Музафер Дзасохов - На берегу Уршдона

• Название: На берегу Уршдона
• Автор: Музафер Дзасохов
• Издательство: Иристон
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 2000

Повесть из книги «Белая малина».

---

Лето я больше всего люблю. Трава в полном росте, густая, пахнет мятой, легкий ветерок пробегает по лицу… На нашем участке растет «сонная трава», мы называем ее «такуындела», пожуешь, сняв кожицу, и потянет в сон. Я однажды принес домой. Дзыцца затеяла пироги, но поела этой травы и до утра проспала. Так и перестоялось тесто. С тех пор к «сонной траве» я не притрагиваюсь.

Лежу под ивой и думаю: скоро скажу школе «прощай», вот только экзамены сдать. И разлетимся кто куда. А куда — неизвестно. Лишь один из нашего класса твердо решил, кем стать. Собирается в военно-морское училище. У него старший брат морской офицер. Недавно показывал мне фотографию: старший брат в полном параде стоит на палубе корабля. Я позавидовал. Ничего еще я не решил, если спросят, ответить нечего. Впрочем, что заранее решать! Хотелось бы в институт, да как все сложится, кто знает? Ни с кем об этом не говорю. Чего заранее пищать, как птенец, не люблю я этого. Мяукающая кошка мышь не поймает…

Если все будет хорошо, в этом году Дунетхан пойдет в Джермецыкскую школу. Почему бы и ей дальше не учиться!

Ни одной тройки, только четверки и пятерки. Больше пятерок. После того как ушла Дзыцца, работы по дому у Дунетхан намного прибавилось, но учится все равно хорошо. Лучшая в классе! Стала бы, наверное, и круглой отличницей, будь с нами Дзыцца.

Откуда-то прилетела желтая птичка и, трепеща крыльями, уселась на верхушки ивы. Когда солнце, то кажется, что птица вся из золота. Нечасто ее увидишь в наших местах.

Как-то о ней заспорили Джетагаж и Куцык. Джетагаж говорил, что это щурка, а Куцык — что щурки такими не бывают. Джетагаж стоял на своем, и Куцык разозлился:

«По-твоему, это щурка? А где же у нее бадейка с молоком?»

У нас щурку называют «Просящая молочка».

А как красиво поет эта золотистая птичка! Слушал бы и слушал. А вон уже и полетела. Не сидит долго на одном месте. Вспорхнула и с глаз долой. Не допела своей ласковой песенки — словно пожалела…

Солнце клонится на вечер. Кыжмыда погнала своих телят и овец. Сошла жара, можно и попасти, а телята не думают вставать.

— А ну поднимайтесь! Вставайте, вам говорят! — Я хлопнул нашего теленка по спине, тот сразу вскочил на ноги. За ним и другой. Я погнал их на луг, к Куыройыдону. Там трава сочнее и вода близко. Только надо следить, чтоб не перешли речку и не забрались в колхозную пшеницу. Тогда беды не оберешься!

Вечером, когда стадо вернется с пастбища, и я телят пригоню домой. Своего — во двор. И Канамату помогу, чтоб не бегал за телкой. Мне ничего не стоит, двор Канамата недалеко. Потом принесу травы для коровы. Я каждый вечер даю ей охапку травы, когда приходит из стада. Она и молока теперь больше дает.

Хадижат нас утешала, когда мы продали Фыдуаг:

— Первотельная корова еще не корова. Ее и надо было продать! Хорошо сделали, что вовремя.

Нана эти слова не понравились, она напрямик сказала:

— Бедняк продавал последний клочок земли, а говорил: все равно не рожает, камень да глина! Чего уж тут лукавить, Хадижат, хорошая бы вышла корова. Кабы не наше горе — не продали бы. А теперь и одной довольно-. За надой целое ведро! Куда девать, не знаем. Они вон к молоку не прикасаются, а я если выпью стакан — и то хорошо…

Это первое время так было. А с недавних пор Нана надумала сыру наготовить и не дает Дунетхан покоя. Ворчит, наставляет.

И сегодня — тоже.

— Думаешь, это легко? Некоторым все легко! Шлепнут здесь, шлепнут там и считают — готово! А ни вкуса, ни вида… И ни жиринки из такого сыра не выжмешь. Разломишь — известка известкой! Во рту вяжет и запах такой, что воротит!

— А хороший как сделать? — спрашивает Дунетхан.

Нана давно ждет этого вопроса.

— Чтобы хороший, много чего надо, — говорит она и садится в постели.

Сняла платок, встряхнула и снова накинула на голову. Концы переплела на затылке, затянула потуже и на лбу завязала. Потом устало опустила руки на колени, остро торчавшие под одеялом.

— Много чего надо, — повторила она. — Научу. А пока корову подои.

Подойник у Дунетхан всегда чистый-пречистый, но она еще раз не поленилась сполоснуть и выбежала за дверь.

И вернулась быстро, поставила перед Нана ведро парного, с шапкой шипящей пены молока. Каждое утро и вечер Дунетхан показывает Нана надоенное молоко. Молока много, и Нана довольна и коровой и Дунетхан.

— Жалко, что добра у нас столько пропадает, — сказала она. — Научу тебя делать сыр, слушай да запоминай, ушами не хлопай!

Тут и мне стало любопытно, хотя Нана запрещает слушать женские разговоры, она терпеть не может мужчин, которые суются не в свои дела. «Это вроде Пециты Кыжылбека!» — пренебрежительно говорит она о таких. Кыжылбек, мол, и коров доил, и сам стряпал… Стоит мне за метлу взяться, чем-нибудь помочь Дунетхан, и она тут как тут со своим упреком: «Не твое дело! Или ты Кыжылбек?»

Нана объясняет Дунетхан, как приготовить сыр, а я сижу за столом с книгой и делаю вид, что читаю. Но ничего не идет в голову. Четыре раза прочел одну страницу — и хоть бы слово запомнил! Говорила бы Нана о чем-нибудь другом, я бы не слушал. А как сейчас удержаться! Мне тоже хочется узнать, как делают сыр. По-моему, мужчина должен все уметь.

Сколько раз за десять лет я переступал школьный порог! Если не считать каникул, воскресений и праздников, все равно получается много. А ведь были такие дни, когда по два, по три раза заходил в школу… Сначала я носил тетради и книги в матерчатой сумке, которую мне сшила Дзыцца. Такие сумки были у многих. А потом почему-то стали их стыдиться. Сунем книги под мышку и бегом в школу. Главное, тетради захватить, а учебники можно в классе, у девочек попросить.

Когда стали ходить в Джермецыкк, появилась новая мода. Одному из нашего класса дядя подарил полевую сумку на ремешке, и мы все от зависти посгорали. Вскоре Алмахшит привез мне точно такую. Следом и другие ребята обзавелись. У полевой сумки много достоинств. Первое — не надо в руках нести, накинул ремешок на плечо и идешь, руки свободны. В сумке несколько отделений — для книг, для тетрадей, есть куда ручку положить, даже чернильницу. Возвращаясь из школы, затевали потасовки по дороге — утром, когда спешишь на уроки, не до того. Сбрасывали с плеча набитые книгами полевые сумки и лупили друг друга. Если такой хлопнуть с размаху по голове, то чувствительно.

Первое время плечо сильно натирало: сумка тяжелая. А поносил и привык, даже замечать перестал. Немало я в ней тяжестей перетаскал за эти три года. От нас до Джермецыкка неблизко, и безо всего идешь — устанешь, а мы набивали сумки до отказа.

Теперь все позади. Ничего уж не вернуть… Сегодня не оттягивает плечо тяжелая сумка, но сегодня у меня ноша самая дорогая — вот она, в руке, хрустящий листочек бумаги. Сегодня мы получили то, что зарабатывали десять лет. За каждой оценкой в аттестате зрелости — дни, месяцы, годы труда. У кого какие оценки, но всем радостно: окончена школа. Пока дошли до Уршдона, каждый не раз и не два разворачивал свой аттестат, чтобы взглянуть. Словно оценки могли измениться по дороге…

Аттестат зрелости… Невидимый, он шагал рядом с нами из года в год, из класса в класс. Он ничего не упустил, он взвесил все наши знания и теперь, спустя десять лет, в нем записаны наши оценки.

Он звал нас за собой, вселял в нас надежду. Были среди нас такие, кто спотыкался, терял в себя веру. Но большая часть оказалась людьми волевыми, мы терпеливо наматывали клубок знаний. У одного больше намотано, у другого меньше. Который клубок дальше укатится по жизненному пути, чей выше поднимется? Кого что ждет, кто знает? Пусть катится клубок, ведет по неизведанным дорогам!

Не торопясь, идем берегом Уршдона. С последнего экзамена прошло чуть больше недели, а кажется, было давно-давно. Будто взбирались на высокую гору и вот — на вершине. Можно оглядеться и отдохнуть. Кто уже на новую вершину посматривает, кто по сторонам просто так глазеет, а кто и назад оборачивается: как это он осилил такую кручу?

У самой воды мы сняли ботинки. Недавно разлившийся Уршдон снес мост, оттащил его на окраину Джермецыкка и выбросил в прибрежные заросли — будто теперь мост не так уж и нужен. Нам-то конечно, а людям с утра на базар, придется делать большой крюк.

Нам что, мы холодной воды не боимся. И был бы мост — не пошли бы, что нам идти по мосту! Словно сговорившись, посбрасывали с себя рубашки, брюки и — купаться. Берег песчаный, тень от акаций и место глубокое.

Поплескались и растянулись на песке. Только что липкий, соленый пот заливал лицо, теперь горячий песок приятно жжет тело…

«Как быть дальше?» — эта мысль не дает мне покоя. А мои товарищи, кажется, вовсе не задумываются о будущем. Кто говорит, что ему и школы достаточно, кто — подождет сдавать документы, кто еще ничего не решил. У всех, кроме меня, есть условия дальше учиться, но только один я собираюсь в город. И даже заикнуться боюсь об этом.