Яцек Дукай - Собор (сборник)

• Название: Собор (сборник)
• Автор: Яцек Дукай
• Жанр: Научная Фантастика

Яцек Дукай — яркий и самобытный польский писатель-фантаст, активно работающий со второй половины 90-х годов прошлого века. Автор нескольких успешных романов и сборников рассказов, лауреат нескольких премий.

Родился в июле 1974 года в Тарнове. Изучал философию в Ягеллонском университете. Первой прочитанной фантастической книгой стало для него «Расследование» Станислава Лема, вдохновившее на собственные пробы пера. Дукай успешно дебютировал в 16 лет рассказом «Złota Galera», включенным затем в несколько антологий, в том числе в англоязычную «The Dedalus Book of Polish Fantasy».

Довольно быстро молодой писатель стал известен из-за сложности своих произведений и серьезных тем, поднимаемых в них. Даже короткие рассказы Дукая содержат порой столько идей, сколько иному автору хватило бы на все его книги. В числе наиболее интересующих его вопросов — технологическая сингулярность, нанотехнологии, виртуальная реальность, инопланетная угроза, будущее религии. Обычно жанр, в котором он работает, характеризуют как твердую научную фантастику, но писатель легко привносит в свои работы элементы мистики или фэнтези. Среди его любимых авторов — австралиец Грег Иган. Также книги Дукая должны понравиться тем, кто читает Дэвида Брина.

Рассказы и повести автора разнообразны и изобретательны, посвящены теме виртуальной реальности («Irrehaare»), религиозным вопросам («Ziemia Chrystusa», «In partibus infidelium», «Medjugorje»), политике («Sprawa Rudryka Z.», «Serce Mroku»). Оставаясь оригинальным, Дукай опирается иногда на различные культовые или классические вещи — так например мрачную и пессимистичную киберпанковскую новеллу «Szkoła» сам Дукай описывает как смесь «Бегущего по лезвию бритвы», «Цветов для Элджернона» и «Заводного апельсина». «Serce Mroku» содержит аллюзии на Джозефа Конрада. А «Gotyk» — это вольное продолжение пьесы Юлиуша Словацкого.

Дебют Дукая в крупной книжной форме состоялся в 1997 году, когда под одной обложкой вышло две повести (иногда причисляемых к небольшим романам) — «Ксаврас Выжрын» и «Пока ночь». Первая из них получила хорошие рецензии и даже произвела определенную шумиху. Это альтернативная история/военная НФ, касающаяся серьезных философских аспектов войны, и показывающая тонкую грань между терроризмом и борьбой за свободу. Действие книги происходит в мире, где в Советско-польской войне когда-то победил СССР.

В романе «Perfekcyjna niedoskonałość» астронавт, вернувшийся через восемь столетий на Землю, застает пост-технологический мир и попадает в межгалактические ловушки и интриги. Еще один роман «Czarne oceany» и повесть «Extensa» — посвящены теме непосредственного развития пост-сингулярного общества.

О популярности Яцека Дукая говорит факт, что его последний роман, еще одна лихо закрученная альтернативная история — «Лёд», стал в Польше беспрецедентным издательским успехом 2007 года. Книга была продана тиражом в 7000 экземпляров на протяжении двух недель.

Яцек Дукай также является автором многочисленных рецензий (преимущественно в изданиях «Nowa Fantastyka», «SFinks» и «Tygodnik Powszechny») на книги таких авторов как Питер Бигл, Джин Вулф, Тим Пауэрс, Нил Гейман, Чайна Мьевиль, Нил Стивенсон, Клайв Баркер, Грег Иган, Ким Стенли Робинсон, Кэрол Берг, а также польских авторов — Сапковского, Лема, Колодзейчака, Феликса Креса. Писал он и кинорецензии — для издания «Science Fiction». Среди своих любимых фильмов Дукай называет «Донни Дарко», «Вечное сияние чистого разума», «Гаттаку», «Пи» и «Быть Джоном Малковичем».

Яцек Дукай 12 раз номинировался на премию Януша Зайделя, и 5 раз становился ее лауреатом — в 2000 году за рассказ «Katedra», компьютерная анимация Томека Багинского по которому была номинирована в 2003 году на Оскар, и за романы — в 2001 году за «Czarne oceany», в 2003 за «Inne pieśni», в 2004 за «Perfekcyjna niedoskonałość», и в 2007 за «Lód».

Его произведения переводились на английский, немецкий, чешский, венгерский, русский и другие языки.

В настоящее время писатель работает над несколькими крупными произведениями, романами или длинными повестями, в числе которых новые амбициозные и богатые на фантазию тексты «Fabula», «Rekursja», «Stroiciel luster». В числе отложенных или заброшенных проектов объявлявшихся ранее — книги «Baśń», «Interversum», «Afryka», и возможные продолжения романа «Perfekcyjna niedoskonałość».

(Неофициальное электронное издание).

---

Сказав все это, Кверц снова заснул.

Чтобы избежать косых взглядов окружающих, которые направляли на него те, раздраженные столь непристойно откровенной речью министра, Генерал отступил в темный угол зала и уселся там под изображением грифа на кресле, обитом черной кожей. Трость он положил на колени, руки симметрично устроил на подлокотниках, хотя, ясное дело, ни о какой симметрии тут не могло быть и речи, потому что взгляды глядящих всегда цеплялись за левую ладонь Генерала, за знаменитую Железную Руку, Магическую Ладонь.

Вот уже восемь столетий постоянно совершенствующийся в своих урвитских искусствах — еще до того, как вообще появилось определение урвита, еще до того, как стать генералом, еще до того, как задействовать тайные механизмы собственного долголетия — уже тогда, в самом начале был он знаменит этой своей инкрустированной драгоценными камнями и металлом конечностью. Легенда гласила, что, предаваясь занятиям темными искусствами (а в те времена подобные искусства считались очень, ну очень темными) Жарны вступил в переговоры с Невидимыми, настолько могучими, что не удалось ему с ними совладать, и когда во время очередной с ними встречи случилась ссора, существа эти напали на него. Лишь огромным усилием воли победил он их и чудом выжил; тем не менее, утратив в бою власть над левой рукой, никогда уже не удалось ему ее восстановить. Быстро сориентировавшись в неэффективности всех известных форм лечения, чтобы не оставаться инвалидом до конца жизни (которая должна была оказаться столь долгой), он решился, несмотря ни на что, прибегнуть к магии: для этого он имплантировал в нужных местах руки, ладони, пальцев психокинетические рубины. С тех пор уже не мышцы и нервы двигали и заведовали мертвой конечностью, но все происходило без какого-либо их посредничества, исключительно силой мысли Жарного. Таким вот образом, de facto преобразил он часть собственного тела в магический артефакт. Издевающийся над половинными средствами и редко останавливающийся на полпути, и на сей раз не отступил Жарны с тропы, которая перед ним после такой операции открылась. Были следующие имплантации, следующие магические махинации, которые трансформировали предплечье и кисть руки в могучий и становящийся еще более могучим, сложный и все время усложняющийся многозадачный наполовину органический маго-конструкт. И процесс этот до сих пор еще не закончился; прошли столетия, а процесс продолжался. Выступающая теперь из тени рукава мундира кисть руки Генерала выглядела словно пульсирующее какой-то холодной, неорганической жизнью сплетение стекла, металла, древесины, драгоценных камней и еще более твердых, чем камни, нитей — и, все-таки — живого тела. Согласно легенде, одно движение пальца Генерала сравнивало с землей неприступные крепости; согласно легенде, когда пальцы на этой руке стискивались, он мог останавливать сердца врагов, останавливать движение крови в их телах. Но все это было только легендой сам Генерал все отрицал.

Рука неподвижно лежала на подлокотнике кресла. Генерал молчал. Впрочем, нечего было и говорить; живя столь долго, он мог распознать моменты побед и моменты поражений, он очень точно взвешивал шансы и никогда не путал маловероятного с попросту невозможным. Поэтому сейчас он просто сидел и смотрел. Король нервно курил очередную сигарету. Премьер Бирзинни, стоя возле огромного, круглого стола, занимавшего всю средину комнаты, шепотом переговаривался с двумя своими секретарями, непрерывно постукивая при этом ногтем по лежавшему рядом дистанционному зеркальцу. Саша Кверц храпел. Огонь в камине трещал и гудел. У противоположной стены Некс Плюциньский и его штабные офицеры, на основании рапортов разведчиков, передаваемых посредством подвешенной под потолком батареи зеркал (двенадцать на двенадцать), контролировали военную ситуацию, отображаемую на трехмерной проекции пограничных земель Княжества и Лиги. Один из людей Орвида, ответственный за поддержание и соответствующее преобразование этой иллюзии, дремал на стуле за зеркалами; другой, включающий и отключающий по требованию звук, стоял под бюстом Анастасия Варжхада и зевал. Перешептывания премьера с секретарями, искусственно понижаемые голоса разведчиков, односложные побуркивания штабников, шипение и треск огня в камине, ночные шумы — все это действовало усыпляюще, так что не удивительно, что старик Кверц приснул. Сам Генерал уже четыре дня обходился без сна, но и сейчас не собирался отказываться от магических стимуляторов. Он глянул на часы. Почти три.

В зал вошел Орвид с Брудой, начальником над дальновидами.

Бирзинни жестом приказал своим секретарям замолчать.

— Что случилось?

Орвид замахал рукой.

— Да нет, с Птицей это никак не связано.

— Так что же?

— Генерал хотел знать.

— Ну, раз уж вы побеспокоились лично…

Бруда бледно усмехнулся спрятанному в тени Генералу.

— Мы обнаружили ее, — сообщил он ему.

Король сморщил брови.

— Кого?

— Планету Генерала, подходя, объяснил Орвид. Ваше Величество наверняка помнит. Это было как раз после вступления Вашего Величества на трон. Генерал заупрямился и загнал всех моих людей, чтобы те обыскали космос.

— Ну да, правда… — Варжхад рассеянно начал массировать кончик своего выдающегося носа. — Солнечное Проклятие. Холокост. Вторая Земля. Ну да. Так как, вы и вправду наткнулись на нее?

— Так точно, — кивнул Бруда. — По правде говоря, мы уже засомневались. Генерал представил довольно убедительную аргументацию, статистику и миллиарды звезд, и вообще: просто невозможно, чтобы не было ни одной планеты с параметрами, в достаточной мере приближенными к Земле… Но именно так оно и выглядело. Только теперь…

— Ну, ну, — король, повернувшись к Генералу, скорчил рожу. — Снова, холера, ты был прав, чтоб ты сдох. И что будем теперь с этим открытием делать, а?

— То есть как, что? — вскинулся Орвид. — Ясное дело, нужно полететь туда и взять во владение от имени Вашего Величества, как часть Империи!

— И где, собственно, эта планета находится? — задал вопрос Генерал.

— Вторая планета звезды номер 583 Слепого Охотника. Из нашего полушария не видна. Около двенадцати тысяч шлогов.

— Ну, дорогой Генерал, — оскалил зубы премьер, все вас носит и носит, войны вам хочется, движения — вот вам и оказия. Берите корабль и летите. Это ж какое приключение! Генерал — Открыватель! И как ты ее назовешь? Погоди, давай я выставлю тебе полномочия королевского наместника и губернатора присоединенных земель. — Он тут же схватил зеркальце и пролаял в него соответствующие приказы.

Генерал перенес взгляд на короля.

— Не думаю, чтобы сейчас было подходящее время для подобного рода экскурсий, — сказал он.

Орвид извлек из недр кармана иллюзионную призму, положил на столе и пробормотал освобождающий код. В воздухе развернулось объемное изображение планеты. С помощью нескольких слов Орвид увеличил его и заставил подняться над столом.

— Красавица, не так ли? — Он обошел планету по кругу, присматриваясь к ней с нескрываемым удовлетворением, как будто бы, активизировав призму, сам только что ее сотворил. — Тут не видно, потому что иллюзионисты сняли ее с очень близкой точки, но у нее имеются два спутника: один крупный, трех-четырехкратная масса нашего Шпунта, второй так, мелочевка. Вот этот континент, который как раз пересечен терминатором, проходит потом до второго полюса. А посмотри на эти вот архипелаги, на эти горы.

Даже сам король был околдован, Варжхад поднялся и, с сигаретой во рту, подошел к иллюзии. Генерал тоже приблизился; что там говорить, она привлекла даже Плюциньского. Планета, наполовину бело-голубая и наполовину черная, висела над ними словно вытаращенный из пятого измерения глаз робкого божества. Образ в иллюзии был заморожен, призма помнила только одно это отражение в зрачке — ураганы, застывшие в своем вращении, облака, захваченные в тот момент, когда они растянулись на четверть океана; бури, захваченные прямо посреди пароксизмов; остановившиеся в обороте день и ночь — но и этого хватало.

— Боже мой, Боже мой, — прошептал Варжхад. — Мне и самому хотелось бы полететь.

Бирзинни спрятал усмешку под усами.

Генерал стиснул пальцы правой руки на плече короля.

— Ваше Величество, умоляю Вас…

— Не будет, блядь, никакой войны! — заорал монарх, выплевывая окурок на документы и отскакивая от Жарного. — Ну что тебе не нравится? Что? Я сказал, что ты полетишь — и полетишь!

Генерал сделал глубокий вдох.

— Тогда, Ваше Величество, прошу вас переговорить лично с вами в Тихой Комнате.

— Ты что там еще задумал? — рявкнул Бирзинни. — Что ты имеешь в виду? Думаешь, тебе удастся запугать короля? Разговор в четыре глаза с Железным Генералом, тоже мне…!