С. Алесько - Поймать ветер

• Название: Поймать ветер
• Автор: С. Алесько
• Жанр: Эротика

Не претендующий на оригинальность любовный роман в фэнтезийных декорациях.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Жанр «Эротика» проставлен для первичного отсеивания пуритански настроенных читателей. Эротоманы, любители детальных описаний известного процесса и поклонники однополой любви будут разочарованы. Перед вами любовный роман (мужчины, примите к сведению!) с элементами приключений и фэнтези. Как говорят в подобных случаях англоязычные люди, в тексте содержатся многочисленные scenes of sexual nature and sexual references (как у меня водится, исключительно гетеросексуального плана). Присутствует юмор в стиле «Молчите, поручик!» В общем, думаю, тем, кому понравились мои «Крестный сын», «Чаша» и «Змеиное озеро», эта вещица тоже должна прийтись по вкусу.

Написано от первого лица мужеского полу вовсе не от зазнайства. Я прекрасно понимаю, что не настолько хорошо знаю мужскую психологию. Но история зазвучала в голове и начала писаться именно так, и сколько я потом не пыталась перепрыгнуть на третье лицо, у меня ничего не получалось. Просто не писалось дальше, и все. Так что не судите строго, это всего лишь шутка, которая, надеюсь, поднимет вам настроение также, как и мне в процессе написания.

---

— Надеюсь, в замке если и узнали о побеге, не кинулись прямиком к выходу из знакомого всем и каждому потайного хода, — пробурчал я.

— А откуда ты знаешь о нем? И почему тебя держали в темнице? — не удержалась Малинка.

— Потом. Пока спасибо, что не бросила.

— Ну… Ты тоже меня не бросил…

— Угу. Как бы я получил от твоего родича награду, если б сбежал один? — на самом деле о золоте вспомнил только сейчас, а вовсе не тогда, когда вернулся в караулку, заслышав малинкин писк. Но разве такой тертый мужик, как я, признается в слабости? Да еще перед женщиной, которая заставила ревновать впервые в жизни? Которая спасла меня, а я ее уберечь не смог?

— А, да, вознаграждение… — пробормотала Малинка каким-то совсем тусклым голосом. — Я и забыла… Но ты его, конечно же, получишь, не беспокойся.

Я промычал что-то нечленораздельное в знак согласия. Уж о золоте-то я сейчас меньше всего беспокоюсь.

Скоро моя рука, выламывая очередной прут, провалилась в пустоту. Еще немного, мы продрались сквозь растительный заслон, и поняли, что оказались в небольшой пещере. Я подошел к выходу. Снаружи стоял день, и простиралась лесная чаща, покой которой не нарушало присутствие других людей, кроме нас. Позвал Малинку, забрал у нее котомку и двинулся вперед. Девчонка пристроилась чуть позади, но шла бодро. Хорошо: нам нужно побыстрей убраться подальше от пещеры. А еще лучше оказаться за пределами Мглистых земель.

Вряд ли здешний лорд кинется ловить беглеца в чужих владениях. Может, он вообще не поверит, что какой-то бродяга — его родич. А на месте Ильма я бы вовсе не стал говорить хозяину о сбежавшем пленнике, но кто их, слуг белокостного, разберет. Кстати, если я и правда из этого замка родом, получается, и сам не серой кости. Или не совсем серой, как Малинка.

Мы шли без остановок, пока не начало смеркаться. Разговоров не вели. В самом начале девчонка спросила, знаю ли я, куда идти.

— В Светану, — ответил я. — Бывал в Южном приграничье и наверняка смогу выйти к какому-нибудь селению, хоть к тем же Холмищам.

— Ты находишь дорогу так, как говорил Корень?

— Да.

Больше она не донимала меня расспросами.

Зато вечером, когда стемнело, и мы остановились на ночлег у какой-то речушки, Малинка дала волю любопытству. Я вкратце рассказал ей все, не утаил ни слов, раздавшихся в голове при виде вывески «Красного петуха», ни подслушанного разговора управляющего с неизвестным колдуном. Слишком уж это было странно, и мне невмоготу было держать все в себе. Может, девчонка читала в своих книжках что-то о Туманных лордах и сможет объяснить случившееся.

— Получается, ты вовсе не безродный…

Как же, объяснила! Глянула в самую суть! Безродный-не безродный, дело десятое. Мне бы вспомнить то, что так успешно забыл, да узнать побольше про айровы способности.

— Давай-ка спать, — проворчал, укладываясь на загодя собраную охапку елового лапника. Задавать вопросы о том, как Малинка пробралась в замок, и выслушивать ее ответы не хотелось. Здесь все более чем понятно.

Девчонка устроилась рядом и привычно уткнулась мне в шею, заскользила губами по щетине на подбородке. Я дернул плечом, давая понять, что не желаю близости.

— В Граде-у-моря мне не было дела до того, что ты трое суток провел с красоткой, — девчонка резко села.

Ну вот, начинается… Я устал до звона в голове, поужинал жалкой краюхой засохшего хлеба, завтра предстояло целый день идти по лесу без дороги, а она собирается поговорить о верности. Точнее, о неверности.

— И что? — постарался, чтобы голос звучал как можно более безразлично, и садиться рядом не стал, остался лежать.

— Ты злишься, что я ублажила караульного.

— Служивый мертв, обижаться на него глупо, тем паче, я сам отправил его к Хозяину Подземья, — я все-таки сел и взглянул Малинке в лицо, освещенное пламенем костра. Она, к моей досаде, не смутилась, не опустила глаза. При всей ее искусности в обращении с мужиками преодолевать размолвки девчонка явно не умеет. Ну что ж, поучим. — А скажи-ка мне, Линочка, со сколькими ты переспала, чтобы добраться до караульного?

— Я ни с кем не спала, — процедила ледяным тоном, чуть ли не с ненавистью, глядя мне прямо в глаза, сочные губы презрительно кривились.

Три болота, Перец, ну зачем ты ее злишь? Ведь сейчас не удержишься, а ей только того и надо. И я бы плюнул на желание наказать девочку (за что? За спасение твоей жизни?), если б не ее холодная наглая ложь. Ведь на какое-то мгновение даже поверил, а потом в голове зазвучал знакомый голос, хваливший Репья за вывеску: «Женщинам лучше не задавать лишних вопросов. Иные ответят тебе правду, большинство солжет, но ты легко это распознаешь и огорчишься вдвойне.» Треклятая айрова кровь! Я глядел в непроницаемые для любого человека глаза Малинки и видел убитого мной солдата и еще двух, не доставивших ей удовольствия, бывших чем-то вроде ключа, открывающего нужную дверь, доски, перекинутой через канаву… Не знаю, что рассмотрела девочка на моем лице, но вдруг резко отвернулась, натянула на голову свой плащ и молча легла ко мне спиной. Я не нашел ничего лучше, как поступить также.

Утром проснулся и обнаружил, что Малинки рядом нет. Костер погас, стоял густой туман, уже в двух шагах ничего не было видно. Я поднялся на ноги, бормоча проклятия, с трудом распрямляя затекшее тело, разгибая конечности. Плащ и одежда отсырели, меня слегка трясло. Куда же запропастилась девчонка? Орать на весь лес не хочется, да в таком тумане и крик заглохнет… Ох, и болван же ты, Перец! Уж тебе-то найти желаемое не составит труда.

Встал, закинул на плечо котомку и пошел, куда ноги несли. Через несколько шагов услышал плеск, потом в тумане проступили камыши на берегу речки. А еще Малинка, полностью раздетая, стоящая по колено в воде. Девчонка едва ли не остервенело терла грудь и бедра пучком какой-то травы, то и дело обмакивая его в реку. Хорошо, если на мочалку пошел хвощ, а не осока… Я колебался пару мгновений, потом не выдержал.

— Линочка, кончай дурить! Ты всю себя изрежешь!

— Тебе что за дело? — обернулась, сжимая в руке траву.

— И простудишься к тому же. Лето кончилось, вода холодная.

— Я должна вымыться! Ты заставил меня почувствовать себя грязной.

Ох, три болота и одна лужа! Я еще и виноват. Плюнув про себя, принялся разводить костер. Надо хоть как-то согреть девчонку после купания.

Отсыревший за ночь от тумана хворост никак не желал разгораться, а я мысленно поносил свою мглистую родину последними словами. Почему мой папаша-айр не нашел себе пару где-нибудь на юге? Забрался зачем-то в эту унылую сырую дыру и обрюхатил не кого-нибудь, а белокостную, снабдив меня замечательными любящими родственниками. М-да, Перец, может, тебя на родовитых северяночек потянуло из-за дурной наследственности?

Обдумать печальную мысль я не успел, потому как услышал странное клацанье. Поднял голову от костерка, так и не порадовавшего ни единым лепестком пламени, и увидел… свою смерть. Эта неудачная шутка мелькнула в голове, когда я взглянул на присевшую рядом с дымящей кучкой хвороста Малинку. Она была не просто бледная, а какая-то аж синеватая и как будто похудевшая, хотя расстались мы день-два назад. Ребра на боках прорисовывались излишне отчетливо, раньше я такого не замечал. Трясло ее изрядно, а насторожившее меня клацанье издавали зубы.

Я позабыл о костре, взял плащ и накинул на дурочку. Это ж надо себя до такого довести! Еще неизвестно, что там у нее с кожей, может, вся изрезана осокой. Девчонку все равно трясло, пришлось сесть рядом, обнять, прижать к себе и начать растирать сквозь ткань.

— Я же предупреждал — замерзнешь, — не удержался от упрека.

Малинка тут же дернулась прочь из моих рук и попыталась огрызнуться, но челюсти у нее так стучали, что я ничего не разобрал.

— Успокойся, наконец, — одной рукой прижал ее к себе покрепче, другой продолжал разгонять кровь. — Я знаю, что ты сильная, не надо лишний раз напоминать. Нам, мужикам, это не нравится. Мы любим помогать слабеньким глупышкам, а не быть обязанными жизнью твердокаменным мудрым воительницам.

Девочка всхлипнула и прижалась ко мне. Костер, оставшись без внимания, уже и дымить перестал, солнце никак не могло пробиться сквозь туманный покров Мглистых земель, и мне не оставалось ничего другого, как стащить с себя одежду и согреть Малинку единственным возможным (и, надо сказать, весьма действенным) способом.

Это мне удалось. А когда не удавалось? Я же все-таки айр, пусть и наполовину. Или на четверть. Но мою сладенькую согрел бы, и будучи чистокровным человеком.

— Перчик, мне жаль, что так получилось…

— А как получилось? Я в здравом уме, жив, да к тому же свободен. Верность — не моя добродетель, значит, не могу требовать ее от тебя. Это я должен сожалеть о своей неблагодарности. И, поверь, сожалею.