Леонора Флейшер - Герой. Бонни и Клайд: [Романы]

• Название: Герой. Бонни и Клайд: [Романы]
• Автор: Леонора Флейшер
• Издательство: Эрика
• Жанр: Боевик
• Год: 1994
• ISBN: 5-85775-038-5

Эта книга продолжает популярную серию «БЕСТСЕЛЛЕРЫ ГОЛЛИВУДА», в которую вошли получившие мировую известность лучшие произведения в жанрах детектив, фантастика, мистика, приключения, авантюрный и любовный роман, одновременно ставшие литературной основой либо созданные по мотивам самых популярных кино- и видеофильмов.

В книге два романа:

«ГЕРОЙ» Леоноры Флейшер

Стащить кошелек из кейса собственного адвоката под носом у суда присяжных, войти в горящий самолет и спасти всех его пассажиров, заработать миллион долларов и остаться на бобах, — все это под силу одному человеку — герою по случаю и профессиональному неудачнику Берни ла Планту. Наверно, это о нем было сказано: «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно»…

(Фильм «Герой» вышел в США в 1992 году. Режиссер Стивен Фрирс. В главных ролях Дастин Хоффман, Джина Дэвис, Энди Гарсиа).

«БОННИ И КЛАЙД» Берта Хиршфельда

Каждый выбирает себе занятие по душе. Бонни и Клайд решили заняться ограблением банков. Главное, чтобы работа нравилась. А Бонни и Клайду она настолько нравилась, что вскоре о них узнала вся Америка, в том числе, и неулыбчивый страж закона, техасский рейнджер Фрэнк Хаммер…

История любви и смерти — «Бонни и Клайд».

(Фильм с одноименным названием вышел в США в 1967 году. Режиссер А.Пенн. В главных ролях Уоррен Битти, Фэй Даннауэй).

---

Берни ничего не значил в этой жизни, и его не стоило сохранять для будущего. У него не было нравственных устоев, не было твердости характера, честолюбия, не было и честности в его жалкой душонке. Однако Эвелин задержалась в браке на некоторое время, поскольку глубоко в ее душе, подавляемая разочарованием, все же таилась искра любви к мужу. Только после рождения маленького Джоя Эвелин решила избавиться от Берни. Одно дело возиться и нянчиться со взрослым человеком, который ведет себя как капризный ребенок, и совсем другое дело — иметь настоящего ребенка с его реальными детскими потребностями и мужа, который отказывался стать взрослым и встретиться лицом к лицу с жизненными трудностями. Берни не смог справиться с ответственностью, которую на него накладывала роль отца. А Эвелин была не в состоянии управляться одновременно с двумя детьми.

В тот день, когда Эвелин бросила Берни, спираль его жизни раскрутилась с новой силой. Он предвидел это, как и многие другие неприятные события своей жизни. Он знал, что развод неминуем, но делал вид, что ничего не замечает, и окончательное решение Эвелин застало его врасплох. Ему было жаль потерять свою жену и сына, свой дом, но во всем этом была жестокая неизбежность, и он принял ее. Такова твоя жизнь, Берни ла Плант. Кроме того, в одиночку он двигался вперед быстрее.

Он по-своему продолжал любить Эвелин, но прекрасно понимал, что бесполезно пытаться убедить ее в этом. Взаимоотношения Берни с Джоем можно было, в лучшем случае, назвать весьма поверхностными. Во-первых, Берни понятия не имел о том, что значит быть отцом. Во-вторых, он не знал, как вести себя с сыном, что говорить ему. Испытывая искреннюю любовь к ребенку, он в то же время винил себя за то, что отказывает сыну в чем-то очень личном.

И, поскольку Берни всегда предпочитал оставаться самим собой, он сжег в себе чувства к Джою. Ему было вполне достаточно знать, что где-то на свете у него есть сын, носящий его фамилию, с большими, темными, как у Берни, глазами, черными волосами, такой же тощий и узкоплечий, как он, с вытянутым подбородком. Слава Богу, нос ребенок унаследовал от своей матери. Но, несмотря ни на что, Джой ла Плант обожал своего отца, и даже расстояние между ними делало Берни привлекательнее в глазах Джоя — этакой романтической натурой, сильным, смелым и ловким. То, что Джой воспринимал Берни согласно своему обожаемому идеалу, сильно ранило Эвелин. Она желала для своего сына лучшей доли, чем мог предложить ему отец. Сюда входило достойное подражания поведение, которое никак не вязалось с Берни. Поскольку она не одобряла их общения и была благодарна Берни за то, что тот пренебрегает своим отцовским долгом, он почти не приходил.

Но сейчас Берни нужно было навестить сына, чтобы куратор из полиции увидел в нем отца. Таково было мнение его адвоката. Это ведь вполне нормальный поступок — навестить своего сына. У Берни осталось всего шесть дней на то, чтобы привести свою жизнь в какое-то подобие порядка, и свидание с Джоем должно было стать первым шагом первого дня.

Эвелин с сердитым видом и с большой неохотой отпустила пришедшего в восторг Джоя, отмытого до блеска, одетого в совершенно новое зимнее пальто. Ее огромные серые глаза предупреждали Берни: «Если ты причинишь ребенку какой-либо вред эмоциональный, психологический или физический, если ты не приведешь его обратно через несколько часов в том же виде, в каком тебе его отдали, я, Эвелин ла Плант, стану худшим из твоих ночных кошмаров».

Берни кивнул головой, переминаясь с ноги на ногу и отвел глаза от пронзительного взгляда Эвелин, успев оценить ее стройную фигуру. Эвелин все еще выглядела очень привлекательной.

Берни не ошибся, взяв сорок долларов у Донны. Посадив Джоя в свою расшатанную «Тойоту», он повез сына в зоопарк, частично из-за того, что туда принято было ходить разведенным отцам с сыновьями, но в большей степени потому, что туда пускали бесплатно.

Джой был на седьмом небе от счастья: вместе с отцом, да еще в зоопарке, как и другие мальчишки, только его отец лучше, намного лучше, чем у других ребят.

— Ах, папа, посмотри! — задыхаясь от восторга, кричал Джой, указывая на большого сердитого льва, полуспящего на бетонном возвышении. Одним своим огромным желтым глазом лев свирепо пялился на мир людей, так несправедливо упрятавших его в клетку.

— А посмотри сюда! — все тело десятилетнего Джоя вибрировало от возбуждения при виде черной пантеры, мерившей взад и вперед шагами свою тесную клетку и ударявшей по земле своим длинным и пушистым хвостом.

— Ведь если попасть к ней в клетку, она тебя задерет, да, папа? — мальчик нерешительно произнес слово «папа», поскольку редко произносил его.

Берни смотрел на пантеру с некоторым опасением. Достаточно ли прочны решетки, чтобы сдержать всю эту злобную силу и ярость? Зверь послал Берни такой зловещий взгляд, что тому стало не по себе, и Берни отвернулся.

— Да, — пробормотал он сыну. — Наверное.

Но Джой молча покачал головой. Он был уверен, что его папа смог бы победить эту пантеру, если бы захотел. Берни просто скромничал.

Часа два они гуляли по зоопарку, переходя от одной клетки к другой. Видели, как высокие жирафы проворно достают листья с вьющихся деревьев своими длинными языками; наблюдали, как грелся на солнышке в бассейне наполовину высунувшийся из воды гиппопотам; любовались длиннохвостыми обезьянами, выбирающими друг у друга блох и поедающими их. Берни ощущал близость к сыну, но, как всегда, мысль о том, что он не может оправдать ожиданий мальчика, оставляла у него в душе чувство вины, которое портило удовольствие от их общения.

Джой никогда ни о чем не просил Берни, поэтому лишь тогда, когда сам Берни проголодался, он понял, что мальчик, должно быть, умирает с голоду.

«Тойота» «откашлялась» и медленно поползла к гамбургерной, где часто бывал Берни; усевшись за столик, они заказали себе гамбургеры с сыром, жаркое и лимонад.

Сидя рядом с отцом, как и другие дети, Джой разоткровенничался и болтал вовсю о своей жизни.

Может быть, даже слишком разоткровенничался, потому что вскоре он уже рассказал Берни о новом друге Эвелин.

Берни нахмурился: это было новостью для него. После развода у Эвелин не было любовных приключений, по крайней мере, Берни не знал о них.

— Послушай, этот тип, ну, тот, с которым встречается твоя мать, он пожарник? — спросил Берни. — Как там его, он когда-нибудь остается у вас ночевать?

Джой откусил большой кусок гамбургера и измазал соусом подбородок.

— Иногда — вежливо ответил Джой. — Его зовут Эллиот. Он однажды спас жизнь человеку, вытащил его из огня.

Берни еще меньше понравилось это сообщение, и он еще сильнее нахмурился.

— Правда? Он герой, да? А он в Наме был?

Джой казался озадаченным.

— Наме? А что это такое?

— Была такая война во Вьетнаме, — ответил Берни. — Ну, ладно, не важно.

— А ты был там? — с надеждой спросил Джой, мечтая найти черты героизма в своем отце.

— А ты разве не видел фотографию?

— Какую фотографию? — глаза Джоя загорелись.

— Меня в военной форме, — грустно ответил Берни. — Она раньше стояла над камином. (Эвелин, должно быть, выбросила ее, вместе со всеми их общими воспоминаниями, — подумал Берни с острым разочарованием.)

Его больше не было в их квартире ни в буквальном, ни в переносном смысле. Их дом стал теперь совсем другим, он с трудом узнал его. Берни понял, как мало он знал о жизни Джоя, в которой он когда-то в какой-то мере участвовал. Он также осознал, как редко виделся с сыном, почти не общался с мальчиком, который так сильно его любил.

Джой покачал головой, он никогда не видел фотографию папы в военной форме. Но его глаза блеснули гордостью, и Берни вновь ощутил то щемящее чувство вины и ненависти к себе. Он был фактически чужим для своего сына. Как низко может пасть человек!

Но все же нельзя было сказать, что ему нечего было предложить Джою. Берни обладал жизненным опытом. Без сомнения, он мог поделиться с Джоем настоящим умом-разумом, который имел большую ценность, чем вся та ерунда, которой пичкают в книгах. Он мог передать сыну свою собственную мудрость. Взять, к примеру, настоящий момент, когда оба они, отец и сын, отправились в мужской туалет в гамбургерной и справляли малую нужду в писсуары. Если уж Берни знал что-то наверняка, так это как надо писать, и разумный отец считал своим долгом поделиться этой жизненно важной информацией с сыном.

— Когда ты хочешь помочиться, малыш, подойди поближе, чтобы не намочить туфли.

Джой слушал с важным видом, его глаза светились, когда он впитывал отцовскую мудрость.

— Сейчас для тебя это неважно, потому что на тебе кроссовки, но когда на тебе будут хорошие дорогие ботинки, ты не обрызгаешь их, ты будешь беречь их.

Берни с нежностью посмотрел на свои собственные ботинки, которыми он гордился, отличные кожаные ботинки, влетевшие ему в кругленькую сумму — в сто долларов! Берни всегда питал слабость к хорошей обуви. Он считал дорогую обувь признаком настоящего джентльмена.