Арсений Миронов - Двенадцатая дочь

• Название: Двенадцатая дочь
• Автор: Арсений Миронов
• Жанр: Фэнтези

Они были посланы. Посланы навести порядок в Былинном краю. Избавить сказочную Русь от ужасов колдовской междоусобицы. Славик, Алексис, Данила и Степан — четверо гостей из будущего были призваны использовать свой колоссальный интеллект образца XXI века и космическую по былинным меркам энергию во благо Былинной страны.

Увы. Они пьянствуют, танцуют рок-н-ролл и устраивают сафари на русалок. В итоге — судьба Былинной Руси зависит от капризной белобрысой барышни с зелеными глазами и острыми коготками.

---

— Если целовать — то, конечно, можно и в живот, — поспешно ответил я, прикрываясь стулом.

— Покойник перед смертью шутил, — недобро оскалилась Метанка и прыгнула.

Будучи мужчиной тренированным, я успел дернуться и прикрыть ранимое тело мебелью. Лезвие брякнуло о деревяшку, мигнуло колючей молнией и вяло отлетело на пушистый ковер.

— Ой, — сказала Метанка с досадой. — Руку вывихнула. Теперь опухнет.

— Мозги у тебя опухли, однако, — выдохнул я. — Ты, мать, совсем плохая стала. Основной инстинкт прорезался? Вот зарежешь спьяну, и как будем любить друг друга?

— Прости, — злобно сказала она. — Я забыла, что ты мой возлюбленный. Миленок и все такое. Сто килограммов хамства пополам с целлюлитом!

— Я не толстый! Я видный! — быстро возразил ваш покорный слуга, втягивая живот и напрягая действительно впечатляющую грудную мускулатуру под багряным халатом. — Ты погляди, какая стать. Тугие мышцы какие. Разве эдакую красоту можно ножом?

— Топором бы надо. — Метанка сокрушенно кивнула, золотистые спиральки зазвенели-рассыпались, закрывая личико. Со слипшихся желтых кончиков на подол темного платьица робко спрыгнуло несколько капель. Зеленые глаза полыхнули устало. — Ведь ты, гоблин, меня эксплуатируешь. Думаешь, не знаю, зачем позвал? Только-только волшебный поясочек вернул — сразу решил еще крепче привязать? Влюбленным прикидываешься, балбесушка? Хочешь обмануть меня, такую робкую и доверчивую? Не получится.

— Получится! — радостно заверил я. — Потому что настоящая любовь — это убойное ноу-хау. Типа морилки для тараканов. Она даже эгоизм побеждает. Вот ты, к примеру, маниакальная эгоистка. Но не грусти, крошка. Любовь сделает тебя послушнее и добрее!

— Уже чувствую: с каждой минутой становлюсь добрее. — Метанка нахмурилась, озираясь в поисках упавшего кинжала. — Пожалуй, сделаю первое доброе дело в жизни. Избавлю мир от нахальной сволочи.

— Я не в этом смысле, киска…

— В этом, котик, в этом. Значит, лучше в живот?

— А можно… типа того… в уста сахарные? — поинтересовался я, боязливо подкрадываясь на шаг.

Понадобилось минут десять, чтобы Метанка окончательно отказалась от навязчивой концепции протыкания моего «целлюлитного брюха» вот этим «очень изящным ножичком». За десять минут я успел узнать много важного. Во-первых, что я хам. Точнее, отталкивающий хам и подлец. Во-вторых, что я, оказывается, целоваться не умею и пусть даже не пытаюсь. В-третьих, удалось выяснить, что в доме посадника Катомы смертельная тоска и что она сбежит оттудова обязательно, несмотря на дикое количество довольно вкусного меда, рано или поздно сбежит, потому что ни капельки не верит, что Катома действительно ее отец, и уже ничто на свете не сможет ее удержать, и она вырвется на свободу, как птица из золотой клетки, но сделает это не сразу, а денька через два, потому что сейчас вообще нет никаких сил, и голова кружится, и хочется просто упасть в теплую ванну и лежать, лежать…

— Патрон! — истошно заорали снаружи, с улицы. — Неведомы люди! На двор ломятся! Ярые, злые, оружные!

Орали характерным голосом моего приятеля Гнедана. Я испугался. Внизу на лестнице загрохотало, запыхтело… Бац! Выбитая желтым сапожищем дверь распахнулась и влетел энергично матерящийся Гнедан:

— Катома нагрянул! Боярин Катома!

— Катома? — тихо спросил я, чувствуя, как мерзнут колени. — Сам? Один?

— Хрен те! Человек двадесять!!! — вопил Гнедан, прыгая по комнате. — С копьями! Лютые!

На дворе визжали избиваемые собаки. Мои собаки.

— Бородищи — во! — надрывался Рыжий, дергая руками. — Зубами скрипят! Сюда лезут, сюда!

— Так, — неуверенно сказал я. — Ничего страшного.

— Ха-ха. — Метанка мигнула глазками, сладко потянулась на скамейке, как сытая пантерка. — Л-любопытно поглядеть… М-мальчики, сейчас вас будут мочить, не так ли?

— Ситуация под контролем, — промямлил я. — Гнедан, ступай и… задержи их на лестнице.

— Поди-поди, Гнедушка, — хихикнула юная ведьма. — Приляг, дружочек, пузиком на амбразурку.

Гнедан покосился и почесал ржавую макушку.

— Ровно на три минуты, Гнед! — умоляюще крикнул я. — Любой ценой. Вейся ужом, но чтобы парни замешкались, понял?!

— Слушаюсь, патрон! — рявкнул самоотверженно забагровелый Гнедан и ринулся к дверям — огненный и бесстрашный, как пылающая рождественская елка. — Я задержу их, патрон!

— Три м-минуты тебя не спасут, балбесушка ты гнойный, — мяукнула Метанка, сладострастно жмурясь в мою сторону. — Снимай штанишки. Сейчас тебя будут порицать. Заслуженно и жестоко.

В подтверждение этих подлых слов с улицы донесся звон чего-то разбитого и громовой голос зычно прогудел:

— Мстиславка! А ну отвор-ряй!! Живо!!!

Загремело железом по железу. Ага, понятно. Катомины бородачи плющат моих секьюритей на входе. Я поежился. Спокойно, все идет по плану: боярин обнаружил пропажу дочки и, разумеется, сразу вспомнил обо мне.

Срочно сховать Метанку! Я решительно повернулся к этой веснушчатой кобре, изгибавшейся на резной лавочке в приступах плотоядного хохота. Со стальной ласковостию в голосе произнес:

— Рыбка моя! А знаешь что? А вот у меня есть смежная комнатка… до чего уютная! Ступай-ка туда, а мы с папулечкой твоим, с боярином Катомочкой, по-мужски покалякаем…

— Ой, — улыбнулась хищница, вздергивая бровки. — Отчего задрожали мощные коленки нашего героя? Неужто герой испугался, что папа Катома застукает нас вдвоем? Не бойся, возлюбленный. Иди сюда, тварь подленькая, будем публично целоваться.

Неуместный юмор, правда? Я подскочил и зашептал в розовое ушко, нежно скрипя зубами:

— Крошка моя… Ступай, пожалуйста, вот в ту заднюю комнатку, кхм, быстро. Иначе все испортишь, звездулечка ты моя, кхм, ясная! Да оторви тело от дивана, блин, в натуре!

— M-м, как интересно, — томно зашептала выдра, растекаясь по лавке пуще прежнего. — Обязательно испорчу твой подлючий план. Ха-ха, именно так. Ой, как суперско я придумала. Пускай тебя на колышек посадят.

Хищно оскалив белые зубки, она сузила глаза, и вдруг…

— Папочка! Иди скорей сюда-а! Он меня насилуе-ет!!!

— Прекрати! Что ты орешь, ду…!!!

— Что?! Как ты посмел меня назва…???

— Душенька моя, зачем шуметь??? Нам с папой Катомой надо побеседовать наедине! Срочно!

— Хи-хи, щас. В гробике наблюдаю вас всех, в белых сандалиях.

Рев и грохот в сенях. Небось, вешалку повалили — с моими парадными кольчугами. Истошно визжат сенные девки. Мои девки.

— Ты… ты ничего не понимаешь! Катома сейчас ворвется! Если он узнает, что мы — давние знакомые… Это конец!

— Тебя четвертуют? Будет зрелищно.

— Дура! Катома догадается, что я вовсе не спасал тебя от киднепперов! И сразу — хрясь! Уроют меня. Понимаешь?!

— Земля тебе пухом, милый.

Бух-бух-бух! Чужие сапоги по моей лестнице. Очень тяжелые сапоги. Много, много людей. Они все ближе! И голос резкий, как визг электродрели:

— Пр-р-ропустить! Дор-рогу посаднику, щукины дети! Мстиславка, выходи!

Сначала, безусловно, четвертуют, затем вырвут ноздри, обезглавят и сошлют в Сибирь, где холодно. Это факт. А все из-за злобной веснушчатой крыски. Ладно, тля зловредная… Я все-таки затащу тебя в кладовку, щас увидишь. Вот тебе мой последний довод! Держи в обе руки.

— Ты, видимо, не осознала, крошка, — прохладно сказал я, унимая дрожь в теле. И даже улыбнулся искусно, почти обиженно. — Я приготовил твоему папе Катоме сюрприз. Хочу обрадовать старика. Ведь он еще не знает, что мы с тобой…

Дзинь-дзинь, секунда драгоценной тишины — между жутким гроханьем на лестнице, Мах-взмах длинными ресницами. Не моргай, дура, лови гранату:

— …мы с тобой женимся. Завтра в полдень.

Йес. Отсюда слышу, как зазвенело у бедняжки в голове. Теперь — выждать четыре секунды. И контрольный выстрел в сердце:

— Или ты против?

…Надо отдать девушке должное. Она держалась молодцом. Открыла рот, нагнула голову, закатила глазки, два раза зажмурилась. Потом все-таки нашла в себе силы захлопнуть маленькую розовую пасть. И снова подняла лицо. Два помокревших глаза уставились на меня, блестя аки пара бирюзовых пуговиц:

— Это… лучшая шутка сезона? Мы… женимся?

— А ты не догадалась? — Мой голос не дрогнул. — Я вызвал Катому, чтобы… договориться о деталях, составить меню и список приглашенных. Однако… важно не спугнуть фишку. Представь: заходит папа Катома и видит: во как! Его беглянка-дочь в неприлично короткой и довольно мокрой ночной рубашке томно валяется на лавке в кабинете взрослого мужчины. Поздним вечером. Хе-хе. Старик подумает дурное. Будто мы с тобой занимались… этим…

— М-да?

— Ну как его… забыл слово…

— Петтингом?

— Угу. В тяжелой форме. Причем до брака. По здешним законам петтинг до брака — это ах. Старик мне все уши оторвет. Поэтому извини, что я к тебе обращаюсь. Здесь имеется уютная смежная комнатка…

Бух-перебух сапоги за дверью! Уже по коридору!