Музафер Дзасохов - Белая малина: Повести

• Название: Белая малина: Повести
• Автор: Музафер Дзасохов
• Издательство: Иристон
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2000

В книгу вошли повести разных лет, объединенные общими героями, композиционно связанные и сюжетно продолжающие друг друга.

Без прошлого нет настоящего — лейтмотив этих произведений. Они подкупают непосредственностью, стремлением автора бережно подойти к человеку, показать истоки подлинной нравственности.

Родина и родители — однокоренные слова, два могучих крыла, благодаря которым человек постигает вершины счастья. Герои представленных произведений — это люди с богатым духовным миром.

---

— Перец в этом году у нас уродился плохо, — жалуется мне Бади, — так я у соседей чуточку одолжила.

— Зачем тебе столько перца, ведь у нас уже есть цахдон[31] из вьющейся фасоли?

— Что у нас есть? Каких-нибудь три банки, а зима, как говорит Надыго, прожорлива, у нее брюхо во-о какое!..

От запаха перца в доме не продохнуть. На полу в одной куче листья и стручки зеленого перца, в другой — красного.

— Что ты собираешься делать с красным перцем?

— На нитку его нанижу и буду сушить.

— А с зеленым?

— Ты задаешь такие вопросы, будто впервые в жизни в село попал. Или никогда не видел, как варят цахдон?

Бади так ловко перебирает перец, что глаза едва поспевают за ее пальцами. После того как мы с Дунетхан перебрались в город, все домашние хлопоты легли на плечи бедняжки Бади. При старшей сестре она чувствовала себя вольготно, как принцесса, еще бы, не надо ни обед готовить, ни корову доить, да и стиркой в основном Дунетхан занималась. Теперь все эти дела выполняет Бади, больше некому.

— Давай я тебе помогу, ты только покажи, что и как делать.

— Что тут показывать? Листья и зеленый перец откладывай в одну сторону, красный перец — в другую. Только руками к лицу не прикасайся, особенно глаза береги, не то обожжешься хуже, чем крапивой.

Теперь работа пошла намного быстрее. Из зеленого перца и листьев вырастает огромная куча. Красного перца тоже хватает, из него вполне можно приготовить несколько подвесок. Выбирать уже почти нечего, и я предлагаю Бади:

— Давай я начну делать подвески!..

— Постой, сейчас принесу иголку и нитку.

Бади вскочила, вымыла руки, причесалась, сложила на затылке волосы калачиком и закрепила их расческой. Потом вытащила ящичек из стола, достала клубок ниток, свернула нитку несколько раз и подала ее мне вместе с иглой:

— На, а я пока еще приготовлю ниток.

Солнце подбиралось к зениту, когда Бади управилась, наконец, с перцем.

— Теперь его осталось сварить, и все!

— В этой комнате ты еще не топила?

— Рано еще. Сейчас я в маленькой кухне затоплю.

— А мне что делать?

— Заканчивай свою подвеску.

— Здесь совсем немного осталось…

— Ты не забыл, где висели наши подвески с перцем?

— На гвоздях, в коридоре слева…

— Верно, вот когда закончишь, туда их и повесь.

Я был уверен, что получится не меньше пяти подвесок, а вышло только три. Только три?!.. Зато вон какие они длиннющие! На все село перца хватит. Дзыцца добавляла его в самые разные блюда. Но особенно он запомнился мне с фасолевым супом. Дзыцца готовила суп из подсоленного свиного мяса и фасоли, бросала туда один или два стручка перца, получался не суп, а одно объедение! Уже вареный перец она вытаскивала из супа и клала на блюдечко отдельно. Острота его по-настоящему проявлялась только после того, как стручок надрезался. Каждый по своему вкусу мог добавлять себе перца в суп.

В доме у нас часто гостил дядя Алмахшит. У него к перцу был свой подход. Бывало, выберет самый крупный стручок, отрежет головку и заливает стручок аракой. Потом насаживает перец на палочку и держит над огнем. Дождавшись, когда жидкость в стручке закипит, он добавлял ее потом в графин с аракой. Он заверял, что если выпить такой араки хотя бы стопку, то никакая простуда к человеку не пристанет.

— Пока ты будешь мыть листья, я разведу огонь в печи, — говорю я Бади.

— Где дрова, ты знаешь?

— В сарае?

— Нет, в дальнем помещении.

«Дальнее помещение» — это наша недостроенная комната. Когда мне недавно приснился тот мерзкий сон, дом наш стали разрушать как раз с этой комнаты. Чтобы завершить стройку, досок и бревен у нас, пожалуй, хватит, но не думаю, что мы еще возьмемся за эту комнату, во всяком случае, будет это не скоро. А впрочем, как знать? Жизнь непредсказуема, тем она и хороша.

Я огляделся вокруг. Сколько здесь знакомых и близких моему сердцу предметов! В продолговатое деревянное корыто, что стоит у стены, мы обычно наливали горячую барду, чтобы она отстоялась и остыла. Большую плетеную корзину, которую кто-то положил на подоконник, Дзыцца использовала для пива. Дырки в корзине затыкались соломой. Сваришь пиво, нальешь его сюда, а потом процеживаешь. Сверху шелуха оставалась, а пиво вниз уходило. Когда корзина обветшала и уже не годилась для процеживания, Дзыцца постелила сюда солому, положила равдуан[32], и куры стали охотно нестись здесь.

Раскинув руки, я осторожно прошел по бревну к корзине. Я едва не свалился, но вовремя ухватился за стену. Заглянув в корзину, в которой когда-то неслись куры, я не поверил своим глазам: здесь бок о бок лежали пять яичек, судя по всему, свежие. Недолго думая, я схватил четыре яичка и поспешил к Бади.

— Оказывается, наши куры все еще несутся в старой плетеной корзине!

— А почему бы им там не нестись? — удивилась Бади.

— Эти яички я взял оттуда.

— Куры их только сегодня снесли. Вчера там было только подставное яйцо…

— А знаешь, тебе можно позавидовать, — улыбнулся я.

— Чему, интересно?

— Каждый день можешь яичницу уплетать.

— Вот еще! Я на нее уже смотреть не могу. А вот по пирогам я по-настоящему соскучилась. Приехала бы поскорее Дунетхан, она бы напекла мне уалибахов.

Умение печь пироги — большое искусство, не каждая хозяйка им владеет. Не все тут зависит, как думают многие, от качества муки и сыра, даже из высокосортной пшеничной муки и жирного сыра можно приготовить скверные пироги. Все идет от мастерства и особого хлебосольства той, что стоит за корытом. Нет этого — и вкусных пирогов не жди. К Дунетхан, видимо, по наследству перешло хлебосольство Дзыцца, поэтому приготовленная ею пища имеет особый неповторимый вкус. Вот почему Бади ждет не дождется приезда сестры.

Мне пришлось опять идти в дальнее помещение. Бади приспособилась здесь рубить дрова. В сарае ей, видно, тесно и неудобно, к тому же в зимнюю стужу или в дождливый осенний день ей не хочется пробираться в него по двору по грязи и лужам. А здесь хоть не так холодно, есть крыша над головой. Сюда можно прибежать даже в безрукавке и мягких домашних тапочках.

Быстро нарубив дров, я принес их в маленькую кухню-подсобку. Здесь меня ждала старая Надыго. И до этого она питала к нашей семье нежную привязанность, а после того, как я согласился быть шафером на свадьбе у ее Акбе, и вовсе не знает, как нас благодарить. Едва приехав в село, я первым делом справился у Бади об Акбе и Халле, его жене. Узнав, что они в городе, я решил повременить с визитом к Надыго, и теперь мне наверняка не избежать упрёков.

— Как же это ты, Казбек, свою названую сестру не проведал?

Ну, что я говорил! Не хочет мне Надыго прощать моей забывчивости.

— Так ведь наши молодожены в городе! — я попытался оправдаться.

— Кто это тебе сказал? — вопрос адресован мне, но при этом Надыго поглядывает на Бади. Не дождавшись от той объяснений, старушка продолжает: — Хорошую ты причину нашел, ничего не скажешь! А дом, по-твоему, молодожены тоже с собой прихватили? Нет, дело тут в другом — просто старый человек никому не нужен.

Я как можно мягче прикасаюсь к плечу обиженной старухи и со всей искренностью говорю:

— Не ругай меня больше, Надыго. Поверь, как раз сейчас я собирался к вам… Думаю, справлюсь о здоровье, расспрошу тебя о своей сестре…

— Что тут спрашивать?!

Этот вопрос, откровенно говоря, меня озадачил. Может, невестка чем-то не угодила старушке? Впрочем, Надыго иногда трудно понять. Не всегда разберешь, когда она шутит, а когда говорит серьезно.

— Скажи мне, пожалуйста, она у тебя веник из рук отобрала или, наоборот, еще и метлу к нему добавила?

Надыго присела у двери на стул. Мне это показалось добрым знаком. Сейчас старушка успокоится и сама начнет обо всем рассказывать.

Наш разговор Бади нисколько не смущает. Она наполняла перцем трехлитровые банки и одну за другой откладывала их в сторону.

— Больше приминай перец, больше, — советует ей Надыго, — а то в банках пустота остается. Девочки твоего возраста еще в догонялки играют, а ты о соленьях беспокоишься. Нет, неравномерно делится счастье между людьми, у одних его вдоволь, у других — кот наплакал. Ну, ничего, все у вас будет хорошо, попомните мои слова. Главное — это уметь с людьми жить, а в селе о вас только доброе говорят!

Надыго повернулась в мою сторону:

— А тебе я вот что хочу сказать: если еще раз забудешь о нас, я метлой и веником пройдусь по твоей спине, чтоб век помнил старую Надыго!

— Договорились! — Я поднимаю кверху руки. — А теперь расскажи: как новая невестка? Украсила она собой ваш дом или нет?

— Видит Бог, ничего о ней плохого сказать не могу. Вначале вроде бы приметила за ней один недостаток, да и о нем вскоре забыла.

Недостаток, о котором говорит Надыго, — невысокий, по ее мнению, рост невестки. Словно она сама и ее Акбе такие уж великаны! Халла не уступает Акбе в росте, а если женщина одного роста с мужчиной, то она выглядит слишком высокой. Когда Халла впервые переступила порог дома, Надыго тихонько, чтобы ее никто не услышал, шепнула мне на ухо: «Что это ты за невесту-коротышку привёл?»