартирам и медоточат «капустки свеженькой не желаете». Торговки базарные! Я корову продала и козу купила; по Москве её вела, по п. зде лупила!

Начальник курса долго грохотал, иронизировал, высмеивал. А в конце пригрозил, что будет беспощадно сажать на губу торгашей. Овощная эпопея завершилась.

На овощебазе мы занимаемся тем, что таскаем мешки с картошкой из одного здания в другое. Нас разбивают на две бригады, я попадаю в бригаду к «духам», ватухан — к дедам. До обеда мы с молодыми солдатами работаем дружно и задорно. Мышцы за время отсидки стосковались по нагрузкам, и я с удовольствием ворочаю мешки.

Старлей, который привёз нас на базу, ближе к обеду выдаёт всем, включая нас с ватуханом, армейские сухпайки. Но они нам не пригождаются: обедом нас кормят селяне. Обед просто роскошен: огромная порция борща, в котором стоит ложка, с домашней сметаной, две большущие котлеты с пюре, сладкий компот. Я предлагаю солдатам обменять сухпайки на сигареты в ближайшей деревне. Нам удаётся провернуть коммерческую сделку в местном сельпо. Армейский сухпаёк в те времена делался по советским стандартам (тушёнка в нём тоже была советская, это не «Великая стена», в ней было почти одно мясо без жижи и сои), поэтому ценился очень высоко. Продавщица, взглянув на состав продуктов пайка, моментально согласилась.

Пока мы с молодыми работали, «деды» с ватуханом дрыхли где-то в тёмном углу склада. После обеда я покидаю молодых и присоединяюсь к бригаде «дедов», молодые выполняют двойную работу. Я не устал и тоже потаскал бы мешки до конца рабочей смены, но статус старослужащего надо поддерживать.

«Деды» любезничают с местными девчонками из сельхозтехникума, которых прислали перебирать картошку: отделять хорошую от гнилой. Заметив нового человека, то есть меня, девчата интересуются, почему у меня на погонах буква «К». Они не знают, что это означает «курсант».

— Ты — капитан? — любопытствует одна из них.

— Нет, кенерал, — не очень остроумно отвечаю я, но неприхотливые в части юмора селянки смеются.

В такой трепотне и безделье заканчивается день, и мы возвращаемся в родную пятнадцатую камеру.

Амнистия

Наступила суббота, пошли четвёртые сутки отсидки. На губе, как и большинстве частей родной армии, ПХД, парково-хозяйственный день. Почему «парково», я не знаю до сих пор. В этот день все отправляются на уборку территории: метут, чистят, моют…

У нас в училище по субботам тоже проводится ПХД, который я называю «похотливый день». На последнем ПХД мы с однокурсником Гришей Панковым удачно увильнули от работы и уселись играть в карты в «бытовке». Заигравшись, мы прозевали появление майора Кожевникова, который нас застукал за таким бестолковым занятием.

— Что, лодыри, работать не хочется?! — загремел он с порога. — Кто работал и трудился, тот давно п. здой накрылся, так что ли?!

Разгневанный майор дал нам с Гришей невыполнимое задание. Рядом с казармой была стройка, и в яму свалился спортивный городок — набор всяких тренажёров, лесенок и прочих спортивных штук, сваренный из толстенных труб. Задача — вытащить это тяжеленное сооружение из ямы. Вдвоём с Гришей мы не могли его даже шевельнуть.

Тогда я решил применить знания физики на практике и поднять городок из ямы рычагами второго рода. Мы выпросили у старшины пару ломов, нашли два деревянных кругляша и попытались выволочь хитрое сооружение из ямы. Классическая механика немного помогла нам — городок выполз из ямы только наполовину. Тогда Гриша, разочаровавшись в законах физики, применил на практике командирские навыки. Когда начальник курса куда-то отлучился, Гриша уговорил однокурсников помочь вытолкать проклятый городок. Силой трёх десятков человек сооружение было вытащено в пять минут.

Мы носимся по территории губы с мётлами и носилками. После обеда должен появиться начгуб, чтобы проверить качество уборки. Получить дополнительные сутки никому не хочется. Работают даже отъявленные бездельники.

— Возьми носилки! — просит меня солдат-первогодок, нагрузив их с «горкой» битым кирпичом.

Я медлю, глазами оценивая вес носилок.

— В падлу что ли? — кричит солдат.

Я не успеваю ответить. Рядом со мной возникает Ванька.

— Ты попутал что-то, родной? — обращается он к солдату. — Тебе кто разрешил на будущих офицеров орать?!

Ванька даёт зарвавшемуся солдату несильного пинка и находит ему напарника для носилок. Я для поддержания «авторитета» тоже даю солдату лёгкий пиночек.

— Давай покажем солдатне, как нужно работать? — неожиданно предлагает Ванька.

Наша курсантская братия начинает работать так, что пыль полетела. Азарт работы захватывает нас. Время до обеда летит незаметно.

После обеда шустрый Ванька, сбегав к писарю, узнаёт две новости. Классика жанра — хорошую и плохую. Хорошая: завтра Первое Мая, и поэтому начгуб скорее всего объявит амнистию. Сладкое слово «амнистия»! Её объявляют на губе перед праздниками или приездом крупного начальства. Не все подлежат амнистии: отпустят тех, у кого за время отсидки не было «залётов». Естественно, подследственные и сидящие в одиночках останутся сидеть. Плохая новость — сегодня в караул заступают ватуханы.

Абдрахманов приезжает на губу после обеда с семьёй. У него, оказывается, есть жена и двое детей. Абдрахманиха и абдрахманята, как выразился Ванька. Семья приехала на губу отдыхать. На заднем дворике солдаты организуют мангал. Писарь лично жарит шашлыки. Пока кушанье готовится, вызывая у нас своими запахами обильное слюнотечение, абдрахманята носятся по гауптвахте. Нас с Лёхой и сержантом-ватушником Абдрахманов заставляет мыть его «Фольксваген» модного тогда цвета «мокрый асфальт».