Сергей Кузьмин - Скрытый Тибет. История независимости и оккупации

• Название: Скрытый Тибет. История независимости и оккупации
• Автор: Сергей Кузьмин
• Издательство: Изд-во А.Терентьева
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-901941-23-2

Тибет — земля тайн. Они не только в религии и мистике — многое остается скрытым и в его истории. В книге прослеживается история тибетской цивилизации с древнейших времен до наших дней, рассказывается о жизни тибетцев до и после «мирного освобождения» — насильственного включения Тибета в состав КНР. Автор приходит к выводу, что ранее Тибет не был частью других государств. В те времена, когда Китай входил в монгольскую империю Юань или маньчжурскую империю Цин, Тибет сохранял самостоятельность; мнение о том, что Тибет был частью Китая, исходит лишь из древнекитайской идеи глобальной императорской власти. Поэтому включение Тибета в состав КНР не было легитимным, и Тибет является оккупированной страной.

Многие фотографии и сведения, касающиеся последнего периода истории Тибета, публикуются впервые.

---

В деревнях женщин и детей из тех семей, откуда мужчины ушли к партизанам, расстреливали из пулеметов.{865} Женщин нередко насиловали.

Коммунистические пытки и казни были куда изощреннее феодальных. Международная комиссия юристов собрала множество свидетельских показаний на эту тему. Помимо расстрела и повешения, тибетцев обезглавливали, избивали до смерти, отрубали конечности, топили, сжигали, разрезали на куски, закапывали в землю, морили голодом, удушали, вешали (иногда вниз головой), вырезали кишки, привязывали к хвосту лошади и гнали ее, бросали на съедение голодным собакам.{866} Убийства были публичными. За порками и казнями должны были наблюдать члены семьи, а маленьких детей даже заставляли расстреливать родителей.{867} Людей убивали без суда лишь по подозрению, ради денег, из-за социального положения и т.д. Монахов убивали особыми способами. Перед пытками их старались унизить, особенно старых и самых уважаемых. Их запрягали в плуги, скакали на них, как на лошадях, избивали кнутом и т.д. Есть сведения, что к июню 1959 г. в Каме было разрушено 250 монастырей, высокие ламы почти поголовно арестованы или убиты.

Панчен-лама X писал, что, если бы про зверства в Цинхае был сделан фильм, он бы шокировал зрителей.{868} Например, в Голоке перебили много людей, их трупы сбросили с горы в большой ров. Китайские солдаты приказали всем членам их семей и родственникам праздновать истребление «мятежников». Их даже заставляли танцевать на телах убитых. Вслед за тем их всех расстреляли из пулеметов. Там же и зарыли. В Амдо и Каме людей расстреливали группами по 10–20 чел. В результате население заметно сократилось. По словам Панчен-ламы, в деревнях и городах Цинхая раньше было по 3–4 тыс. тибетцев. Из них арестовывали по 800–1000 чел., из которых примерно половина умерла в заключении. Большинство было невиновно. В местах, которые были серьезно затронуты восстанием, остались только женщины, дети и старики, тогда как молодежи, людей среднего возраста и авторитетных лиц осталось немного.{869} Против гол оков НОАК использовала в качестве истребителей-бомбардировщиков 28 советских МиГ-15с, базировавшихся в Чэньду.{870} Такие самолеты НОАК использовала и в других местах Тибета.

Истребитель МиГ-15 китайских ВВС в Лхасе, апрель 2004 г. (Creative Common License/ uploaded on 7 May 2008 by nathanialfreitas) 

Население Голока сократилось со 130 тыс. в 1956 г. до 60 тыс. чел. в 1963 г.{871} А в 1986 г. Панчен-лама нашел в Цинхае лишь небольшую горстку людей, причастных к восстанию. Позже некоторые бывшие каратели служили в Тибетском военном округе и военном округе Чэньду. Они признавались Панчен-ламе, что не должны были делать то, что делали.{872}

Но в те годы кое-кто был не прочь полностью истребить восставший народ. Один из тибетцев, сотрудничавших с маоистами, а затем ушедших в эмиграцию, рассказывал, что китайский полковник объяснял ему: «Нам надо искоренить их всех, даже женщин и детей… Если раздавишь гнид, не будет вшей».{873} Другой тибетец, бежавший из китайской тюрьмы и знавший китайский язык, слышал там, что китайские солдаты часто клялись полностью истребить кампа: если хоть двое останутся в живых, они будут устраивать саботаж и большие разрушения.{874}

Директор сельского рабочего отдела парткома КПК провинции Цинхай Лю Цэси, сам того не заметив, признал, что народ Амдо не хотел классовой борьбы, а ее разжигали коммунисты: «В этой жестокой классовой борьбе, после проведения кампании пропаганды и воспитания, после противопоставления старого и нового общества у многих трудящихся пастухов быстро возбудилось классовое сознание. После того, как они осознали реакционную сущность эксплуататорского феодального класса, все они чрезвычайно удивились. Они поднялись, обвиняя класс эксплуататоров в его гнусных преступлениях. Они добровольно повязали контрреволюционных и плохих элементов и передали их правительству, попросив наказать»{875}.

Неудивительно, что репрессии вызывали эффект, обратный ожидавшемуся. «Низы» в большинстве проявили солидарность с «верхами», поскольку это были самые уважаемые люди в тибетском обществе.{876}

В противоречии с марксистской догмой, действия коммунистов по расколу народа вызывали не классовую борьбу, а консолидацию «угнетателей» и «угнетенных». Зато дистанция между компартией и народом увеличивалась. Это до сих пор не понимают те, кто повторяет маоистскую пропаганду: «Тибетские помещики и ламы были возмущены тем, что пришедшие китайцы были коммунистами. Они опасались, что с течением времени коммунисты начнут навязывать высоко привилегированной тибетской теократии свои эгалитарные и коллективистские решения. В 1956–57 годах вооруженные тибетские банды напали на конвои НОАК»{877}.

Бывало, в Пекине критиковали методы работы китайских кадров в тибетских областях. Указывали на неравномерность в земельной реформе, взимании налогов и содержании земель и скота монастырей, неадекватность религиозной политики, случаи великоханьского шовинизма, недостаточную образованность тибетских кадров.{878} Некоторых чиновников наказывали. Но народ не хотел реформы. Поэтому главным средством ее проведения оставались репрессии.

Такой подход не противоречил идеям Мао Цзэдуна. «Необходимо прежде всего разобраться в том, что такое «народ» и что такое «враги». На нынешнем этапе, в период строительства социализма, к народу относятся все классы, прослойки и общественные группы, которые одобряют дело социалистического строительства, поддерживают его и принимают в нем участие; врагами народа являются все те общественные силы и группы, которые сопротивляются социалистической революции, враждебно относятся к строительству социализма и подрывают его. <…> Искоренение контрреволюционеров есть борьба, обусловленная противоречиями между нами и нашими врагами».{879} Итак, все, кто не хочет социализма, — это не народ. Народ — это только те, кто идет за Мао. Значит, восстание против маоистов не может быть народным. Это дело «врагов народа», а их надо искоренять.

Возникли планы по форсированию демократической реформы и в Центральном Тибете. 1 июля 1956 г. Тибетский рабочий комитет КПК во главе с Чжаном Цзиньу и Чжаном Гохуа предложил ЦК КПК начать там реформы зимой 1956 — весной 1957 г., сначала в нескольких местах, а потом распространить на весь район.{880} Предложили организовать силы общественной полиции безопасности численностью 4–6 тыс. чел., увеличить народную полицию и экономическую полицию до 2400 чел., увеличить число кадров из тибетцев до 40–60 тыс. чел., 20–30 тыс. тибетцев принять в КПК и 30–50 тыс. — в комсомол, прислать в Тибет еще 6 тыс. ханьских кадров.

Восстание поставило Далай-ламу и тибетское правительство в трудное положение. Они сочувствовали повстанцам, но вынуждены были советовать им сложить оружие и вернуться, поскольку силы китайцев были превосходящими. Повстанцы же, готовясь к дальнейшей борьбе, пользовались помощью земляков, находившихся в Лхасе. Китайские руководители вынуждены были считаться с реалиями. Они предпочли не форсировать события в Центральном Тибете.

20 сентября 1956 г. Чжан Гохуа произнес речь на VIII съезде КПК, где сообщил об итогах пятилетнего китайского правления в будущем ТАР. Генерал отмечал, что в Тибете «феодально-крепостнический» строй, трудящиеся живут тяжело, экономика отсталая. По его словам, для успеха реформ нужно, чтобы: «1) трудящиеся требовали проведения преобразований, а представители верхних слоев искренне поддерживали их; 2) был разработан метод проведения преобразований, основанный на научном обследовании социально-экономического положения Тибета и согласованный с представителями всех слоев населения; 3) было в наличии определенное количество национальных кадров».{881} Генерал полагал, что на это потребуется долгое время. Он подчеркивал необходимость привлечения к этой работе верхов тибетского общества, свободы вероисповедания и защиты религии.

Его мнение очень ценно. Оно доказывает, что трудящиеся не требовали преобразований, верхние слои не поддерживали их, метод их проведения не был ни разработан, ни согласован с народом. Народ проявлял такое единство, что даже местных сторонников КПК не хватало.

Для партизан объективной необходимостью была координация действий. Это попытался сделать Гонпо Таши Андругцанг (1905–1964), купец из Литанга. Он проявил себя как смелый и талантливый организатор и военачальник. Впоследствии он сумел уйти в Индию, где скончался от последствий ранений, полученных в бою при Дрегунг Машунг.

В декабре 1956 г. Г.Т. Андругцанг отправил партизанам в Юго-восточный Тибет послание следующего содержания: «С некоторого времени вы, люди, ведете восстание против красных китайцев. Сейчас пришло время собрать всю вашу отвагу и проверить ваше бесстрашие. Я знаю, что вы готовы рисковать жизнью и напрячь все усилия, чтобы защитить Тибет. Я также знаю, что громадная задача, которую вы поставили, — это благородное дело и вы не откажетесь от него, несмотря на ужасные зверства, совершаемые врагом. В этот час опасности я призываю всех людей, включая правительственных служащих, которые ценят свою свободу и религию, объединиться в общей борьбе против китайцев. Извещения направляются людям в других частях Тибета и в прилежащих странах, например в Индии, чтобы разъяснить, что тибетцы сейчас не имеют другой альтернативы, кроме как поднять оружие против китайцев»{882}. Разрозненные отряды восставших стали объединяться.