Изабел Уолф - Вопрос любви

• Название: Вопрос любви
• Автор: Изабел Уолф
• Издательство: Астрель; ВКТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-41475-6, 978-5-226-04991-0

Три сестры, каждой из которых повезло в жизни…

«Икона стиля» — светская дама Хоуп. Благополучная жена и мать — Фелисити. И интеллектуалка Лора, неожиданно для себя ставшая ведущей популярной телевикторины.

Им завидуют. Ими восхищаются. Но счастливы ли они?

Карьеристка Хоуп практически не замечает, как все больше отдаляется от мужа.

Фелисити, полностью ушедшая в воспитание долгожданного ребенка, в упор не замечает явной измены обделенного вниманием супруга.

А Лора, измученная постоянным вниманием папарацци, с каждым днем все больше запутывается в сложных отношениях с давним любовником Люком Нортом, которым ловко управляет хитрая и коварная «бывшая»…

Каждый день жизнь задает им новые вопросы. Но главный из них по-прежнему — КОГДА ТЫ СТАНЕШЬ СЧАСТЛИВОЙ?

---

— Да. Так, — словно откуда-то издалека донеслись до меня мои собственные слова.

— Так я и знала! — радостно воскликнула она, больше упиваясь правильностью своего анализа, чем сочувствием ко мне. — Я почувствовала это сразу же, как только посмотрела на вас. Я буквально почувствовала… — Она оглядела комнату, потом слегка вздрогнула. — Здесь очень высокая вибрация. Ну ладно, — сказала она. — Продолжим.

— Не стоит, — запротестовала я. Но она все еще держала мою руку. — Правда, Синтия, — попыталась я высвободиться. — Она снова уставилась в пустоту, на сей раз учащенно мигая. Потом прижала свою левую руку к груди.

— Я его вижу.

— Что?

— Я его вижу. Довольно четко. — Теперь я чувствовала и тепло, и холод. — Он стоит посреди поля… поля, усыпанного… — Она сделала глубокий вдох, и ее глаза раскрылись еще больше, словно от удивления. — Цветами. Прекрасными цветами. Они повсюду вокруг него. Какое великолепное зрелище! Но даже среди этих прелестных цветов он кажется печальным и грустным.

— Давайте прекратим. — Я резким рывком выдернула руку. Я все еще чувствовала давление ее пальцев на своем запястье. — Вовсе он не на поле. Это абсурд.

— Нет. Не абсурд. Так и есть. Но это еще не все. Есть еще кое-что. — Мне стало нехорошо. — Не так ли? — Я уставилась на нее.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что есть еще один человек, который пропал из вашей жизни, — их двое. — Я почувствовала, как волоски у меня на теле встают дыбом. Она на мгновение закрыла глаза, затем снова открыла. — Я не вижу этого второго человека, но я чувствую их… присутствие. Я чувствую его. — Я поднялась на ноги. — Вы долго не виделись с ними… вы любили их. Вы не хотели, чтобы все закончилось… Скажите, — дружелюбно начала она, — это что-то значит для вас? — Я пристально посмотрела на нее, осознавая, что по моим рукам поползли мурашки. — Значит?

— Нет, — ответила я. — Не значит. Нет.

— У меня просто мурашки побежали, — рассказывала я Фелисити следующим вечером. Я сидела за кухонным столом на Мурхаус-роуд, а Оливия гулила, устроившись у меня на коленях, пока Флисс мыла салат в сдвоенной мойке. — Она сказала, что видит Ника на цветочном поле. Ну что скажешь?

Фелисити выглянула в окно посмотреть на сад, который совсем недавно начали окутывать сумерки.

— Звучит слишком хорошо. Похоже на рай. — Она заправила выбившуюся прядь своих светлых волос за ухо. — Он не заслужил такой благосклонности судьбы.

— Перестань, Флисс. Не будь такой жестокой. — По радионяне мы слышали, как Хью копошится наверху в спальне. Стоило ему сделать какое-то движение, как линия огоньков начинала сиять и мерцать.

— Нет, Лора, — продолжала Фелисити. — Я не боюсь об этом говорить. Ник совершил слишком гнусный поступок — и даже не удосужился никого предупредить! Я знаю, некоторые могут отнестись с большим сочувствием, но он причинил тебе слишком много горя, чтобы я могла его простить.

— Это не твоя забота — прощать его или нет, — негромко заметила я. — А моя. В любом случае вопрос его прощения в данных обстоятельствах остается теоретическим.

— Да, ведь он в вечном отпуске. — Сестра ехидно хохотнула.

— Какой кошмар, Флисс!

— Извини, — виновато улыбнулась она. — Что еще сказала эта мадам Аркати[24]? — Я вспомнила, что Синтия сказала в самом конце, но не стала посвящать Фелисити. Несмотря на то что она частенько откровенничает со мной о своей жизни, есть то, что она никогда не узнает о моей. — Почему она не могла вступить с Ником в контакт? — продолжала она. — Чтобы узнать у него, зачем он так поступил? Причинил так много горя всем нам?

Я заерзала.

— Она не медиум, а я не хотела ее заставлять. А что касается того, зачем он так поступил… этого мы, наверное, не узнаем никогда. Но пожалуйста, не рассказывай никому о том, что случилось с ним, Флисс. Я очень не хочу, чтобы это просочилось в прессу.

Она положила салат в миску.

— Хорошо.

— Афаклатаоллаллагазззагойягоягоя, — сказала Оливия.

Фелисити обернулась и одарила ее такой широкой улыбкой, что я испугалась, как бы у нее не лопнуло лицо.

— Так говорят на планете, откуда ты прилетела, моя сладкая?

Пока я держала пухленькую Оливию на своих коленях, ее пушистые светлые волосы щекотали мой подбородок. Я хлопала ее по пухленьким ручкам с маленькими подушечками жира, локоткам с ямочками, сжимала ее толстенькие коленочки. Я люблю Оливию, но это горькая любовь.

— Какая же ты… милая, Оливия, — с любовью произнесла я. — Очень-очень. — Я чмокнула ее в темечко.

Она крутанулась, чтобы взглянуть на меня: ее огромные васильковые глаза решительно и ласково, с интересом смотрели на меня. Потом она подняла свою правую ручку с растопыренными пальчиками, похожими на морскую звезду, и коснулась моей щеки.

— Ияклалефафффооохутанагагоягоягоягоягоя.

— И тебе гоягоягоягоя, — сказала Флисс, подходя к нам и смачно целуя ее. Оливия звонко засмеялась, и сестра снова поцеловала ее, а потом вернулась к мойке. — Я стою рядом с ее кроваткой, — тихо призналась она. — Ночью. Когда она спит. Я нагибаюсь к ней, чувствую ее приятное дыхание на своей щеке, будто дует слабенький западный ветер, и не могу поверить, что она моя. Я так люблю ее, — сказала она, нарезая помидор. — Я бы все время только и любовалась на нее, целовала ее маленькое личико. С каждым днем я люблю ее больше и больше. Я… — ее голос дрогнул, — я никогда не думала, что можно так любить.

— Я знаю, — пробормотала я. Фелисити даже на мгновение прекратила резать. — То есть я… догадываюсь.

— И это совсем не то же самое, что любить мужчину. Честно говоря, Лора, отношения с Оливией меня полностью удовлетворяют. Я почти завидую одиноким матерям, — виновато поведала она. — Наверное, это так здорово — только ты и малышка, и больше никого. — При этих словах мы услышали, как наверху бродит Хью, сопя и покашливая, открывая комод и сервант. — Он через минуту придет ужинать. — Она сняла крышку с детской бутылочки и вручила ее мне. — Ты не дашь Оливии молока? Вечером она ест смесь, потому что к вечеру у меня уже болит грудь.

Пока я усаживала Оливию на руку, Флисс открыла холодильник и достала стейки, горшок сметаны и тюбик масла.

— Ты сидишь на диете Аткинса, Флисс? — Она бы ей, безусловно, не помешала. Обычная прибавка веса за время беременности составляет примерно двадцать восемь фунтов[25], но и без того пышнотелая Фелисити умудрилась набрать четыре с половиной стоуна[26].

— Аткинса? Ты шутишь. — Она открыла морозилку и достала пакет картофельных чипсов. — Я слишком люблю мои углеводики. Кроме того, я до сих пор кормлю грудью, поэтому мне нельзя сидеть на диете. Вот какое у меня оправдание.

— Да, но молоко поступает непосредственно из жировых запасов матери, так что если ты сбросишь несколько фунтов, то ничего страшного не случится, Флисс. — В течение многих недель!

— Да знаю, знаю. — Она оттянула и щелкнула эластичным поясом своего старого бандажа для беременных. — Во мне целых два лишних стоуна. — Если не больше! — Но я думала, — тут она нахмурилась, — что если продолжать грудное вскармливание, вес уйдет сам собой.

— Это миф. Поначалу какое-то количество лишнего веса действительно уходит, но потом он стабилизируется и… откладывается.

Фелисити как-то странно на меня посмотрела:

— Откуда ты знаешь?

Я в ответ с удивлением посмотрела на нее:

— Читала.

— В общем, — продолжала она, — я сейчас слишком счастлива, чтобы переживать о весе, а Хью слишком занят продвижением своих изобретений. А когда надо выглядеть стройнее, я надеваю свои обтягивающие панталоны, чтобы скрыть лишнее сало.

— Не пренебрегай уходом за собой, Флисс. Об этом говорят во всех книгах.

— Сойдет он в конце концов, — беззаботно сказала она. — Да и Хью тоже не миниатюрный. — Мне так не казалось, но я надеялась, что она не совершает ошибку. — Послушай, не прессуй меня, ладно? Мне и без того нелегко — у меня целых две худеньких сестры.

Заметив на барном стуле роскошного вида пакет, я сменила тему:

— А что ты купила?

Она взяла полотенце и вытерла руки.

— Нечто первоклассное. — Она открыла пакет и извлекла оттуда бледно-желтый сверток, в котором лежал малюсенький, невероятно белый кардиган, к которому хотелось прикоснуться. — Разве не прелесть?

Я почувствовала, как мое горло сковала судорога.

— В самом деле. — Оливия вцепилась в него, попытавшись засунуть рукав себе в рот. — Это кашемир, — добавила я, погладив его.

Фелисити скорчила гримасу:

— Ну да. Стоит девять фунтов, а носить его она будет месяца три, но он такой красивый, что я не устояла. И потом, почему у моей девочки не должно быть все самое лучшее?

У Оливии и так было все самое лучшее. Ей покупают одежду от «Ойлили», «Беби-Диор» и «Пти-Бато»[27]. Она спит на льняных простынях. Гуляет в коляске «Бугабу», которая стоит пятьсот фунтов, и в слинге от Билла Эмберга, отделанном овечьей кожей. Ее сияющее личико украшает сумку от Ани Хиндмарч, а отпечаток ее ножки сразу после рождения увековечили в бронзе. На крещение Фелисити готовит ей шелковое крестильное платьице за двести двадцать фунтов.