Ким Мунзо - Самый обычный день. 86 рассказов

• Название: Самый обычный день. 86 рассказов
• Автор: Ким Мунзо
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-00651-5

Известного каталонского писателя Кима Мунзо (р. 1952) критики единодушно называют одним из лучших европейских мастеров короткого рассказа. В его творческой манере переплетаются реалистический и гротескный стили. Мунзо мастерски использует богатые традиции испанского сюрреализма, создавая особый мир, в котором обыденные предметы обретают фантастические, порой пугающие очертания, а человеческие характеры раскрываются с совершенно неожиданной стороны. Как правило, концовка рассказа непредсказуема, и это держит читателя в напряжении до самой последней строки.

---

— В пятницу никак. Знаешь почему? Каждый раз, когда я перестаю встречаться с кем-нибудь, то стараюсь заполнить свободное время разными курсами.

Когда мы с тобой расстались, я начала учить итальянский. А сейчас стала заниматься немецким.

— Ну послушай, тогда я просто не знаю…

— А завтра? Завтра мне удобно. А то придется ждать неизвестно сколько.

Мы договорились увидеться на следующий день: в этом же самом баре в семь часов вечера. Дома я обнаружил на автоответчике сообщение: Ханна не смогла прийти, потому что за полчаса до свидания почувствовала себя плохо. Она очень об этом сожалела. Девушка позвонила, когда меня уже не было дома: в шесть часов.

На следующий день, в субботу я проснулся поздно. Мне не удалось вспомнить, была ли Хелена очень непунктуальной или только чуть-чуть. На всякий случай я решил выступить в роли не слишком пунктуального человека — такое поведение позволяет скрыть твое нетерпение перед встречей: надо появиться в баре в семь часов и три минуты. Однако, будучи неисправимым непунктуально пунктуальным человеком, в шесть часов вечера я уже бродил неподалеку от назначенного места, глазея на витрины. Потом я купил пакетик каштанов и медленно ел их, стараясь каждый раз отыскать новую урну, чтобы выбросить туда скорлупки. Предельно точно следуя собственному решению, в три минуты восьмого я подошел к назначенному месту, мельком посмотрел на киоск и на киоскера (который ответил мне взглядом исподлобья, словно моя физиономия была ему хорошо знакома) и зашел в бар. Там я устроился за столиком и заказал анисовый ликер. Четверти часа проходили одна за другой, а Хелена не появлялась. В девять часов я вышел из бара и в киоске купил газету. Рядом со мной оказалась Ханна, которая тоже покупала газету, — она удивилась, увидев меня, и долго извинялась, что не смогла прийти накануне. Прижав руку к животу, она как бы указывала на виновника случившегося: у нее страшно разболелся желудок, видимо, проблемы с пищеварением. Но сейчас (к несчастью) ей было некогда, и мы договорились встретиться завтра. На следующий день я прождал ее только до половины девятого: Ханна не явилась. На углу я увидел Хелену, которая очень спешила: на бегу она попросила прощения за то, что не пришла на свидание накануне. Мы договорились о встрече на следующий день (она пообещала мне, что постарается перенести все дела, назначенные на это время). Назавтра она не пришла. Однако на противоположной стороне улицы я столкнулся с Ханной, которая пыталась взять то же самое такси, на которое хотел сесть я (в конце концов мы поехали вместе): она очень-очень извинялась и предложила встретиться на следующий день.

Назавтра, прождав напрасно довольно много времени, пока мне это не надоело, я пошел домой пешком, заглядывая по дороге в выставочные салоны. Стоя перед полотном Магритта, я увидел Хелену, которая попросила у меня прощения.

Я решил, что стал жертвой сговора: они были знакомы и издевались надо мной — каждый вечер подруги покатывались со смеху, рассказывая друг другу, где и как меня встретили и какое у меня было при этом выражение лица. Я играл с ними в эту игру целый месяц, а потом мне надоело. Однажды я сам не явился на встречу с одной из них. Вместо того чтобы зайти в бар, где мы договорились встретиться, я прошмыгнул в другой, на противоположной стороне улицы, и старался оттуда увидеть, не выжидает ли где-нибудь поблизости та, с которой я на сегодня не договаривался о встрече, чтобы пойти за мной, как только я выйду из бара, и чуть позже случайно столкнуться со мной на улице. Я сидел за стойкой, когда ко мне подошел парень, внешность которого показалась мне знакомой: он был высокий, рыжий и напоминал игрока в баскетбол.

— Ты, наверное, Хилари, — сказал он.

Я утвердительно кивнул и в свою очередь предположил, что его зовут Херберт и он раньше встречался с Хеленой. Мы разговорились. Он не пришел на свидание с Хеленой однажды, чуть больше месяца тому назад, по той же самой причине, по которой сегодня не явился на него я. Естественно, он был знаком и с Ханной и прошел через те же самые мытарства. Мы вспомнили учебу в университете (для меня факультет вот уже год, как остался в прошлом, а для него все еще был настоящим) и решили поужинать вместе. За ужином нас занимал вопрос: почему эти девицы так с нами поступали? А что, если они действуют по чьему-то указанию? Возможно, мы не были единственными, над кем издевались подобным образом, и весь город был полон таких же несчастных, как мы. Вероятно, речь шла о международном заговоре: женщины всех стран объединились, чтобы устроить грандиозный розыгрыш, который сведет с ума всех мужчин мира, а потом нанести им решающий удар и установить новый матриархат. Мы заказали третью бутылку шампанского. Надо было срочно известить весь мир о нашем открытии, организовать мужской фронт перед лицом этой опасности. Херберт предложил ответный план действий: один из нас должен был познакомиться с бывшей подружкой другого и назначить ей свидание, но не прийти — вместо него явится второй. Колесо завертится: все мужчины во всех странах мира договорятся встретиться со всеми женщинами, и ни те ни другие на свидания не придут.

Мы распрощались далеко за полночь и договорились увидеться на следующий день, чтобы уточнить детали нашей стратегии: в таком-то месте, в такой-то час. Естественно, назавтра, протрезвев, я не пошел на встречу.

Кинотеатр

На улице шел дождь.

Здание кинотеатра было ветхим, краска на стенах, бывшая в незапамятные времена кремовой, облупилась. Фасад украшало множество выцветших афишек с изображением актеров, которые, наверное, уже умерли десятилетия назад, — лица, покрытые густым слоем грима, звездочки блесток вокруг. Когда я вошел в зал, еще показывали слайды[42]. Очереди в кассу не было, и кассирша сама надорвала мой билет; штат работников здесь явно сократили: это доказывало (впрочем, сомнений на этот счет не возникало), что дела предприятия шли из рук вон плохо.

Хотя партер был практически пуст, меня проводил в зал администратор кинотеатра (нечувствительный к тому, что был смешон своей никчемностью) — он хромал впереди меня, наступая на скорлупки от арахиса, пластиковые пакеты, бумажные носовые платки, обрывки газет и презервативы — этот ковер устилал весь пол зрительного зала. Я мог бы уйти сразу, но не ушел. Администратор плюнул на пол. Я выбрал место рядом со средним проходом, не слишком близко и не слишком далеко от экрана. Показ слайдов закончился, и — всего на один миг — зажегся свет. На боковых стенах вместо обивки свисали отдельные лоскуты малиновой ткани. Снова наступил мрак, и на весь зал зашумел мотор проектора — в жизни мне не доводилось такое слышать. Никто, однако, не стал возмущаться.

Какая-то гетеросексуальная парочка (они гомонили так, словно в зал вошел целый полк солдат), спотыкаясь, прошла по проходу и села как раз сзади меня, скрипя стульями. Как только с экрана раздался львиный рык, они начали болтать. Пока шли титры, разговор на время смолк. Потом парень сказал что-то девушке на ухо, и она начала хихикать, а за ней загоготал и сам шутник, заразившись ее смехом. Я слегка повернул голову в их сторону (в подобных случаях очень важно показать незамедлительно невоспитанным людям, что они тебе мешают, это может заставить их вести себя прилично) и сжал губы в гримасе, которая была призвана выразить мою досаду.

Некоторое время позади царило молчание, нарушаемое только скрипом их стульев (не знаю, возымела ли действие моя выразительная мимика или речь шла о простом совпадении), но очень скоро до моего уха донесся шорох разворачиваемого целлофана. Совершенно очевидно, это была обертка от карамели, и шум (в практически пустом зале) обрел космические размеры: казалось, музыкальное сопровождение картины исчезло и вместо него из динамиков раздавалось «фру-фру» бесконечной целлофановой ленты. Еще не была развернута до конца первая конфета, а голос девушки уже спросил: «Тебе тоже дать?» «Да» юноши слилось с началом новой симфонии: всего они развернули семь карамелек или, может быть, шоколадных конфет. Потом оба затихли.

До этого момента на экране проплывали только иссушенные ветром пейзажи: камера двигалась то вверх, то вниз. Как раз сейчас начиналось действие: чужак заходил в бар, и все местные жители смотрели на него с подозрением. Он просил виски, и официант нехотя наливал ему спиртное. Какой-то бородач с заспанной физиономией ковырял зубочисткой во рту.

Неожиданно девушка сзади меня чихнула. И то, что вначале показалось мне отдельным сиюминутным явлением, превратилось в бесконечный концерт (на протяжении которого раздались четыре щелчка — она пыталась открыть застежку сумочки). Он закончился только тогда, когда девушка высморкалась — дуновение из ее ноздрей было достаточно чувствительно, но меня от него отвлек запах воздушной кукурузы.