Сойер Роберт - Золотое руно (сборник)

• Название: Золотое руно (сборник)
• Автор: Сойер Роберт
• Жанр: Научная Фантастика

В данном сборнике представлены романы «Золотое руно», «Триггеры», «Мнемоскан», «Жить дальше», «Пришелец и закон» и 15 рассказов известного канадского писателя-фантаста Роберта Сойера. Перевод Владислава Слободяна.

---

— Что?

— Ну, когда в мире неизлечимое бесплодие — такая редкость, найти приёмных родителей для ребёнка чрезвычайно трудно.

— То есть вы усыновили меня вместо того, чтобы родить собственного ребёнка, потому что это было дешевле?

— Да, но… мы ведь вырастили тебя как своего родного, сынок. Ты всегда был таким хорошим мальчиком.

Аарон поднялся, подошёл к ячейке доставки, поднёс чашку остывшего кофе к губам. Нахмурившись, он поставил её обратно и попросил ЛАРа подогреть её в микроволновке.

— Кто были мои настоящие родители?

— Мужчина и женщина из Торонто.

— Ты их знаешь?

— Я видела женщину один раз, сразу после твоего рождения. Приятная девушка, совсем молоденькая. Я… я забыла её имя.

Ложь, подумал Аарон. У мамы всегда чуть‑чуть вздрагивал голос, когда она говорила неправду.

— Я хочу узнать её имя.

— Не смогу тебе с этим помочь. Его не было в сертификате об усыновлении?

— Нет.

— Прости, сынок. Ты же знаешь, как сейчас с этими вещами. Их держат в секрете.

— Но может быть, она хочет увидеть меня.

— Может быть. Я думаю, есть способ это выяснить.

Аарон вскинулся.

— Да?

— Министерство, которое этим занимается, я забыла название…

— Коммунальных и социальных служб.

— Ага. Они ведут… что‑то вроде регистрационной службы. Я думаю, так это называется.

— Что за служба?

— Ну, если усыновлённый ребёнок и природный родитель в нём зарегистрируются и скажут, что хотят друг с другом встретиться, то министерство организует такую встречу. Возможно, твоя настоящая мать зарегистрировалась в министерстве.

— Здорово. Я попробую. Но что если нет?

— Тогда, боюсь, министерство откажет тебе во встрече. — Она секунду помолчала. — Прости.

— Ну ладно, хотя бы есть с чего начать. — Он посмотрел на мать, в её простые карие глаза. — Но я всё ещё не понимаю, почему ты не сказала мне, что меня усыновили. Пусть не когда я был маленьким, а когда вырос.

Его мать смотрела в окно, на деревья, сбросившие листья в ожидании зимы.

— Прости меня, сынок. Мы думали, что так будет лучше. Мы просто не видели, как это знание могло бы сделать тебя счастливее.

Красота, говорила Маргарет Вульф Хангерфорд[15], всегда в глазах очарованного. Я никогда толком не понимал, что это означает, до сегодняшнего дня. Нет, существуют вещи, которые я считаю красивыми: плавные гладкие поверхности хорошо сконструированной и содержащейся в порядке техники; яркие эстетические качества замысловатого сбалансированного уравнения; даже грубая хаотичность некоторых фрактальных узоров. Но для меня люди всегда были просто людьми, и их вариации индивидуальной физиогномики и физического сложения интересовали меня только в плане облегчения идентификации.

Однако теперь, когда я видел мир глазами Аарона Россмана, я постиг истинный смысл того, что есть красота и что делает одного человека более привлекательным, чем другой.

Взять, к примеру, Беверли Хукс. Когда я увидел её впервые, то отметил её расу (европеоидная, кожа необычно бледная), цвет глаз (густо‑зелёный), цвет волос (у корней — тёмные от природы, но остальное выкрашено в такой чёрный цвет, что практически не отражает света), и несколько других специфических деталей, которые помогут мне опознавать её в будущем.

Когда Аарон Россман впервые увидел её за двадцать два дня до нашего отлёта, он начал каталогизировать её признаки с задней части, поскольку приблизился к ней со спины. Отличный кабуз [16] было его первой мыслью — Аарон, с его интересом к поездам, принадлежал к числу немногих людей на Земле, знавших, что такое кабуз. Я тоже смотрел теперь на её зад его глазами. Выпуклость бёдер, плавная округлость ягодиц, тонкая синтетическая ткань чёрных брюк, туго их обтягивающая, попавшая меж них складка.

— Простите, — сказал Аарон.

Бев смотрела наружу в огромное панорамное окно. Оно выходило на загрузочную площадку орбитального лифта, соединяющего жёлто‑коричневую кенийскую глубинку с висящим над ней «Арго». Трио жирафов прогуливалось мимо его массивного основания.

Она повернулась и улыбнулась. Аарон воспринял это как яркую… нет, лучистую улыбку, хотя я сомневался, что её зубы, пусть белые и крупные, отражали так уж много света.

— Да? — сказала она немного скрипучим голосом. Мне этот голос всегда напоминал звук, издаваемый плохо смазанной машиной, однако Аарон нашёл его очаровательным.

— Здравствуйте, — сказал он. — Э‑э… И‑Шинь Чан сказал, что вы можете мне помочь.

Она улыбнулась снова. Для Аарона её лицо было красивым: высокие скулы, крошечный нос.

— Что у вас на уме?

— Гмм. — Аарон сглотнул, и я внезапно осознал, что ему неловко, потому что он находит её красивой. — Вы ведь Бев Хукс, не так ли?

— Есть такое дело.

— Э‑м‑м… меня зовут Аарон Россман, и…

— Приятно познакомиться, Аарон.

— Взаимно. Я слышал, что вы… э‑э… взломщик.

— Зависит от того, кто спрашивает и что он хочет узнать.

— Я хочу увидеть кое‑какие записи.

— О какого рода хранилище мы говорим?

— Правительственная сеть. В Онтарио… это канадская провинция.

— Я знаю. Я из Иллинойса. У меня есть друзья в Су‑Сент‑Мари[17].

— О.

— Так с какой же целью вы хотите вломиться в правительство Онтарио? К тому времени, как мы вернёмся, срок давности истечёт по практически любому преступлению, какое вы могли совершить. — Она снова улыбнулась своей мегаваттной улыбкой.

— О, нет! Ничего такого. Просто я, в общем, недавно узнал, что меня усыновили. Я хотел бы встретиться со своими природными родителями до того, как мы улетим. Просто поздороваться. — Он сделал паузу. — И попрощаться.

— Записи об усыновлении? — Она посерьёзнела, но даже с серьёзным лицом она нравилась Аарону. — Легко. Подобрать пару паролей, немного расковырять файловую систему, то, сё… Двадцати минут хватит.

— То есть вы можете это сделать?

— Конечно. Что я с этого буду иметь?

— Э‑э… а чего бы вы хотели?

— Угостите меня ужином?

— Я обручён.

— И что? Я тоже замужем. Женщине же всё равно надо есть, разве не так?

Домашний бог осмотрел Аарона через камеру, установленную над мезузой[18] на дверном косяке.

— Да? — сказал он низким глухим голосом, произведённым дешёвым синтезирующим чипом.

— Меня зовут Аарон. Я бы хотел видеть Еву Оппенгейм.

— У миз Оппенгейм не запланировано встреч на сегодняшний вечер.

— Разумеется. Я… я просто оказался в городе всего на один день.

— В её списке друзей и деловых контактов нет никого по имени Аарон.

— Да, я знаю. Пожалуйста, скажите, она дома? Скажите ей… скажите, что я старый друг семьи.

В голосе домашнего бога звучал неуверенно.

— Я скажу ей. Пожалуйста, подождите.

Аарон засунул руки в карманы — в этот раз не столько по привычке, сколько из‑за холодного вечернего бриза. Он ждал и ждал (как странно не знать точную длительность!) пока, наконец, входная дверь не скользнула в сторону. Аарон резко обернулся к ней. В дверном проёме стояла женщина, которой на вид не было и сорока. Аарон смотрел на неё, на её угловатое лицо, странные многоцветные глаза, песочного цвета волосы. Это было словно смотреться в какое‑то меняющее пол зеркало. У него не было сомнений, совершенно никаких, в том, кто эта женщина. Единственным сюрпризом стала её молодость.

Взгляд самой этой женщины был, однако, лишён интереса. Она не видела в лице Аарона того, что он увидел в её лице, полагаю, потому, что она на него не смотрела.

— Да, — сказала она; голосом, глубоким и тёплым, она тоже походила на Аарона. — Я Ева Оппенгейм. Чем могу помочь?

Аарон словно утратил дар речи. Странное ощущение: не знать, что скажешь дальше; когда нужно сказать столько всего, но нет алгоритма расстановки приоритетов. Наконец, он пробормотал:

— Просто хотел вас увидеть. Узнать, как вы выглядите. Поздороваться.

Ева пристально посмотрела на него.

— Кто вы?

— Я Аарон. Аарон Россман.

— Россман… — Она отступила на полшага назад. — О… Господи. Что вы здесь делаете?

Аарона начинала раздражать её реакция.

— Вы, конечно, слышали об «Арго», — сказал он с едва уловимой запинкой. — Я улетаю на нём. Я покидаю Землю и вернусь только через сто лет. — Он смотрел на неё, словно ожидая реакции, словно из того, что он сказал, была очевидна цель его появления здесь. Когда реакции не последовало, он продолжил: — Я просто хотел увидеться с вами, всего один раз, перед тем, как улететь.

— Вы не должны были сюда приходить. Вы должны были сперва позвонить.

— Я боялся, что если я позвоню, то вы мне откажете.