РОБЕРТ ХОЛДСТОК - Lavondyss_Rus

• Название: Lavondyss_Rus
• Автор: РОБЕРТ ХОЛДСТОК
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

ЛАВОНДИСС

Путешествие в Неведомый Край

РОБЕРТА ХОЛДСТОКА

обладателя «Всемирной премии фэнтези» за роман «Лес Мифаго».

 Первое издание оригинала: 1988.

 ISBN 0-575-04374-1

— Замечательно задумано и написано... Некоторые книги трудно отложить в сторону. Я обнаружил, что от Леса Мифаго трудно освободиться.

Нью-Йорк Таймс

— Тот редкий случай, когда продолжение превосходит и проясняет оригинал… Роберт Холдсток — Роллс-Ройс фэнтези.

Люциус Шепард

— В нем бьется свежая энергия воображения, поднимающая его далеко за пределы царства реальности.

Торонто Сан

— Потрясающее вторжение в мир легенд и мифов, с которым трудно сравниться... Богатый и запоминающийся роман... Настоящее удовольствие для читателя.

Другие Королевства.

— Есть место, находящееся между историей и сном, на окраинах мира яви, странный примитивный мир. Роберт Холдсток хорошо его знает. Лавондисс — карта этого загадочного мира.

Пол Парк, автор «Сахарного Дождя»

Содержание

Благодарности

Часть Первая: Старое Запретное Место

Белая Маска

Земляные Валы

Каприз Сломанного Парня.

Пустой Путь: Земля Призрака Птицы

Тень Леса

Лес Кости

Зоны Призраков

Часть Вторая: В Неизвестности

Домик Мертвых

Внезапный Полет Птиц

Все, Что не Приснилось во Сне

Первый Лес

Дух Дерева

Кода

Аннотация

Лавондисс, сердце Леса Мифаго, источник всех мифов. Таллис Китон, младшая сестра исчезнувшего в лесу Гарри Китона, путешествует по этому странному лесу. Она одержима мыслью найти брата и изучает пути в потусторонний мир, окружающий первый лес и его тайны. Благодаря десяти маскам, магии и ключам, оставленным ей дедом, Таллис попадает в Лавондисс, и оказывается в мире, совсем не похожем на то, что она себе представляла...

БЛАГОДАРНОСТИ

Спасибо Джорджу, Дороти, Дугласу, Мерси и Рите, прекрасным рассказчикам историй.

Вы все недалеко.

О отважнейшая душа моя,

Последуешь ли ты за мной в неведомый край,

Где нет ни тропки бегущей, ни земли под ногами?

Уолт Уитмен

«О отважнейшая душа моя»

Перевод В. Левика.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СТАРОЕ ЗАПРЕТНОЕ МЕСТО

Огонь горит в Земле Призрака Птицы.

Мои кости тлеют. Я должен идти туда.

Песня шамана. 10000 лет до нашей эры.

ГАБЕРЛУНГИ

БЕЛАЯ МАСКА

Блестящая луна, низко повисшая над Барроу-Хилл, освещала затянутые снегом поля; казалось, что зимняя земля светится под ее слабым сиянием. Безжизненное, ничем не примечательное место, но и на нем отчетливо выделялась тень темных дубов, ограждавших поля. Далеко от этой тени, рядом с лугом, называвшимся Пни, опять задвигалась призрачная фигура, шедшая по незаметной тропинке через маленький холмик; потом она повернула налево, под защиту деревьев.

Там она остановилась, едва видимая старику, глядевшему на нее из фермы Трактли; она тоже видела его. Темный плащ; лицо закрывал капюшон. Постояв, фигура опять направилась к дому фермера, оставив за собой темный лес. Она сильно горбилась, возможно из-за рождественского мороза. За ней, на свежем снегу, оставалась глубокая борозда.

Стоя у ворот и ожидая мгновения, которое, он знал, скоро придет, Оуэн Китон услышал, как его внучка заплакала. Он повернулся к темному фасаду дома и прислушался. Сдавленное рыдание; возможно, что-то приснилось. Потом ребенок успокоился.

Китон пересек сад, вошел в теплый дом и стряхнул снег с сапог. Перейдя в гостиную, он ворошил поленья в камине металлической кочергой до тех пор, пока пламя опять не заревело, потом подошел к окну и поглядел на дорогу, ведущую в Теневой Холм, ближайшую к ферме деревню. Издалека доносились слабые звуки рождественских гимнов. Посмотрев на часы, висевшие над камином, он сообразил, что Рождество началось десять минут назад.

Он взглянул на открытую книгу с легендами и народными сказками, лежащую на столе. Замечательная печать, толстая прекрасная бумага, изысканные цветные иллюстрации... Он очень любил ее и поэтому подарил внучке. Образы рыцарей и героев всегда вливали в него энергию, а валлийские имена и названия мест заставляли с тоской вспомнить о потерянных местах и забытых голосах из юности, проведенной в горах Уэльса. Эпические рассказы всегда наполняли его голову звуком битв и военными криками, а также шуршанием деревьев и пением птиц на полянах призрачных лесов.

Но сейчас к книге кое-что добавилось: на полях он написал письмо. Письмо внучке.

Он перевернул страницу к началу письма, к главе, в которой рассказывалось о короле Артуре, и быстро прочитал собственные слова:

Моя дорогая Таллис!

Я уже старый человек, и вот пишу тебе холодным декабрьским вечером. Хотел бы я знать, полюбишь ли ты снег так же сильно, как я? Мне очень жаль, что он может лишить тебя свободы. Снег хранит старые воспоминания. Но ты найдешь правильную дорогу; я знаю, куда ты пойдешь отсюда...

Огонь стал угасать, и Китон задрожал, несмотря на тяжелое пальто, которое он так и не снял. Он поглядел на стену, за которой лежал покрытый снегом сад, ведший в поля и к закутанной в плащ с капюшоном фигуре, приближавшейся к нему. Внезапно ему захотелось закончить письмо, написать последние слова. Его охватила паника, сердце и желудок сжало, рука задрожала, но он все-таки взял ручку. Часы застучали громче, но он подавил желание поглядеть на них; он и без того знал, что осталось так мало времени, всего несколько минут...

Он должен закончить письмо как можно скорее. Наклонившись над листом, он начал заполнять словами узкие поля:

Таллис, мы носим в себе живых призраков, они толпятся на краю зрения. Они мудры, по-своему; мы тоже знали их мудрость, но забыли. Но лес — это мы, а мы — лес! Ты еще поймешь это. Ты узнаешь имена. Ты вдохнешь запах древней зимы, значительно более жестокой, чем этот рождественский снег. Вот тогда ты пойдешь по старой важной дороге. Когда-то я прошел по ней несколько шагов, но они бросили меня...

Он писал, перевертывая страницы, заполнял поля, приписывал свои слова к словам сказок, создавая связь, которая в будущем будет для нее что-то означать.

Закончив, он промокнул чернила носовым платком, потом закрыл книгу, завернул ее в плотную коричневую бумагу и обвязал ленточкой.

На бумаге он написал просто: Для Таллис. На твой пятый день рождения. От дедушки Оуэна.

Потом опять застегнул пальто и вышел наружу, в холод зимнего вечера. Какое-то время он постоял снаружи, чувствуя себя испуганным и растерянным. Фигура в капюшоне уже пересекла поля и стояла у ворот сада, внимательно разглядывая дом. Китон на мгновение заколебался, потом тяжело зашагал к ней.

Теперь их разделяли только ворота. Тело Китона горело, как в лихорадке, и он дрожал под тяжелым пальто. Капюшон закрывал лицо женщины почти полностью, и он не мог сказать, какая из трех пришла к нему. Она внимательно поглядела на него, вероятно пытаясь прочесть невысказанные мысли. И перевела взгляд на дом. Из-под шерстяного капюшона сверкнула белая маска.

— Это ты... — прошептал Китон.

Еще две фигуры в капюшонах спустились со склона Барроу-Хилл. Как если бы поняв, что он заметил их, они остановились и исчезли, слившись с белой землей.

— Я начинаю понимать, — сказал он, почти горько. — Я начал понимать. Ты пришла не за мной...

Ребенок опять заплакал. Белая Маска взглянула на лестничное окно, но плач почти мгновенно прекратился. Китон не отрываясь смотрел на женщину-призрака; слезы жгли глаза, и он ничего не мог с ними поделать.

Она поглядела на него, и ему показалось, что через тонкие щели, бывшие ее глазами, он видит намек на лицо.

— Послушай, — тихо сказал он. — Я хочу тебя попросить. Видишь ли, они потеряли сына. Его подбили над Бельгией. Они потеряли его и много лет плачут по нему. Если ты заберешь дочь... если ты заберешь ее сейчас... — Белая маска смотрела на него молча, не шевелясь. — Дай им несколько лет. Пожалуйста? Если ты не хочешь меня, дай им пожить несколько лет с ребенком...

Белая маска подняла палец к вымазанному мелом деревянному рту. И Китон увидел, насколько стар палец, насколько свободно висит кожа на нем и насколько мала рука.